Феликс Круковский. К 160-летию со дня гибели
Имя Феликса Круковского для казаков Кавказского линейного казачьего войска являлось влиятельным и значимым. Этот человек оставил о себе на Кавказе немеркнущую память за свои качества храброго и мужественного воина, безукоризненную честность, сердечную заботливость о простых казаках и мирных горцах.
Родился Феликс Антонович в 1804 году в семье дворян в Гродненской губернии (ныне - Республика Беларусь). Его родители были католиками и хотели, чтобы их сын воспитывался в духе римско-католического вероисповедания, поэтому отдали Феликса учиться и воспитываться в иезуитское духовное учебное заведение, где царили строгие порядки.
Но даже здесь юный Круковский отличался от своих сверстников замкнутостью, молчаливостью. Учился прилежно, подолгу засиживался в библиотеке, где много внимания уделял чтению книг на военные темы. Несмотря на желание родителей видеть сына священником или по гражданской линии, тот выбрал путь военной службы и в семнадцать лет поступил на службу в лейб-гвардии кирасирский полк (род тяжелой кавалерии), где через два года получает первый офицерский чин корнета.
В кирасирском полку было немало классных лошадей, способных быстро скакать, преодолевать препятствия. Именно это увлекало молодого офицера, и он занимался ежедневно по нескольку часов специальной конной подготовкой. Со временем он стал отменным конником, что впоследствии отмечали казаки на Кавказе.
В 1829 году в чине поручика Круковского переводят на службу в Татарский уланский полк (вид легкой кавалерии), четырьмя годами позже — в Рижский драгунский (вид кавалерии, предназначенной действовать как в конном, так и в пешем строю), где поставлен командовать эскадроном. Вскоре ему был присвоен чин майора, и он назначается командиром дивизиона.
Ф. Круковский был честным и исполнительным офицером, не подвержен рисованию, а все то, что ему вменялось в обязанности, выполнял педантично и с полной отдачей своих сил.
В 1831 г. он сражался под польской Прагой, на Граховских полях и под Калушином. За отличие в этих боевых действиях награжден орденом Святой Анны III степени с бантом.
1839 год стал поворотным во всей его дальнейшей жизни — он был переведен в Моздок, где стал командовать Горским линейным казачьим полком. С этого времени вся его дальнейшая жизнь будет связана с Кавказом. Вскоре он становится приписным казаком. Новая служба в корне отличалась от прежней в уланских и драгунских полках, так как она требовала постоянной боевой готовности. Шла Кавказская война, и для 35-летнего офицера началось время беспрерывных боевых походов. Именно здесь он почувствовал, что не зря по многу времени занимался конной подготовкой.
С 1839-го по 1846 год он почти не слезает с коня. В декабре 1839 года участвует в военной экспедиции генерала Гулло в Большую и Малую Чечню. В 1840 г. под начальством генерал-майора Лабинцева со своим Горским полком сражается у аулов Чемульго, Аху-Барзой, Гижир-Юрт, на реках Ассе и Шалушка. За успешные бои получает орден Святого Владимира IV степени с бантом.
В одном из походов на реке Фортанге был ранен пулей в шею навылет с повреждением гортани. Однако тяжелая рана не помешала ему продолжать боевые походы до конца операции.
В октябре 1841 г. Ф. А. Круковский вместе со своим полком участвует в боевых действиях в отряде генерал-адъютанта Грабе на реках Валерик и Шалажа, у аулов Шалажи, Магома-Ирзо, Терча-Юрт, в рукопашных схватках в Бакаевском и Гойтинском лесах.
После победных боев в этих местах отряд Грабе направился на восток и участвовал в подавлении мятежа, руководимого искуснейшим наибом Шамиля Ахверды-Магома. В этом походе приведены к перемирию аулы Белгатой, Шали, Майортуп, Автуры и др. по течению Аргуна.
В конце 1842 года Круковскому был присвоен чин подполковника, а в начале 1843 года он назначается командиром Хоперского полка, который располагался в Баталпашинской на правом фланге Кавказской линии. Здесь так же, как и на Тереке, было неспокойно. Отряды кабардинцев и черкесов неоднократно предпринимали набеги на казачьи станицы Карантинную (Суворовскую), Бекешевскую, Бургустанскую, Беломечетскую, Невинномысскую и др.
21 апреля 1843 года Ф. А. Круковскому с небольшим отрядом, состоящим из 300 человек, довелось принять неравный бой у станицы Бекешевской с более чем двухтысячным соединением горцев, большая часть которых состояла из лучших наездников в кольчугах.
Вот как описал этот бой генерал-лейтенант и историк И. Д. Попко: «Неприятель бросился на него (Круковского), не допуская до станицы, отчаянно защищаемой стариками да хлопцами, и готов задавить его многолюдством. Он спешился и бился более двух часов, когда же подоспела помощь (из Баталпашинской и Ессентукской) и горцы пошли наутек, он пылким преследованием навел на них такую непонятную панику, что эти люди неробкого десятка, лихие закубанские наездники, сами помогали своему поражению, малодушно убивая из пистолетов своих опешивших в бою товарищей, которые хватались за хвосты их лошадей и за стремена, чтобы убежать от плена. Тогда была подобрана с поля битвы не одна сотня убитых и тяжелораненых горцев, казаки купили свою победу не слишком дорого».
Следует отметить, что этот бой неоднократно описывался в различных источниках того времени, как пример умелого командования подполковника Ф. А. Круковского.
За эту победу Круковский был удостоен двух наград: чина полковника и ордена Святого Георгия IV степени.
1844—1845 гг. ознаменовались для Круковского строительством Надеждинского укрепления на р. Кефар.
В августе 1845 года Ф. А. Круковский назначается командиром Нижегородского драгунского полка. За короткое время драгуны этого полка принимали участие во многих сражениях. Благодаря умелому руководству нового командира полка они не знали поражений, и вскоре их стали называть «лихими нижегородцами». За успехи во множестве боевых операций и одержанные победы командир полка был награжден орденом Святой Анны II степени с императорской короной.
В 1848 году он был произведен в генерал-майоры, а после смерти генерал-лейтенанта С. С. Николаева назначен наказным атаманом Кавказского линейного казачьего войска. Достичь этой должности ему помог не случай, не везение, не стечение обстоятельств или покровительство высокопоставленных особ, а исключительно только мужество, храбрость, стойкость, предусмотрительность, умелое руководство военными действиями, постоянная забота о своих подчиненных способствовали его постоянному и уверенному продвижению по службе.
Став наказным атаманом, Круковский все вопросы военной, хозяйственной и культурной жизни КЛКВ решал со свойственной ему настойчивостью и упорством. Он понимал, что мира и порядка на Кавказе можно достичь в том случае, если будут крепкими казачьи поселения. Знакомство с архивными материалами позволяет судить, что его постоянной заботливостью были простой казак и его хозяйство.
Генерал И. С. Кравцов, служивший при штабе КЛКВ, отмечал: «… Круковский росту большого, стройного сложения, носил на голове короткие черные волосы, имел лицо серьезное, выразительное, большие черные бакенбарды и очень длинные усы, — словом, фигура его представляла тип настоящего кавалериста. Он был воздержан в пище, питье и вообще высоконравственный и строго честный человек, чуждый всяких личных выгод. Нередко помогал, чем мог, бедным, но делал это тайно и запрещал говорить об этом. Вообще имел вид внушительный, сосредоточенный и в самом себе как бы замкнутый. Это происходило, конечно, от влияния иезуитского воспитания. На самом деле Круковский был весьма добрый и сострадательной души человек…».
В 1850 году цесаревич Александр Николаевич, Верховный атаман казачьих войск, посетил Кавказ, где детально знакомился с обустройством казачьих поселений Кавказской линии. В этой поездке его сопровождал наказной атаман КЛКВ Ф. А. Круковский. После длительной поездки по региону в Ставрополе, где размещался штаб КЛКВ, были подведены итоги посещения. Будущий император Александр II высказал удовлетворение увиденным и в благодарность наказному атаману КЛКВ снял с себя шашку работы Геурка (Тбилиси) и собственноручно навесил её на Ф. А. Круковского. Эта шашка была передана им в музей КЛКВ.
В декабре 1851 года Ф. А. Круковский получил распоряжение командующего войсками на Кавказе отправиться на левый фланг линии, чтобы участвовать в зимней экспедиции на территории Большой Чечни в составе отряда князя А. И. Барятинского. В последний день декабря он выехал из г. Ставрополя. Этот мужественный генерал, не раз смотревший смерти в глаза, перед отъездом, как будто предчувствуя свою смерть, написал завещание, в котором отмечал: «…Во имя Отца и Сына и Святого Духа, как христианин, к тому же военный, долгом считаю быть готовым умереть каждую минуту… Я об одном только молил и молю Всевышнего, чтобы остаться честным человеком и не выходить из порядка службы и приличия, за что благодарю своего создателя. Аминь!». В этом же завещании указывалось, что в случае его гибели похоронить в станице Екатериноградской, откуда взял себе в ординарцы своего давнего и верного казака урядника Сильвестра Точилина.
В отряде А. И. Барятинского Круковскому было поручено командовать всей кавалерией, куда входили казачьи и драгунские полки. Вновь, как и десять лет назад, генералу с небольшим отрядом пришлось выехать в сторону Урус-Мартана, где у одного из селений 18 января 1852 года состоялся жестокий бой с превосходящими силами противника. Феликс Антонович лично руководил сражением. В один из моментов боя Круковский оказался вместе со своим ординарцем перед разъяренной толпой чеченцев.
Вначале под генералом был убит конь, а затем и он сам получил смертельную рану. Сильвестр Точилин поднял своего командира и попытался вывезти его с поля боя, но чеченцы настигли их и изрубили шашками. В скором времени к месту боя подоспели пехотинцы и бросились в штыки на неприятеля, часть которого была уничтожена, а остальные бросились наутек. Тело Ф. А. Круковского вынес на руках командир 4-й роты Куринского пехотного полка штабс-капитан Петченко-Андрейченко. Верхняя одежда и вещи генерала были сняты и унесены бандитами. Впоследствии они были выкуплены казаками. Тела Круковского и Точилина были перевезены в станицу Екатериноградскую и, как завещал генерал, захоронены среди дорогих его сердцу казаков Горского казачьего полка.
Военная служба и постоянные походы не позволили Круковскому создать семью и скопить богатство. После смерти боевого генерала из нажитой собственности осталось 15 тысяч рублей казначейскими билетами, 500 рублей ассигнациями, две лошади, дрожки, именное оружие, часы, подзорная труба и кое-что по мелочи. Все это он завещал своему другу полковнику Унгерн-Штернбергу.
Петр Федосов, кандидат исторических наук
