Далеко до дома

Война пришла на Ставрополье – в виде свежих воспоминаний и рассказов людей, покинувших Украину в страхе за свою жизнь. Послушаешь – и уже почти на передовой, от которой сами рассказчики так стараются убежать, преодолевая сотни километров и расселяясь в пунктах временного приема, вроде того, что есть в городе Благодарном.

- Уже до чертиков бесят телевизионщики, - как можно громче жалуется сидящий рядом мальчишка лет четырнадцати. Кажется, Миша.

Коллега из информационного агентства говорит ему, что операторы и журналисты делают свою работу, но подростка не переубедить. Он недоволен операторами, кружащими по двору школы-интерната, где сейчас расположен лагерь беженцев. Он говорит, что они не дают покоя, а дома – стрельба, хотя засыпать под грохот оружейных залпов он уже привык.

- А вдруг ты сам решишь стать журналистом? - говорю я.

- Нет, - отвечает парень и добавляет. – Я стал более реалистичен.

Миша – один из самых старших детей, что бегали по двору в лагере. Всего их несколько десятков, вплоть до младенцев в колясках. Взрослых – человек шестьдесят. Чтобы узнать, как они живут, в лагерь в Благодарном в субботу приехали полпред Президента России Сергей Меликов и врио губернатора края Владимир Владимиров. Потому-то и было столько камер, так надоевших парню.

Чиновникам показали: трехразовое питание, удобные кровати, постоянный присмотр докторов и возможность проконсультироваться со специалистами УФМС. Все, что нужно для более-менее комфортной жизни, но что не сравнится с оставленным домом.

- Нам сказали на границе: «Вы – предатели родины. Вернетесь - вас или расстреляют, или посадят», - вспоминает один из жителей лагеря Игорь. Он рассказал, что в Славянске был одним из солдат информационной войны: собирал фото и видео с доказательствами применения украинской армией запрещенных видов оружия. В его повествовании о войне – все то, что можно услышать на российском телевидении и вряд ли – на украинском. Он говорит о бомбежках мирных городов, трупах на улицах, стычках между американским частным охранным предприятием «Blackwater» и добровольцами из Чеченской Республики. Во что-то верится не сразу. Не то потому, что он и сейчас остается солдатом информационной войны, не то потому, что реальная война всегда более ужасна, чем рассказы о ней.

- Авианалеты, химическое оружие – как украинские власти сами это оправдывают?

- А они говорят, что там остались только террористы, а все мирные жители уже эвакуированы.

- Как вы вообще выбрались?

- Чудом. Делали петлю из Славянска до Краматорска. Это единственный способ был, чтобы не встретиться с нацгвардией, потому что всех либо расстреливают, либо забирают. До Краматорска обычной дорогой ехать минут пятнадцать, а мы ехали сто двадцать километров. Потом – в Харьков. Мы с братом попали под тщательную фильтрацию и в список нежелательных людей Украины. Нас опрашивали, пальцы «катали». Спрашивали, выходили ли на связь с сепаратистами, где их огневые точки. Мне повезло, что мы перевозили бабушку. А так нас могли бы оставить в фильтрационном лагере.

- Ты же понимаешь, что тебе уже не вернуться на родину?

- А мне некуда возвращаться, - говорит Игорь. Его дом разрушен.

В комнате школы-интерната, где он живет еще с двумя беженцами, поставил компьютер и думает над возможностью провести Интернет. Наверное, будет и дальше вести информационную войну и ждать свою невесту. Она должна приехать из Донецкой области.

Родственники и близкие остались на Украине у многих, и не все собираются приехать.

Молодая девушка из Донецка предпочла не представляться. Она рассказала, что решила бежать с семьей, когда аэропорт рядом с их домом начали бомбить. Мама её решила остаться на Украине.

На родине у девушки остался и бизнес – торговля недвижимостью. Однако вернуться она также не надеется.

- Собираемся остаться тут, - рассказывает риэлтор. – Неизвестно, когда там все закончится, да сколько ещё там экономика восстанавливаться будет.

- А когда все начиналось, вы ждали такого?

- Нет! Думали, посидят на майдане и разойдутся.

Полпред Меликов, глава края Владимиров и другие краевые чиновники общались с беженцами в актовом зале школы-интерната больше часа. В основном – отвечали на вопросы. Будут ли сохранены украинские выплаты в России? Что делать шахтерам, желающим работать, переучиваться или ехать дальше по стране? Какие есть гарантии безопасности тем, кто даже тут боится за свою жизнь? Как получить гражданство или, наоборот, что делать тем, кто хочет вернуться? Был даже вопрос о том, можно ли будет переехать в какой-нибудь другой регион с более мягким климатом? Во многом все ответы сводились к тому, что в первую очередь надо оформить свой статус и временное убежище, а со временем решать остальные проблемы. И со временем, конечно, их будет много. Тем, кто решит остаться здесь, наверняка будет трудно построить жизнь заново, как бы им ни помогали. Тем, кто решит вернуться, возможно, придется заново строить жизнь там. А пока у них есть удобные кровати, трехразовое питание и кров над головой.