«Необоснованно репрессированный...»

Сегодня, 30 октября, в Ставрополе, у мемориала «Холодный роднике», пройдет митинг, посвященный Дню памяти жертв политических репрессий. Он будет не очень многолюдным, не очень многословным, скорее всего – скорбно-тихим. На нем будет моя героиня Степана Степановна Степанова. Для нее много лет 30 октября начинается со сборов на встречу с такими же, как она, детьми репрессированных, расстрелянных, уничтоженных, униженных. С теми, кто всю жизнь живет с бесконечными раздумьями и внутренними монологами: как могло случиться, что безвинная семья, ее маленькие дети попали под жернова беспощадной государственной карательной машины?

«Подвергся расстрелу...»

Отец Степаны, Степан Теодорович Вивчарик, был коммунистом, преданно служил партии, был уверен, что участвует в строительстве хорошей новой жизни. И занятие себе выбрал соответствующее: возглавлял школу мастеров социалистического труда в Краснодоне. Нетрудно представить, чему учил, какие наставления давал своим ученикам.

Как нетрудно представить и потрясения, смятения, которые затем пережили его подопечные. В 1937 году молодого преподавателя арестовали, обвинив в шпионской деятельности.

Степан Теодорович, помимо того, что был молодым преподавателем, был еще и молодым отцом: в семье росли две девочки, одной, Степане, было всего два годика. Но в те лютые времена это никого не интересовало. Рожденный для жизни, для любви человек «по постановлению тройки УНКВД по Донецкой области за антисоветскую деятельность (без указания статьи) подвергся расстрелу». Так было написано в справке, которую через двадцать с лишним лет, в 1958 году, получила повзрослевшая Степана. В справке также содержалось признание ее пострадавшей от политических репрессий.

Страдания спецпереселенцев

Кто их мерил, страдания, обрушившиеся на семьи и детей, оставшихся без отцов? И не только без отцов, но еще и с клеймом – «дети врага народа». Отверженные в собственной стране, где не знали, как их покрепче наказать. С началом войны у семьи обнаружилась еще одна огромная вина перед государством: мама Степаны была немка. Пусть обрусевшая, корнями где-то в петровских временах, но все равно – из вражеского стана.

В первые дни войны к ним в дом пришел военный человек и велел в 24 часа собраться для переезда. Степана и сейчас помнит, как дедушка, бабушка и мама торопливо набивали книгами и пожитками мешки. На станции их погрузили в товарный вагон, набитый взволнованными, плачущими людьми. В Казахстане, куда их привезли, они поселились в маленькой мазанке.

Пришедшие к ним уверенные строгие люди сказали маме, что поскольку она врач, то будет обслуживать пятнадцать близлежащих колхозов. Мама обслуживала, старалась помочь занедужившим людям.

- В один из дней приходит к нам казах, показывает маме простреленную руку и просит написать справку об освобождении от военного призыва. Мама сказала, что это самострел и справку она дать не может. Последовали ругань и угрозы, что маме это так не сойдет. Однажды за ней приехали на лошади, сказали, что больной женщине нужна срочная помощь. Она быстро собралась и поехала. И ни в этот день не вернулась, ни на второй, ни на третий... Испуганные дедушка с бабушкой обратились к начальству «давайте искать дочь». Маму нашли в 15 километрах от села задушенной. Было это 15 декабря 1943 года. Я так все четко помню... Стояли страшные морозы, под сорок, эти задубевшие раскинутые в стороны мамины руки...

К тетке, в Новосибирск

- Мама хоть что-то приносила домой, семья этим и выживала, – продолжает рассказ Степана Степановна. – А без нее мы стали пухнуть от голода. Тронуться с места не могли – спецпереселенцы, обязаны были каждую неделю ходить отмечаться.

Слушаю мою собеседницу, а в голове мысли: что, какие такие великие идеи владели людьми, так безжалостно ломающими судьбы загнанных в неиссякаемое горе людей? Кому и какой вред могли нанести оставшиеся без отца и матери голодные растерянные девчонки? Спасла их проживавшая в Новосибирске тетка, сестра мамы. Она настойчиво стала звать их к себе.

От отца осталось приличное пальто. Оно и сыграло спасительную роль. Имеющий волов человек вывез за него глухой ночью бабушку, дедушку и девочек на станцию. Потом они долго добирались до Новосибирска.

После войны

Война закончилась, вместе со всеми свободнее вздохнули и спецпереселенцы. В Новосибирске Степана окончила вечернюю школу, выучилась на повара. Работала в общепите на заводе, мечтала о большой любви, о семье. О том, что так рано трагически потеряла. Как-то приехал на побывку ее хороший знакомый, рассказал, что есть у них в гарнизоне офицер, добрейшей души человек. Чуткий, внимательный – таких днем с огнем не сыщешь. В общем, поселила Степана этого офицера в своих мечтах. Мечты зрели-зрели, и однажды Степана написала письмо: «Извините, Григорий Александрович, хоть мы с вами и незнакомы, я пишу, потому что очень интересуюсь Дальним Востоком...» Вскоре и ответ пришел...

В 1956 году Григорий приехал в Новосибирск, через три дня предложил Степане пойти в загс. При этом сказал: «Я тебе ничего хорошего не обещаю. Живу в бараке, среди серых шинелей, постоянно на службе, свет у нас гасят в шесть вечера...»

При знакомстве я первым делом спросила, откуда такое триединство: Степана Степановна Степанова.

Собеседница улыбнулась:

- Отец сына видно ждал, Степана, а тут я – ну и стала Степаной. Но меня все звали Светланой, настоящее имя было только в паспорте. И сейчас я Светлана Степановна. Избранник мой, Григорий Александрович, оказался Степановым, вот так все и получилось.

Молодая семья сразу отправилась по месту службы главы – на Дальний Восток. Степана работала завмагом, окончила институт советской торговли. Семья росла, родились дети – Андрей и Александра.

Дача, песни и Домбай

В Ставрополь Степановы приехали в 1977 году. По совету сослуживца мужа, Николая Ивановича Кравцева. Тот очень город хвалил – теплый, зеленый, уютный. Через некоторое время семья отпраздновала новоселье вот в этой квартире, по улице Доваторцев. С той поры и мужа не стало, дети и внуки разлетелись. Времени прошло немало. К счастью Степаны Степановны, сын, Андрей, родной город не покинул, невестка, Ольга, каждый день звонит: «Мам, как дела, чем помочь, что принести покушать?». Дочка Александра – учительница, живет в Ростовской области, в каникулы обязательно Степану Степановну навещает.

Да и сама она с интересом к жизни живет. С удовольствием работает на даче, выращивает «клубничку-малинку», по субботам Немецкий дом посещает. В память о матери учит немецкий язык, поет вместе со всеми немецкие песни, особенно любит на стихи Гете. В сентябре в Домбае побывала со своим сообществом – до сих пор полна впечатлений.

Справки, справки...

А трагедия отца всю жизнь покоя Степане Степановне не давала. Писала всюду, делала запросы. Однажды получила долгожданную справку из Москвы о том, что «Дело по обвинению Вивчарик Степана Теодоровича пересмотрено президиумом Луганского областного суда 16 апреля 1958 года. Постановление от 13 ноября 1937 года, которым он осужден, отменено, делопроизводство прекращено с реабилитацией». Если по-человечески: таким справкам радоваться или обмирать от них, от непоправимости содеянного кем-то зла? Есть у Степаны Степановны и еще одна справка: «Ваш статус изменен, вы признаны подвергшейся политической репрессии и реабилитированной как оставшаяся в несовершеннолетнем возрасте без попечения отца, необоснованно репрессированного по политическим мотивам». Несколько строчек – а за ними страшная трагедия двадцатого века.