История русского свободного человека

И вот так же от души на планерке во время обсуждения нынешнего праздничного номера вдруг вспомнилась старая песня «С чего начинается Родина»... Удивительно, этой песне полвека, а вот стали вспоминать, и выяснилось, что все мы, которые когда она звучала, еще пешком под стол ходили, помним каждую строчку. И что удивительно — она не устарела. И даже «старая отцовская буденовка» воспринимается не как анахронизм, а скорее — как художественный образ... Может быть, потому что всем невзгодам и лихолетьям вопреки русский человек не разучился жить сердцем, Родина у нас для всех поколений начинается «с березки, что во поле под ветром склоняясь, растет», «с той самой дороги проселочной, которой не видно конца», «с той песни, что пела нам мать — с того, что в любых испытаниях у нас никому не отнять»...

Родина - это люди

…Если выйти в степь ранним утром, можно услышать ее голос, в котором гулкое звучание ветра сливается с легким шорохом разнотравья и мерными вздохами тяжелого ковыля. Вот в такой ранний час — на заре зарождающегося дня - Юрий Дедешко любит выходить в степь, хотя бы ненадолго, чтобы, повернувшись навстречу ветру, вдыхать полной грудью ее дурманящую свежесть... Он с улыбкой вспоминает, как его сын, вернувшись домой после недели, проведенной в Краснодаре, первым делом вот так же — кинулся ветру навстречу, набрал полную грудь воздуха... Потом еще и еще... Словно жажду утолял. И после выдал откровение:

- Пап, в Краснодаре другой воздух - такого, как у нас, нигде нет!

Отец рассмеялся. Как в песне получается: «Нам жить — этот воздух степной пить»...

- Понимаете, - объясняет Юрий Алексеевич, - воздух у нас и правда необыкновенный - густой, как сметана...

С Юрием Дедешко мы познакомились три года назад, когда казаки Красногвардейского района открывали поклонный крест в степи между Привольным и Богомолово - на поле давней брани, где в далеком 1774 году тысячный отряд атамана Платова смог обратить в бегство 25-тысячное войско крымского хана Девлет-Гирея... Вот какую святую и славную память хранят молчаливые курганы, ковыльная степь и вольный ветер.

Я запомнила, как Юрий Алексеевич тогда сказал:

- Мы зачастую очень отстранено воспринимаем историю. Кажется, что все исторические события свершались где-то. А они происходили здесь. И благодаря этому мы живем и работаем на своей земле. И рады, что хотя бы памятью можем быть этому сопричастны.

А сейчас он добавляет:

- Хоть у нас и нет прямого родства с атаманом Платовым, но мы считаем себя его потомками. Думаю, каждый, кто любит Родину, защищает свою землю, может считать себя потомком и продолжателем дела Платова...

…И, помолчав, с горькой усмешкой добавляет, что эти места и другого «исторического персонажа» народу подарили, который, имея самую сильную в мире армию, по сути, сдал страну на поругание.

- Ну ничего, - считает наш герой, - вернет себе Россия былую мощь. Только в детях надо воспитывать любовь к своей земле, к своей Родине.

В семье Дедешко шестеро детей: Алексей, Даша, Юра, Саша, Аня, Лена. Старшему — 24, младшей — 9. Впрочем, уже семеро... Алеша недавно женился, и его супругу Женю семья сразу стала считать своей, родной.

Так вот, каждый с самого раннего детства знает свою родовую. Знает, что хутор Богомолов раньше назывался Дедешко. И половина жителей там была с той же фамилией. А пошло это название от их прапрапрадеда Василия (мещанина из Ейска), который, как гласит купчая 1848 года, приобрел 3220 десятин земли у потомков майора Похвиснева. А тот в свое время получил земли в награду от императрицы — за военную доблесть. Жил и работал на этой земле их прапрадед Дмитрий Васильевич, потом - прадед Сергей Дмитриевич. Ему на долю выпали и революция, и Гражданская война, и коллективизация. В 1929-м, когда образовался колхоз, он первым погнал на колхозный двор бычка да коровок, сказав пригорюнившейся семье: «Власть есть власть — надо подчиниться»...

А в 1941-м, уходя на фронт, сказал своему семилетнему сынишке Алеше:

- Я, наверное, не вернусь. Это моя третья война.

И он, прошедший Гражданскую и Финскую, в 1943-м пропал без вести в боях под Керчью...

В родном селе стоит обелиск с именами погибших односельчан. На мемориальной плите — четырнадцать Дедешко.

А Алеша вырос, окончил педагогический и вернулся в родные места, чтобы всю жизнь учить разумному, доброму, вечному сельских ребятишек.

Зов родной земли

Юрий Алексеевич и сейчас хорошо помнит бабушкин дом на краю хутора, где прошло его детство. Мужских рук не хватало. Так что там даже забора не было. Хата — и сразу выгон... Зато огород был аж 49 соток. И все время там нужно было что-то засевать, пропалывать, собирать. И воду для полива таскать ведрами.

Учительский сын Юра к работе был привычен с детства. Правда, в конце августа всегда немножко досадовал на этот огород. Мальчишке так хотелось в эти последние дни лета побежать с друзьями на речку, наиграться перед учебным годом. А вместо купания и игр приходилось копать картошку...

А через много лет даже эта рассыпающаяся в пыли картошка, с грецкий орех величиной, не говоря уж о мальчишеской радости от купания в Егорлыке, показалась чем-то таким дорогим, таким необходимым в жизни, и словно обрело голос...

Уже позади были и армия, и институт, и становление жизни в лихие 90-е, которые молохом прошлись по российскому селу, привычному укладу и человеческим судьбам. Сам Юрий к тому времени давно уже жил в Ставрополе, и у него было все, что на первый обывательский взгляд может показаться нужным человеку: хорошая работа, семья, достаток, дом в городе. И вот тут он почувствовал то, что называет не ностальгией — нет, а зовом родной земли...

Кончилась городская жизнь, его потянуло на малую родину, он понял, что хочет и должен работать на земле. И там, на земле, которую пахали и берегли деды и прадеды, он должен растить своих детей. Жене Елене так радикально менять жизнь поначалу было страшновато. Зато теперь, пятнадцать лет спустя, она говорит — мол, предложи ей муж вернуться в город, она не поехала бы. Потому что от того ценного, что дает город, они не оторваны. Бывают всей семьей и в театре, и на концертах, и на цирковых представлениях, и на городских праздниках... При этом, живя здесь, на земле, дети получают, чего им город дать просто не может — живую воду из глубокой артезианской скважины, продукты не из супермаркета, но главное — они каждый день радуются тому, что живут на земле и учатся работать на ней. Вот кончились дожди, и пятнадцатилетний Юра с братьями скирдуют сено. За курами и утятами умеют ухаживать даже младшие девочки. Дети растут в достатке, но они не растут потребителями. Они тоже труженики. А успевают везде — и в учебе, и в спорте, и в художественном и прикладном творчестве. Семья Дедешко на Доске почета села Привольного. У ребят (у каждого) столько грамот, кубков и побед в самых разных фестивалях, конкурсах, олимпиадах, соревнованиях, что все и перечислить невозможно — газетной площади не хватит. Конечно, основная нагрузка по дому и с детьми ложится на маму — Елену Анатольевну. И когда она получила вполне заслуженную награду — медаль «Материнская слава», все были просто счастливы.

В этой дружной семье вообще все общее — и победы, и радости, и тяжелая работа в поле, и радость семейных поездок на море летом или зимой — в горы. Лыжи тоже стали общим семейным увлечением. Даже художественные фильмы по телевизору они часто смотрят всей семьей. А вообще доступ к телевидению и тем более интернету весьма дозирован. Тут родители ребят оберегают.

-А как не оберегать? - говорит Юрий Алексеевич. - Дети же в зависимость от этого попадают. Идет по улице мальчишка и, не отрываясь, глядит в смартфон. Он же ничего вокруг себя уже не видит! Для него этот телефон с интернетом — компас и путеводная звезда... Вы знаете, это плохо, когда ребенка рожает русская мама, а ума ему вставляют из-за океана посредством «новых технологий». Хотя технологии эти давно не новы: «русские не выиграли ни одной войны», «русские подносили патроны англосаксам» и т.д. Такие вещи замусоривают мозг и притупляют природную любознательность любого ребенка. А ее нужно развивать. Книжки познавательные подбирать, фильмы. Дети иной раз такие интересные вопросы задают — самому ответы в книгах искать приходится. Вот у нас Саша на такие вопросы мастер.

…Да, одиннадцатилетний Саня - исследователь. Вот сейчас посадил семена тыквы в разную почву — наблюдает за вегетацией. Как-то одну его исследовательскую работу учителя отправили на районную олимпиаду. И Саша Дедешко стал победителем. Учителя потом радостно сообщили родителям: «По количеству баллов - огромный отрыв от второго места»... Может, в будущем станет Санька большим ученым. А может быть, просто будет от души и с полной отдачей работать на родной земле. Это ему уже сейчас очень нравится. На фото глянешь — он и пчеловод, и рыбовод, и коневод, и птицевод — и везде такой счастливый!

Вот и старшего Алексея потянуло на малую родину. Они с женой пока учатся в Москве. А после учебы собираются возвращаться домой. Будущее свое они видят именно здесь. «Несерьезно это, пап, - Москва», - сказал Алеша... Тоже зов родной земли.

Отец это чувство понимает и рад, что у детей оно есть:

- Я попробую объяснить, - говорит Юрий Алексеевич. - Когда в степи цветет акация, это не сравнить ни с какими другими ароматами. И ни с чем не сравнить теплое родное дыхание свежевспаханной земли. Когда ты видишь, как поднимается урожай, как он зреет, то о таких вещах, как прибыль, даже не думается. Все в руках Вседержителя, и он нас не забывает.

Свобода любить свою землю

Когда-то Юрий Дедешко начинал свое дело с тех 7,3 гектара земли, что достались ему в наследство от тети. Хозяйство разрасталось, в него вошли и 100 гектаров, которые некогда обрабатывали деды и прадеды. Эта земля, конечно, особенно дорога его сердцу.

- Я, - говорит Юрий Алексеевич, - никогда не позволю, чтобы с этой землей что-то случилось.

Да, быть хозяином на своей земле очень непросто. Много до нее охотников, которые зарятся на нее совсем не по зову сердца.

Но об этом он не хочет говорить. Пройдено это уже и пережито... Но в райадминистрации он всегда находил поддержку и понимание.

…Земли, которые вдали от населенных пунктов, пра- и прапрадедам Дедешко, не принадлежали. Даже в колхозные времена тут были пастбища. А потом, в связи с кризисом животноводческой отрасли, и вовсе были заброшены. Когда Юрий Дедешко приобрел эти земли, здесь было запустение. А сейчас. Чуть больше десяти километров по проселочным дорогам, ныряющим в поля от шумной трассы, и ты попадаешь словно в другой мир, наполненный покоем и какой-то нетронутой девственной красотой. Огромный фруктовый сад. Тихий плеск воды в запрудах, где на закате вскидывается над водой рыба. Скользящие по водной глади дикие утки-нырки. Цапля, мерно вышагивающая по мелководью. Прямо нерукотворный заповедник.

Обманчивое ощущения — заповедник очень даже рукотворный. Чтобы эти самые озерца-запруды расчистить, тут не только руки в кровь, тут технику со всех механизмов напрочь сбивали. Теперь и подумать невозможно, что эти чистые пруды некогда представляли из себя непроходимые камышовые заросли…

Намедни привозил он сюда гостей из Швейцарии. Когда-то, году в 1990-м, две соседские девчонки уехали искать счастья. Только, судя по тоске, с которой до сих пор они смотрят на родные поля, «швейцарками» они так и не стали. Хотя вроде и дети их образование получили хорошее, и сами они не безработные. Лариса так вообще на трех работах работает. Хочет на четвертую устроиться. А еще больше хочет назад домой вернуться. Сын — нет. Он совсем маленьким был, когда его увезли. Сформировался уже по европейскому образцу — без загадки русской души. Он голос степи уже не услышит и вдыхать свободной грудью пьянящий степной воздух не будет. Не нужно ему это.

По дороге в аэропорт рассуждал: мол, русский язык сейчас никому не нужен — все по-английски говорят. При том, что сами же рассказывали, как «весело» у них стало после того, как и на эту маленькую европейскую страну накатила большая волна миграции. Якобы даже дочка правительственного чиновника высокого ранга подверглась сексуальному насилию какого-то беженца. И то дело замяли. Призывали жителей к толерантности.

- Вот и вся их свобода, которая на самом деле помещается у них в ладошке — в виде кредитной карты, - резюмирует Юрий Дедешко. - А этому Вадику, которому русский не нужен, я сказал: «Ты погоди, парень, родной язык забывать. Вот увидишь: еще европейцы в Бресте на въезд в Россию в очереди будут стоять. И это будут уже при нашей жизни.

- Но они ведь считают, что это в России никакой свободы нет вообще...

- Смотря, что вкладывать в это понятие. Для меня свобода — это возможность жить на своей земле, трудиться на своей земле и учить этому своих детей. Да, этот путь тернистый и не всегда мирный. Но он верный и прямой как стрела.