Горжусь, что служил в пограничной авиации

В юности Роман Фазлеев о генеральских погонах не мечтал. При этом солдатом на протяжении всей службы оставался хорошим – от назначения после училища на должность командира экипажа МИ-4 и до увольнения в запас с должности начальника летного отряда - командующего авиацией Кавказского особого пограничного округа.

Только летать

Юношеские мечты большинства мальчишек 60-х были если не о космосе, то об авиации. Вот и ученик 39-й симферопольской школы Рома Фазлеев вместе с закадычными друзьями-однокашниками Колькой и Валеркой мечтали о том, как сядут за штурвал и поднимут в небо свои винтокрылые машины. К окончанию школы они уже определились с училищем, решили поступать в Саратовское – там готовили вертолетчиков.

Но для Ромки первый блин оказался комом. Он хорошо сдал экзамен, а вот с медкомиссией вышло недоразумение, которое разрешить мог только начальник училища. Обращаться надо было лично к нему. Для застенчивого Романа это было задачей невыполнимой.

Зато на следующий год парень уже мог идти хоть в летчики, хоть в десантники. Просто вызов на экзамены в Саратовское летное училище он получил тогда, когда был уже призван на срочную службу и даже принял присягу в Витебской дивизии ВДВ. Командиры советовали поменять курс. Мол, давай-ка ты в Рязанское десантное поступай. С нашим направлением и без экзаменов примут. От заманчивого предложения Роман отказался. Он хотел только в летное.

И отправился солдат Фазлеев из Белоруссии в Саратов. С приписным билетом и тремя рублями в кармане. А путь неблизкий – с пересадкой в Москве. Есть хотелось ужасно, но виду не показывал. Лишь начинали соседи по купе (бабушка с двумя внуками) раскладывать на столе нехитрую дорожную снедь, Роман отправлялся в тамбур… Пережидал время трапезы.

- Иде ж ты ходил, сынок? – спрашивала потом добродушная старушка.

- В вагоне-ресторане был. Обедал, - не моргнув, врал парень и залезал на свою верхнюю полку…

Зато в Саратове все в этот раз прошло без сучка и задоринки – и поступление, и учеба. Курсант Фазлеев был одним из лучших на потоке, и не удивительно, что на третьем курсе он оказался в числе тех, кого пригласили на беседу к прибывшему из Москвы «покупателю». Предложение было лестным – прохождение службы в пограничной авиации КГБ СССР, Роман согласился. Через год, получив диплом с отличием, он мог даже выбирать, где продолжить службу.

Лейтенант Фазлеев выбрал самое дальнее направление - Тихоокеанский пограничный округ. Расстояния молодого офицера не пугали. Скорее, наоборот. Даже решение о создании семьи у него вызревало в переездах и перелетах. С будущей своей женой Татьяной Роман познакомился, когда гостил на каникулах у тетки в Пермском крае. А потом были письма, свидание в Перми, смотрины в Свердловске и свадьба в Симферополе. Вскоре молодая жена приехала во Владивосток к мужу.… Как-то и не верится, что больше сорока лет с тех пор пролетело.

Между миром и войной

В 1980-м семья Фазлеевых, в которой росли уже двое сыновей, прибыла к новому месту назначения – на Сахалин. Отсюда Татьяне и мальчишкам предстояло провожать папу в первую его "горячую" командировку. Недолгую по военным меркам – 45 дней. Хотя кто возьмется измерить длину ожидания и постоянной тревоги за родного человека, когда иной день длится, кажется, вечность... Справлялись с тревогами, обеспечивали своему воину прочный тыл.

Роман Михайлович и сейчас признает: семья всегда была для него надежным тылом, и где бы они ни жили (будь то их первая с женой девятиметровая комнатка в «служебке» или четырехкомнатная квартира, которую он получил как комполка). дом всегда был настоящим домом, где его любят и ждут... Он даже не представляет, как пилот может выполнять боевые задачи, если это не так...

А боевые задачи бывали разные. Здесь же на Сахалине в сентябре 1983-го была развернута мощная международная операция – и спасательная, и информационная. Можно сказать — геополитическая. Темой № 1 всех мировых агентств был сбитый южнокорейский "Боинг". Кстати, именно экипаж Фазлеева первым обнаружил обломки самолета и передал в штаб координаты.

…Работать приходилось бок о бок с иностранными коллегами. На память остались сделанные через иллюминатор снимки американского самолета и кораблей. С их платформ поднимались вертолеты. Один чуть было не потонул вместе с экипажем. На взлете вдруг клюнул носом и кувырнулся в воду. Экипаж спасли. Однако наши пилоты долго иронизировали над «акробатическим маневром» американцев.

В 1985-м Роман Фазлеев получает новое назначение – заместителем командира полка в Мары. Это Туркмения. Граница с Афганистаном. Полк соответственно находился в статусе постоянно воюющего. Здесь майору Фазлееву самому приходилось приобретать новые навыки - учиться летать в горных условиях. Ведь ни в Саратове, ни во Владивостоке гор не было,   на Сахалине - невысокие сопки. Это другое. Помогали подчиненные. Не было ничего странного в том, что капитаны инструктируют майора. Среди этих капитанов были настоящие асы, имевшие допуск на подбор площадки на трех с половиной тысячах метров. У Романа Фазлеева впоследствии тоже был допуск на три тысячи…

Самое трудное однако было не это – не технические, не географические факторы. Тяжелее всего было терять друзей и сообщать печальную весть семьям… Хотя слов иногда и не требовалось. Жены словно чувствовали и с порога понимали, с чем пришел в их дом командир…

Более двадцати боевых операций, четыре ордена

На счету самого Романа Фазлеева – участие более чем в двадцати крупных операциях, четыре ордена. В том числе – орден Красной Звезды и орден Красного Знамени.

В 1986 году на участке Московского погранотряда (а зона ответственности пограничников уходила на 70-100 километров в глубь Афганистана) проводилась спецоперация, в ходе которой был подбит вертолет Душанбинского отряда. То есть «подбит» только один двигатель.

– С экипажем все в порядке, наши его подобрали, - рассказывает Роман Михайлович, – а вот что с машиной делать? Бросать жалко. С одним двигателем вертолет еще живой…

…Вот опять в интонации, голосе прозвучало что-то нежное, не военное. Я давно заметила, что на войне люди по-другому относятся к технике. Машины, вертолеты, БТРы для них словно одушевленные существа. Часто им даже имена дают и говорят как о живых.

Мой собеседник улыбается, качает головой – нет, мол, в их полку имен вертолетам не давали. Пилоты на разных машинах летали. Отеческое отношение к винтокрылым свойственно было скорее техникам. Это они за машиной ухаживали, настраивали ее, как музыкальный инструмент, с любовью.

И правильно - от этого многое зависело. Важно, чтобы оба двигателя выдавали максимальную мощность, а не только по критериям, которые заложены в инструкциях. Пусть в инструкции значится 98 процентов, а техник настроит на все сто. А каждый процент – это дополнительные 200-300 килограммов, которые машина может поднять. В критической ситуации несколько процентов могут иметь решающее значение.

Вот и тогда все было вроде против этого вертолета: жара, пыльная площадка (рисовое поле), а летчики готовили «раненую» машину к взлету. Из кабины все, что можно, повыбрасывали, керосин слили, оставив лишь минимальное количество, чтобы хватило долететь... И ведь долетели. Как в песне «на честном слове и на одном крыле». На одном двигателе – это, пожалуй, даже круче…

На войне бывает всяко… Просто многое там происходит иначе, чем в обычной жизни. Бой – другое измерение. После первого залпа «за кадром» остается все: напряжение, страх, мысли, сомнения. Генерал Фазлеев формулирует это так: «Взрослые мужчины начинают играть в войну»… Так было и во время операции у горы Чашма-Инджир, на стыке трех государств: СССР, Афганистана и Ирана. Укрепрайон душманов был в непосредственной близости от границы, которую сверху не так-то просто было и определить. Речка там, что ручеек, теряется в скалах. Одна группа вертолетов работала на высоте 1200. Ее задачей было отвлечь внимание противника и, по сути, вызвать огонь на себя. В это время вторая группа должна незаметно подойти к объекту на высоте 400 метров и отработать по целям. Сработали четко. Но на «выходе из атаки» машина Фазлеева потеряла управление: неподвижным колом стал штурвал, отключился автопилот, все отключилось. Дергаться было бесполезно. Этот форс-мажор случился в полном соответствии с законами аэродинамики. На большой высоте разрешение скорости намного ниже, чем на малых высотах. И вот когда в азарте боя пилот слишком резко берет штурвал на себя, гидросистема вертолета не справляется с силой несущей плоскости винта… Вертолет, попавший в так называемый «режим подхвата», несется «без руля и ветрил», пока не упадут обороты, после чего нагрузка уменьшится, и машина вновь начнет слушаться. Уповать тут можно только на одно -   лишь бы хватило высоты! Ее в тот раз, слава Богу, хватило... Но еще долго об этом не хотелось ни кому-то рассказывать, ни обсуждать, ни даже думать….

В декабре 1987-го уже подполковник Роман Фазлеев был старшим авиагруппы при проведении операции «Дарбанд», уникальной в стратегии, тактике и результате. Это была своего рода профилактика – предупреждение попыток обстрела советской территории (в марте того же года был обстрелян населенный пункт Пяндж, после чего пришлось проводить операцию «Возмездие»). Сложность десантирования на Меймене, где была оборудована горная база маджахедов, заключалась в том, что «вход» в скрывавшее этот укрепрайон ущелье представлял собой нечто похожее на бутылочное горло. При штурме боевые потери были бы неизбежны и — с большой долей вероятности - велики… Поэтому штурмовать не стали. Сначала по горной базе ракетами отработали вертолеты, потом системы залпового дня «Град», потом, не дав противнику опомниться, над ущельем на предельно низкой высоте снова зависли винтокрылые машины, которые высаживали десант прямо в траншеи – по сути, на головы противника. Десантники отработали добре, вертолетчики потом подсаживали на борт плененных душманов. Забирали и своих. Практически целых и здоровых. Раненые среди них были, но не тяжелые... Главное, не было убитых. Беспрецедентная по дерзости операция «Дарбанд» прошла без потерь.

Не привилегия, а ответственность

В Мары пограничный авиаполк нес службу и после Афганистана, и после распада Советского Союза. Надо сказать, что, несмотря на геополитические перемены, отношение местных властей к российским пограничникам оставалось хорошим. Вилаяты (так стали называться бывшие исполкомы) по-прежнему с готовностью откликались на просьбы, старались, чем могли, помочь. А командира полка и вовсе не хотели отпускать, даже когда он уже передал дела и отправил контейнер с вещами в Ставрополь. Тогда в нашем городе только обустраивался штаб Кавказского особого пограничного округа. Генерал-майор Фазлеев принял должность командующего авиацией в 1994-м, аккурат перед началом первой чеченской. Так что в январе 1995-го он уже был в Грозном...

…Много еще можно рассказать о солдате, который не мечтал стать генералом и даже сейчас, скромно улыбаясь, говорит: «Это нечаянно со мной случилось»...

Да нет, не нечаянно, а вполне заслуженно и закономерно... Как закономерно и то, что все трое его сыновей выбрали профессию Родину защищать — каждый на своем поприще. Летели им вслед в свое время завистливые фразы — мол, генеральские сынки по проторенной дорожке идут. Но ребята не обращали на это внимания. Они гордились своим отцом и по сей день считают, что «генеральский сын» - это не привилегия, а ответственность. Первым «по проторенной дорожке» пошел старший - Сергей. На своей винтокрылой машине в период второй чеченской он высаживал десанты, подбирал раненых бойцов, наносил огневые удары по позициям боевиков... Потом сменил специализацию. Но по-прежнему служит Отечеству. Майор. В этом же звании и средний сын, Николай, а начинал он, кстати, с рядового, когда проходил службу в армии по призыву. Младший, Роман, капитан, служит в правоохранительной структуре. Подрастают у Романа Михайловича две внучки и внук — будущий защитник Отечества. И ему дедушка тоже обязательно расскажет о том, что бывают в жизни моменты, когда звания не важны, а важно то боевое братство, которое возникает и крепнет исподволь — например, в кабине работяги-вертолета, где все, от техника до командира, от лейтенанта до полковника, носят одно «звание» - экипаж. И у них в этот момент — все общее: и боевая задача, и удача, и судьба.

И боевое это братство остается с человеком на всю жизнь. В начале февраля Марыйскому авиаполку исполнилось 80. Однополчане собрались в Москве. Больше ста человек слетелось со всей страны. А ведь сколько лет минуло...

Много было воспоминаний, много было сказано искренних слов. Генерал Фазлеев сказал просто:

- Я горжусь, что служил в пограничной авиации.