75-й годовщине Победы: воспоминания ветерана Екатерина Фисенко: «Все ярче помню каждый день войны, а время катится неумолимо!»
.В канун 74-й годовщины Победы Екатерина Константиновна поделилась своими воспоминаниями о Великой Отечественной войне. Поводом к этому стал не только приближающийся праздник, но и личное торжество Екатерины Константиновны: 2 мая ей исполнилось 95 лет.
Но ни столь почтенный возраст, ни трудный путь по дорогам войны, ни ранения и потери не дали угаснуть памяти: бывшая девчонка-солдат поделилась яркими событиями своей военной судьбы, которую она разделила с сотнями тысяч своих сверстниц, ушедших воевать с врагом в 40-е годы прошлого века...
Сегодня «Вечерка» продолжает цикл публикаций воспоминаний Е. К. Фисенко о Великой Отечественной войне. Вторая — о начале войны, о первых потерях и жарких боях 1941 года.
Продолжение. Начало в № 91.
Об учебе пришлось забыть
Осенью 1940 года я поступила в Чеботарский сельхозтехникум в Сакском районе. Только успела окончить первый курс, как началась война.
Нас, студентов, послали на уборку хлеба. После того как мы справились с заданием, через Общество Красного Креста стали заниматься на курсах сандружинниц, а по линии военкомата нас направили в 592-й батальон аэродромного обслуживания на работы с горючей смесью. Изготавливали мы ротативно-рассеивающиеся бомбы (РРАБы). Готовили самолеты на бомбежку скоплений немецких войск. Дежурили ночами на боевом аэродроме — на машинах с песком и водой, ожидая возвращения самолетов с задания...
Первые жертвы войны
Однажды моя подружка Маша Папко появилась в казарме с пилотом Сашей. «Познакомьтесь, это мой друг, - сказала она. - Мы готовились к свадьбе, когда началась война. И его, и мои родители были против свадьбы. Но мы решили: вот война быстро закончится, тогда и отпразднуем. Запомните: как только закончится война, все к нам в Саки на свадьбу!» - сказала Маша.
Это было первого октября. А второго два авиатехника приехали за готовой продукцией. Отдельно лежали РРАБы и кассеты, заполненные ампулами с горючей смесью. Кто-то сказал: летят самолеты. Опять будут бомбить Севастополь или бромзавод...
Но эта воздушная армада ринулась прямо на нас! Все потонуло в огне. Мы услышали крик: «Откатывайте бочки с КС (КС - зажигательная жидкость, применяемая в огнемётах, зажигательных ампулах и «коктейлях Молотова» Советского Союза с 1941 по 1945 год) от готовой продукции!». Маша побежала помогать, но поздно: оба авиатехника сгорели. И Маша сильно обгорела. Ее, Веру Голосову, Клаву Лукашеву увезли в госпиталь. А нам, пострадавшим не сильно, оказали помощь на месте.
Уже 8 октября мне и Вере Ластовецкой выпало дежурить на боевом аэродроме. В ту ночь что-то не заладилось: часть самолетов уже улетела, а в одном не сработала подвесная система-задержка с навеской бомб. Стали возвращаться. Прожектора мечутся. Не вернулся из полета Саша. Мы с Верой — в рев: как же мы об этом скажем Маше?!
10 октября нас разбудили причитания родителей умершей в госпитале Маши. Уже подъехали с аэродрома машины с венками и свободные от полетов друзья Саши и Маши. Свадьба не состоялась. Это те из наших друзей, кто стали первыми жертвами войны...
Первый бой
После похорон из Симферополя мы в Саки не вернулись. Командир сандружины Мария Каменецкая и я, политрук дружины, через Симферопольский горвоенкомат добились отправки в действующую армию, чтобы отомстить за погибших. Нас поняли, с нами считались...
В это время сформированная в Северо-Кавказском военном округе в сентябре 1939 года на базе 22-й Краснодарской и 221-го полка 74-й Таманской дивизии 157-я стрелковая дивизия сражалась в Одессе. Части 44-й армии после оставления города двинулись к Севастополю и остались сражаться там, а 157-я дивизия 51-й армии отошла с боями на Ишуньские позиции Керченского полуострова.
Вот в это время в ночь на 16 октября 1941 года на открытых платформах с лесом мы, продрогшие, в легонькой одежонке, встретили Сакскую сандружину № 1. Меня с Любой Воловиченко направили в 716-й стрелковый полк, остальных — в 133-й медсанбат. Нам выдали большие ботинки с обмотками, санитарные сумки, длинные винтовки со штыком. Военфельд-шер Алеша Силкин учил нас поведению в бою...
18 октября нам с Любой уже пришлось участвовать в первом бою. Началась артподготовка: гром артиллерии, сериями сыплются бомбы. Я не знала, что снаряды ложатся шахматным порядком: бегала от разрывов назад, вперед, снова назад. Обмотка размоталась, я на нее наступила, упала и расплакалась: думала, что за мной кто-то гонится. Вдруг услышала слова солдата: «Сестренка, ложись, не бегай по полю!». И только тогда увидела раненых. Но надо же, первого раненого подползла перевязать, а ему так высоко оторвало ногу, что я растерялась. Столько крови, как остановить? Кто-то проговорил: придется тебе ему жгут на шее перетянуть. Подползла Ягосо Адриасьянц — такая маленькая, хрупкая. Но она так быстро справилась! У нее был опыт — она уже сражалась в Одессе, и нас с Любой потом многому научила...
Эти бои за Крым, за Севастополь, за Керчь невозможно забыть...
Вот так и шел первый год войны. Враг был слишком силен. А тот, жестокий, бой продолжался: кругом полно раненых, мы бегаем, перевязываем и тащим, тащим, тащим...
Артиллеристы подбили два танка, снарядом на наших глазах убило командира дивизиона Павлова. Подбили еще два танка, но погибли бойцы орудийного расчета. Их заменили комбат Басинский и комсорг Коля Мещеряков...
21 октября погиб наш командир 716-го полка полковник Д. И. Соцков, участник Гражданской войны. Самолеты «Хейнкель-111» сбрасывали четырехтонные бомбы, «юнкерсы» поливали сплошным огнем. Начальник штаба артиллерии капитан Харкевич организовал оказание помощи. До поздней ночи мы раскапывали окопы, щели, извлекая раненых и погибших. В этом бою погибли полковой комиссар А. В. Романов, начальник политотдела М. И. Рубанов. Контузило комдива Д. И. Томилова и начальника артиллерии Васильева. Мне было предложено сопровождать раненых в медсанбат, с тем чтобы и мне самой там продули барабанные перепонки. Врачи меня оставили в медсанбате...
В ноябре 1941 года нас через Керченский пролив переправили благополучно, но наши вещички, переправленные отдельно, затонули. Единственная фотография моей мамы осталась на дне Керченского пролива — так уж распорядилась война...
Тяжелым был пеший, больше месяца, путь по Кубани до Новороссийска. Враг напал на нас, и нас же по нашей земле гонит! Новороссийское утро встретило нас ветерком со снегом. Закрываясь полой куртки, бегал продрогший фотограф, который нас фотографировал; он и указал путь к «чапаевским казармам». Чувствуем: нас готовят к серьезным боям. Разбираем прошлые ошибки, приводившие к большим потерям. Учимся, как вести себя в уличных боях. Изживаем «танкобоязнь», учимся во время боя прижиматься ближе к своим войскам. Получили пополнение. Учимся бросать гранаты, стрелять и совершенствуем знания по медицине.
Наконец по тревоге поднимаемся, совершаем бросок к порту при сильном ветре, грузимся на корабли Черноморского флота. Уже на кораблях нам сообщают об осуществлении дивизией Керченско-Феодосийской десантно-штурмовой операции. Задача — освобождение Крымского полуострова и снятие осады Севастополя, который сражался один на один с фашистами.
Основной десант был высажен в Феодосии. Из нашего медсанбата высадились хирурги Софья Терк, Ася Воловик, военфельд-шеры Зуймач и Синюкова, санитары Горохов и Шуговой. На них легла основная тяжесть оказания помощи раненым морякам, воинам и мирному населению. К сожалению, судьба военфельд-шеров Тани Капоциной и Дзедзинской, шагнувших первыми вместе с моряками-добровольцами в этот ад, осталась неизвестной.
Но тогда мы еще не знали, какие ужасы творили оккупанты в этих краях...
Фашисты истребляли людей по инструкции
И вот первые страшные новости: санитар Горохов из 133-го медсанбата нашел в Багеровском рву расстрелянными свою 83-летнюю мать, жену и четырехлетнюю дочь (узнал ребенка по красным ботиночкам). Убили семью за подозрение в связи с партизанами их 13-летнего сына.
В Керчи истребление мирного населения проводилось по заранее разработанной инструкции гестапо. Вот пример: 29 ноября всем жителям было приказано явиться к 12 часам на Сенную площадь с трехдневным запасом продуктов. Собралось свыше семи тысяч человек разного возраста. Они думали, что их отправят на какие-то работы. Но всех засадили в тюрьму, обязав сообщить домашний адрес и сдать ключи от квартир коменданту. Отобрали ценные вещи, раздели почти донага, и в течение трех дней свозили к Багеровскому рву. Всех расстреляли...
Продолжение следует.
