ГЕРОИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

Умер Муслим Магомаев. Сказать просто, что он был популярным певцом – это значит не сказать ничего.

В эти дни удалось посмотреть фильмы о его жизни, о его особом, магомаевском способе общения со зрителем. Ибо так, как он, ни один представитель совре-менного шоу-бизнеса так и не научился отдавать себя публике. Да и когда он пел (60 - 80-е годы), то и не было всяких суперусилителей, а главное – не было даже помыслов, кривляясь «под фанеру», обманывать публику, которая пришла на тебя. Я вживую видел Муслима один раз – в 1974 году на открытии I чемпионата мира по акробатике в Москве, на котором выступал сам. Он пел одну или две песни на празднике открытия. И мне довелось быть почти рядом, метрах в пяти, наверное. Это было не просто пение человека, это была мощь выражения чувств, души, мощь голоса, мощь эмоций, мощь, идущая от всего тела. От него летели слюни, пот и вибрации внутреннего единения со зрителем.

Интересно, что все певцы и композиторы, рассказывающие о нем в фильме-воспоминании, не высказали мысли, что он пел душой. Думается, что в этом-то и была главная притягательность его таланта – именно в передаче личного духа через манеру исполнения песни. И, естественно, он не зря жил и пел именно в те, не очень простые годы жизни страны. И закончил он выступать где-то в 45 лет – это не возраст для эстрадных певцов.
Почему бы?

М. Магомаев - незаурядная личность. Он не мог не почувствовать, как начали черстветь души зрителей, и до них уже невозможно было достучаться.

И если М.Магомаев был обласканный властью певец своей эпохи, но при этом не утерявший свой абсолютный неподкупный стиль и выбор репертуара, то в то же время был еще один всеми гонимый (руководством страны) и всеми любимый (народом той же страны) Владимир Высоцкий. В отличие от М.Магомаева он не был певцом, но то, что он почти «рычал», - это не могло не волновать всех: и волки в загоне красных флажков, в шкуре которых мы все себя чувствовали, и его кони, которые несли и его, и всех нас к последнему приюту.

Они, эти герои нашего времени, формировали возможности нового понимания жизни, возможности нового участия в этой самой жизни. Это и было миссией их душ. И в этой связи мне хотелось бы привести одно малоизвестное и редко используемое четверостишие В.Высоцкого.

И почему их было так много именно в тот период времени – не зря ведь!

Не забываем и об Аркадии Райкине, которому, представьте, власть дала звание Героя Соцтруда за то, что он критиковал эту самую власть. Конечно, дали не за это, дали за то, что так мастерски и с таким сарказмом, как делал это он, никто не мог показать нашу жизнь изнутри.

А помните, как начинал Г.Хазанов – сколько находок было в его неподражаемом юморе.

Как же так, почему оказалось, что теперь, когда полно фактов о нелицеприятности, безнравственности, повсеместной коррупции и открытом воровстве, о которых надо бить в колокола, все молчат (кроме «Новой газеты»), причем ведь по-настоящему никому не затыкают рты. И никого не гонят из страны, как А.Солженицына, и не травят всей страной, как А.Сахарова, но, может быть, в этом и причина, что нет прямого запрета, нет прямой цензуры, нет прямого сыска.

И когда говорят с придыханием о весенних ветрах шестидесятых годов, то не можешь без этакого волнительного страшка за автора вспоминать о том, каково же было всеобщее удивление, что солженицынского «Ивана Денисовича» можно было читать в открытую, ни от кого не таясь. И какая мощь автора вырастала из этого рассказа – Исполина, которому были нипочем ни цензура, ни КГБ, ни КПСС. Его правда, в которую было невозможно поверить, была так сильна, что ее саму страшился весь официоз страны.

Ведь и Б.Окуджава – он тоже герой нашего времени с его безвинным солдатом.