По волнам памяти
.(отрывки из документально-художественной повести «СЛЕД НА ЗЕМЛЕ»)
(Окончание. Начало в № 17. )
Немецких оккупантов из села в январе 43-го года наши войска выбили, но до конца войны оставалось ещё больше двух лет – боёв, смертей, похоронок. Я до сих пор слышу надрывное причитание селянок, получивших казённый треугольник на мужа, сына или брата, помню, как женщина, разносившая почту, пряталась за кустами, не решаясь вносить в дом страшную весть. Не раз приходилось слышать от женщин: «хоть без ног, хоть без рук, лишь бы живой вернулся...». Из Архиповского на фронт ушли 313 человек, вернулось меньше половины. На сорокалетие Победы в селе был установлен памятник погибшим за Родину...
Крестьянские дети к работе приучены сызмальства: в поле уничтожали вредного жука-долгоносика, разносили воду по бригадам, во время уборки собирали колоски, в сенокос ворошили валки сена для просушки, собирали хлопок, копали картошку и свёклу. Вся домашняя живность была под присмотром рано повзрослевших детей, беречь от коршунов и сорок цыплят и гусят, выпасти свиней, выгнать в стадо утром и встретить вечером коров и овец – у кого всё это хозяйство было – наносить воды для себя, для скотины и для полива, нарвать травы для телка, поросят и птицы, прополоть в огороде грядки. И самое важное – вовремя покормить и поменять мокрую одёжку у младших детишек, которых в каждой избе было по несколько душ. Я очень люблю сказку про Золушку только за то, что это только сказка. Но как она отображает нашу деревенскую быль!
В степи всегда было очень много сусликов, которые вредили растениям и таскали зерно в свои подземные кладовые. На зверьков устраивались целые облавы – их мясо было жирным, нежным, и нам, детям, изголодавшимся за долгую зиму, такой деликатес был очень даже по вкусу. В сезон все мальчишки села выходили на этот промысел. Мы также не брезговали яйцами птиц, ранней весной собирали чуть проклюнувшиеся ростки конского и воробьиного щавеля, почки веток, шишечки дикого хмеля и молодую поросль крапивы. Из всего этого натюрморта мама варила изумительно вкусный зелёный борщ!..
Встают перед глазами картины моего детства так, как будто всё было вчера. Вижу небольшую комнату с промёрзшими углами и земляным полом, на который босыми ногами лучше не становиться, два маленьких оконца, поросших толстым слоем инея. Мама прядёт шерсть или что-то шьёт на швейной машинке. Я сижу на печи и мне скучно. Хочется на улицу, поиграть в снежки, порезвиться с приятелями. Но мне это удовольствие недоступно – ни тёплой одёжки, ни обувки у меня нет. Мне их иметь ещё не полагалось, я самый младший в семье и ходить мне никуда не надо. Утешает одно – у моих друзей такая же ситуация, они тоже не могут выйти на улицу.
Сидя на печке, мечтаю, как придёт весна, потом лето, станет тепло, и я буду играть, сколько душе угодно, бегать по лугу, по степи и мне не нужны ни обувь, ни тёплые вещи – достаточно будет одних коротких штанишек. А пока, ожидаючи маму с работы, а братьев из школы, я оставался один, под замком. Не зная, чем заняться, дышал на иней и отогревал кругляшок стекла в окошке и смотрел во двор. Когда это занятие надоедало, я открывал крышку маминой швейной машинки и, нажимая педаль, с интересом слушал, как она стрекочет. Конечно, мне попадало от мамы, но что такое лёгкие шлепки по сравнению с полученным удовольствием, и я снова и снова наслаждался стрекочущей музыкой швейной машинки, когда скучал, оставаясь дома один.
Приходила весна и у меня голова начинала кружиться от новых впечатлений, от тепла и света, от синего неба, от таких просторных и долгих летних дней. Я забывал обо всём на свете, с раннего утра и до позднего вечера, порой даже не евши, бродил вместе с приятелями по полям и перелескам, по садам и огородам, мы перебирались за реку и там, на другом берегу Кумы, купались до «гусиной кожи», с упоением предаваясь мальчишеским забавам. Игрушек у нас сроду не было, мы сами мастерили шпаги, мечи, пистоли и автоматы. Иногда в село приезжал на верблюде заготовитель и в обмен на тряпьё снабжал нас рыболовными крючками, глиняными свистульками и воздушными шариками. Этот день для нас всегда был праздником...
В детстве я любил взбираться на крышу нашего дома и с высоты конька упоённо всматриваться в уходящую за горизонт полынную степь, очерченную ровной полоской зелёных верхушек больших деревьев. В своих детских мечтах, как наяву, я путешествовал по степным просторам, разбойничьим свистом распугивая стоящих столбиками сусликов, и всё шёл и шёл к заветным тополям, растущим на самом краю земли...
Меня очаровывало солнце, когда вечером опускалось над лесом, постепенно превращаясь в огромный красный шар, потом в багровый, окрашивая своими ещё яркими, но уже затихающими разноцветными лучами плывущие по небу облака, делая их сказочно красивыми. Я уплывал вместе с ними и был бесконечно счастлив, совсем не боясь, что после заката солнца наступит ночь, ведь за ней наступит утро! В селе просыпаются рано. Конечно, малышня могла поспать и подольше, но я любил ранние побудки. Выходил во двор, где воздух был ещё ночным, а трава вся такая молочно-белая от росы, в тёмном небе месяц блестит и звёздочки сверкают. Бегал босиком по росистой траве, аж дух захватывало, остатки сна улетучивались, делалось так легко и радостно, что хотелось визжать от восторга, – начинается новый летний день, такой длинный-предлинный, полон новых чудесных открытий и приключений...
Поднявшись по черепичному скату крыши до самой высокой точки дома, я во все глаза смотрел, как в той стороне, где должно было взойти солнце, небо высвечивалось нежными бирюзовыми волнами, которые всё больше и больше расширялись, смешиваясь с голубым, оранжевым, розовым и ещё каким-то цветом, заполняя всё небо разноцветием невиданных красок. Под их ярким светом бледнел месяц и гасли звёзды, небо из чёрного превращалось в бледно-голубое. Я чувствовал, как из степи, еще накрытой густым туманом, набегает упругая воздушная волна, издавая звук, похожий на вздох только что проснувшегося большого доброго зверя, и вслед за этим над горизонтом показывался багрянец солнца. Сперва только небольшой кусочек, который всё рос и рос, увеличиваясь прямо на глазах, и вот уже огромный золотой диск занимает свое место на небосклоне. Туман быстро освобождает землю, лёгкой курчавой дымкой подымается вверх и там бесследно исчезает...
На утреннюю зарю я любовался не один. Птицы тоже радовались наступлению нового дня, стараясь изо всех сил доказать миру, кто из них голосистей. Правда, птицы поют только до начала лета. А потом у пернатых появляются хлопоты: высиживать птенцов, которых надо кормить, растить, учить летать. Не до песен, почти всё, как у людей...
Когда наш дом заняли немцы, а мы переселились в землянку, доступ на крышу стал для меня на время закрыт...
Вениамин ГНЕЗДИЛОВ.
