Событие, которое состоялось в краевой научной библиотеке имени Лермонтова, трудно назвать просто презентацией новой книги. Это скорее был урок истории родного края. В основу книги «Сыны красавицы Кубани» легли воспоминания Михаила Таратухина - очевидца трагических событий, которые происходили в непосредственной близости от Ставрополя в 20-х годах прошлого века, в казачьих станицах, оказавшихся в изломе секретного циркуляра – пресловутого «указа» (директивы РКП(б) о поголовном истреблении казачества. Воспоминания были дополнены архивными данными, которые по крупицам собирал Петр Федосов.
Два атамана
У соавторов этой книги очень разные судьбы. Михаил Таратухин большую часть жизни провел в эмиграции и ненавидел коммунистов, которые его семье принесли только лишения и беды. Петр Федосов никогда не уезжал далеко от родных мест, был членом партии, работал в нефтяной отрасли. Но было между этими очень разными людьми нечто общее – ставропольские казачьи корни, над которыми оказались не властны ни лихолетья, ни расстояния. Сила и притяжение этих корней иногда бывают определяющими в судьбах людей, заставляя их принимать решения, радикально меняющие ход собственной жизни. Видимо, это притяжение и заставило Михаила Алексеевича взяться за перо, чтобы донести до потомков то, что он видел еще пацаненком – и истребление казачества на Ставрополье, и казачье сопротивление. А Петр Стефанович в один прекрасный день принял поворотное решение в своей судьбе – оставил руководящую должность в нефтяной компании, для того чтобы посвятить себя работе по возрождению казачества. Вот в этот период, на изломе времен и судеб, и свела судьба двух атаманов.
Атаман Казачьей линии Петр Федосов в 1992 году в составе ставропольской делегации оказался в Лондоне. Там он и был представлен атаману казаков-эмигрантов Михаилу Таратухину. Оказалось, они земляки (один – из Расшеватской, другой – из Новомарьевской). Но, несмотря на это, Михаил Алексеевич к Петру Стефановичу поначалу отнесся настороженно. Коммунистам, пусть и бывшим, он с ходу верить был не готов. С неделю приглядывался, изучал. Потом, видать, поверил в искренность. И вот перед самым отъездом делегации принес рукопись.
Литературно она была далека от идеала – Михаил Алексеевич все же не писатель. Но Федосов, который и сам к тому времени лет 20 с архивами работал, эту повесть прочитал просто взахлеб. Там приводилось множество неизвестных фактов, казалось бы, из недавней истории знакомых с детства станиц.
О казачьем восстании 1921 года писал его участник. Мише Таратухину было тогда девять лет. Но он был в повстанческом отряде вместе со своим отцом. А детская память цепкая. Что видел и слышал тогда, Михаил Таратухин всю жизнь помнил до малейшей детали. И он очень хотел, чтобы об этом знали его земляки, потому и передал рукопись. Он был согласен на все: пусть редактируют, пусть дополнят. На одно только не соглашался: публиковать отрывки. Видимо, боялся выдергиваний из контекста и искажения смысла. Но факты, изложенные в книге, однозначно нуждались в перепроверке в архивах, а текст – в литературной правке. Федосов обращался к очень многим историкам и журналистам, но никто не решился взвалить на себя такой объем работы. И Петр Стефанович решил это делать сам. Первая часть книги увидела свет в 2008-м, а полностью историческая повесть «Сыны красавицы Кубани» была издана только в конце прошлого года благодаря поддержке комитета по делам национальностей и казачества. Михаил Таратухин до этого счастливого дня не дожил. Он ушел из жизни в 2004-м. Книга стала данью и его памяти…
Террор и сопротивление
Любая война очень страшна. Но нет ничего страшнее войны гражданской, когда друг друга истребляют граждане одной страны. Она всегда более жестока и изощренна…
Одна из самых трагичных страниц повести «Сыны красавицы Кубани» - описание жестокой и подлой казни стариков мятежных ставропольских станиц. Их группами вывозили якобы на работу – сюда, в Ставрополь, в район Холодного родника. Но лишь деды оборачивались, чтобы взять лопаты, по команде «Пли!» открывали огонь… Старых людей убивали не за то, что они воевали против Советской власти. По возрасту и немощи старики этого уже и сделать не могли… Выбивали стержень, основу – ведь уважение к старикам для казака свято… Это была показательная расправа…
Казаки вели отчаянную борьбу за родную землю. И эта борьба была хорошо организована. После кропотливой работы в архивах Петр Стефанович Федосов с уверенностью утверждает, что на северо-западе Ставрополья в начале 20-х действовало до сорока повстанческих отрядов. Восстания объединяли по нескольку станиц. В 1921-м объединились казаки Новомарьевской, Сенгилеевской, Каменнобродской, Рождественской. Потом к ним присоединились Григорополисская, Новоалександровская, Новотроицкая, Расшеватская. Отряды в основном базировались в лесах Кругленьком, Русском, Татарском. Все было организовано по военной науке: посты, кордоны, система оповещения. Поэтому воевали вполне успешно – 700 человек долгое время не пропускали целую дивизию регулярных войск.
Да, бойцы повстанческих отрядов для советской власти были врагами. В книге рассказывается о том, как казаки с лета брали Новомарьевскую, Рождественскую, выбивая реввоенкомы, уже «замордовавшие» народ продразверсткой, как им удавалось разоружать даже идущие на подмогу артиллерийские части…
Но восстание ведь произошло не сразу. И излишки зерна по продразверстке казаки поначалу сдавали. Пока не осознали – сколько ни сдавай, потребуют еще, заберут все и обрекут на голод...
Но продразверстка проводилась жесткими методами. Методы устрашения применялись разные. Например, в Рождественской был объявлен станичный сход, и, когда станичники собрались, всех – включая женщин и детей, военные взяли в кольцо. После чего снова спросили, будут ли казаки сдавать хлеб…
- Нет больше хлеба! – крикнул кто-то из толпы.
В ответ прозвучало короткое:
- Пли!
…Люди с криком и воем попадали в грязь... Это они потом поняли, что стреляли по ним холостыми…
А вот в Сенгилеевской «политработу» и агитацию проводили посредством уже боевых патронов. Казнь на станичной площади была показательной. В числе расстрелянных зажиточных станичников были и две женщины-казачки. Обе были вдовами, потерявшими мужей на Первой мировой, а для своих семей они были кормилицами…
Так что казачьи восстания были ответом на террор. Они вспыхивали не единожды. Последнее случилось здесь в 1931 году. Об этом вообще не было известно.
Короче, книгу стоит почитать. Просто потому, что это наша история. Драматичная, противоречивая, но наша.
Узнаем свою историю
- Хочется обратить внимание на важность описанных событий, на людей, которые боролись до конца, - говорит ученый, историк казачества Владимир Колесников. – В сегодняшней России велика нужда в активных инициативных людях. В стране развился дикий периферийный капитализм, и мало, оказывается, людей, способных направить жизнь в другое русло. Это следствие того, что в предыдущие десятилетия власть беспощадно искореняла всех, кто с ней не был согласен. А мы должны знать своих героев. И благодаря авторам книги Таратухину и Федосову теперь мы знаем о есауле Беззубове, о казаках станицы Новомарьевской Некрасовых, Рисовых, Ришкиных и других…
Историей бело-зеленого движения на Кавказе занимается всего несколько ученых. Но их работы носят академический характер. А книга «Сыны красавицы Кубани» - живое полотно, живое повествование. О людях, которые продолжали отстаивать казачество даже тогда, когда Кубанское войско, по сути, прекратило свое существование…
- Я не берусь оценивать литературную ценность книги, - говорит глава станицы Новомарьевской Юрий Качанов. - Но для нас, жителей станицы, она представляет большую ценность. Мы с этой книгой узнали своих людей. Это живая книга, потому что казаки Власовы, Бунины, Саловы – наши жители. И еще – есть моменты, которые нельзя придумать. Есть взгорки, есть лощинки, которые может знать только местный житель, и они есть в повести. Мы читаем про игры, в которые любой новомарьевец в детстве играл, про лохмачи, которые все собирали… Но главное – мы узнаем историю своей станицы… Если бы меня в моей комсомольской молодости спросили, что я о своей станице знаю, я бы начал с первых колхозов. Что было раньше, мы ничего не знали. Хотя вопросы своим учителям задавали: например, что за курган (братская могила) в поле и почему в лесу мы частенько старые патроны находили – иногда прямо россыпью. А педагоги наши ничего нам ответить не могли… Даже много позже, когда начался процесс возрождения казачества и мы стали по архивам собирать данные о наших станичниках, период 20-х годов оставался черной дырой в истории станицы. Нам говорили, что архивы сгорели, но при этом предоставляли полную справку об участии нашей сотни в бою на Лабе в 1850 году… Мы поставили крест на месте этого боя, где легла новомарьинская сотня. А теперь мы установили и памятный камень на месте, ставшем братской могилой для женщин-казачек, которых расстреляли за отказ сдавать хлеб. Их ведь станичникам даже похоронить не разрешали. Кто смог – за хлеб и сало, выкупил тела родных, других расстрелянных потом зарыли в братской могиле. Это тяжелые страницы нашей истории, но их нельзя вымарывать из памяти. Тем более что они имели для станицы и серьезные последствия. Если в 1914 году население Новомарьевской составляло 6 тысяч человек, то в 1933-м здесь осталось всего восемьсот жителей. Практически до 50-х годов новомарьевской молодежи был закрыт путь в вузы. Зато образованный здесь колхоз, словно в издевку, получил имя Якова Свердлова... Дети должны знать о том, что не с него, автора директивы о поголовном истреблении казачества, начинается наша история.
