«Как глава кулацкого хозяйства...»

Каждый год в День памяти жертв политических репрессий «Вечерний Ставрополь» рассказывает об изувеченной террором человеческой судьбе. Они очень похожи, герои газетных публикаций, в самом начале жизненного пути получившие клеймо детей «врагов народа».

«Из хаты выгнали под вечер...»

Трагическая эпопея семьи Таисы Кирилловны Казаковой началась в 1930 году. Как потом будет написано в справке о реабилитации, отец ее «Шкурай Кирилл Маркович как глава крестьянского кулацкого хозяйства по политическим мотивам в 1930 году был выслан в административном порядке с территории Краснодарского края и с членами семьи направлен на спецпоселение в с. Донское». Сама Таиса Кирилловна родится в 1938 году, но и ей сполна достанется переселенческого горя. А о начале этого горя ей рассказывала мама, Харитина Никоновна. Она ушла из жизни в 1995 году в возрасте 90 лет.

– Правильно, кулаками были, потому что работали от зари до зари и спали на кулаке, – рассказывала она детям.

А вообще в «кулацкой» семье было несколько десятин земли, одна корова, одна лошадь и 18 едоков. Среди них – родители, деды Таисы, три сына с женами и детьми. Из хаты семью выгнали под вечер, в ней тут же расположился НКВД.

Мама Таисы всегда говорила, что и в те времена, когда расцветали доносы, произвол, встречались хорошие люди.

– Один из работников НКВД оказался жалостливым, он увидел, что мама беременна, и велел ночью спрятаться, переночевать где-нибудь, а утром подойти к определенному месту. Объяснил, что сегодня эшелон с переселенцами отправляется в Сибирь, «ты в товарняке долгий путь не выдержишь», а завтра везут переселенцев на юг, в пути всего два дня.

В Дивное сослали папу, маму и четырехлетнего брата Георгия. Остальных членов семьи отправили в Сибирь. Деда и там догнала карающая рука террора – его расстреляли как врага народа.

Чудовищная миграция

Миграция в пору раскулачивания была организована чудовищным образом. Тех, кто жил в Дивном, раскулачили и направили переселенцами в другие места. А краснодарские переселенцы занимали их землянки, другого жилья тогда не было. Харитина Никоновна рассказывала, что, приехав в Дивное, они двое суток просидели на улице, под дождем, радуясь тому, что успели взять с собой клеенки. Потом пришел комендант и расквартировал переселенцев – по три семьи в землянку. Спали на земле, на соломе.

На снимке – сестры. Таиса Кирилловна живет в Ставрополе, на улице 50 лет ВЛКСМ, а Антонина Кирилловна – в Дивном, в хатке своих родителей-переселенцев. Поскольку она холодная, удобств никаких, Таиса Кирилловна на зиму забирает сестру к себе, в благоустроенную двухкомнатную квартирку.

Сестры вспоминают, как отец, работавший в бойне, на ветрах и сквозняках, заболел и в 1942 году умер. Мама осталась одна с пятью детьми. Старший брат Георгий семнадцатилетним ушел на войну.

Переселенцам предстояло создавать колхозы – в Дивном их было четыре.

– Мы, девчонки, пахали на верблюдах, они голодные, мы смотрим и мечтаем – вот бы какой упал, его пристрелят и тогда нам галушки с мясом сварят,– вспоминает Антонина Кирилловна.

Переселенцы создавали колхоз сами. Это было тяжело, потому что у людей все забрали, не было ни скотины, ни накоплений.

Голод

Был только голод, страшный, изнурительный.

– Мы с сестренками ходили по селу, милостыню просили, – вспоминает Антонина.– Однажды нам вынесли баночку ячменя, мы прибежали домой, сварили, съели и чуть не умерли. Всех троих спасла соседка, она прибежала с сывороткой.

– Как-то к нам пришел председатель Кузьма Демьянович Пучков – мы все опухшие от голода. Он говорит маме – поставлю тебя кухаркой в бригаду, так ты детей спасешь. Мы так летом в бригаде и жили.

– Мама сильно бедствовала, решила увезти нас с Антониной в станицу Новоминскую Краснодарского края к папиной родне. Я жила у тети Одарки, а Тося – у тети Сани. Кормили меня отдельно от семьи, дадут кусочек – и ладно, – вспоминает Таиса Кирилловна. – Так мы перезимовали, а летом мама приехала, забрала. В Дивном соседка дала ей деньги – я вижу, как ты переживаешь из-за детей, поезжай, забери. Только что я помогла – никому не говори.

Про бедственное положение семьи узнали где-то, приехавшие люди хотели забрать меня и Антонину в детдом. Я стала кричать и угрожать, что брошусь под поезд, жить без мамы не буду. Мама тоже уперлась – ни за что не отдам, пропадем – так вместе. Потом, правда, она жалела, что не отдала, говорила, что мы там скорее бы выучились, в люди вышли.

Штрихи памяти

И еще в памяти Таисы остался один день из жизни ребенка переселенцев:

– Я однажды сильно заболела. Так болела, что мама уже и платьице на всякий случай соорудила. В один из дней она из-за меня не вышла на работу, не смогла оставить. Тут же явился комендант, стал кричать, что всех сейчас пристрелит. Мама к нему: давай, только сначала меня, а потом детей, чтобы я ничего не видела! Ну, комендант выругался и уехал.

Сестры признались, что не любят вспоминать прошлое. Но, погруженные в него моими расспросами, рассказывают: в первый класс Антонина собралась, а тут дождь, идти не в чем, на том учеба и закончилась. Сумки школьные шили из тряпок... После войны спали под магазином, караулили, когда начнут давать полбуханки хлеба на руки.

– В войну пошли с бабушкой собирать колоски в поле, а тут объездчик, – говорит Таиса Кирилловна. – Поднял коня на задние копыта, а передние надо мной нависли. Я страшно закричала, бабушка набросилась с кулаками на объездчика: у нее брат на войне, тебя защищает, а ты его сестру конем топчешь! Я неделю лежала, такой сильный испуг был.

...А как тяжело с водой было! Все село ходило к единственному родничку, очередь около него всегда была огромная. Дождешься, пока ковшик к тебе в руки попадет, наберешь ведра, а пока до дома дойдешь – половину расплещешь. Это уж потом стали колодцы рыть.

«Впервые поели вдоволь хлеба»

После окончания семи классов Таиса хотела поступить в техникум. Но ее не приняли – нельзя, дочь переселенца. В 16 лет устроилась на работу в военкомат – разносить повестки.

А потом – прилежная, ответственная, с хорошим почерком – стала начальником секретной части военкомата.

– Жизнь мне дал Михаил Васильевич Ажгибков, век его буду помнить. Сказал, не пиши, что из семьи переселенцев, поставь – из семьи крестьян. Так я 15 лет в этой секретной части и проработала.

После войны жизнь стала налаживаться, Таиса стала ходить в кружок самодеятельности. Там и познакомилась со своим мужем, с которым прожила 47 лет, в 2005 году его не стало. У нее две дочери, четверо внуков. Для них, говорит, и живет.

В какую-то нужную, на ее взгляд, минуту хотела рассказать старшей внучке о раскулачивании, о переселении, но увидела, что та не верит. «Ты какую-то страшную сказку рассказываешь...»

Хлеба вдоволь, вспоминают сестры, они впервые поели в 1952 году, когда брат Виктор заработал в колхозе зерно.

А жизнь после того, как в нее в самом начале вторгся произвол и беспредел государства, сложить, как хотелось бы, не особо получилось. И хорошего образования никто из пятерых детей не получил, и реабилитация пришла только в 1991 году...