Позабыть нельзя...
.(отрывки из документально-художественной повести «След на Земле»)
В первый месяц оккупации села погиб наш приятель по детским играм Сергей. Его застрелил местный полицай Генка Непочатых, пятнадцатилетний подросток, непонятно как оказавшийся на службе у немцев. Некоторые мальчишки ему завидовали – пацан, а уже при оружии, может пострелять, когда захочет. В силу возраста мы ещё не могли понять роль немецких прислужников–полицаев, которые со временем всю свою злобу и ненависть выплеснули на своих земляков-соседей. А Генка был своим пацаном, ещё недавно вместе с нами ловившим в Куме рыбу, таскавшим с чужого сада яблоки и бегавшим босиком по лугу...
Немцев в Архиповке было немного, в основном хозяйничали полицаи – несли охрану, следили за порядком, собирали продукты для своих хозяев. Когда гитлеровцы уезжали по каким-то делам, в комендатуре охранять немецкое имущество оставались несколько полицаев. В тот злополучный день охранник был один – Генка. Было не по-осеннему жарко, и он, открыв окно настежь, уселся на подоконнике. Караульному было скучно, он бы с удовольствием присоединился к ватаге мальчишек, идущих на речку. Чтобы хоть чем-нибудь заняться, юный полицай принялся рассматривать оружие...
Я со своим закадычным другом, напарником всех затей и приключений Колей Воронкиным и ещё двумя-тремя приятелями, проходя мимо дома, где раньше было правление колхоза, а сейчас разместилась немецкая комендатура, увидели своего бывшего приятеля, который в проёме окна, как на экране, демонстрировал приёмы обращения с карабином. Однако никто из нас своего восхищения его умению не высказал, наоборот (может, и из зависти – пацаны есть пацаны), стали подшучивать над полицаем: мол, а ружьё у тебя заряжено, а стрелять ты умеешь? В ответ на наши насмешки Генка вскинул карабин вверх, повёл им влево-вправо, а потом внезапно направил на нас и выстрелил. Стоящий рядом со мной Серёжа Сергеев вскрикнул и что есть мочи рванул в сторону Кумы. От неожиданности мы некоторое время ошалело глядели на стрелка, а потом бросились к реке, но когда добежали, Серёжка был уже мёртв, и вода под ним окрасилась кровью...
В восьмидесятых годах прошлого века Управление Внутренних дел края возглавлял генерал-майор милиции Александр Васильевич Сергеев, мой односельчанин, верховодивший над мальчишками в послевоенные годы, заводила и участник всех наших забав и игр. Это под его руководством мы искали и находили оружие и боеприпасы, особенно патроны, отыскивая их даже в туалетной яме. Похоже, у какого-то немецкого солдата в уборную дыру соскользнул подсумок с патронами, а мы их доставали и бросали в костёр, только пули свистели по степи. Как никого не зацепило, до сих пор удивляюсь.
Я долгие годы переписывался с земляком, при встречах наши воспоминания детских и юношеских лет часто длились ночи напролёт, мы вспоминали родные края, друзей и товарищей. Убитый полицаем Сергей Сергеев был двоюродным братом Александра Васильевича...
Около нашего дома, где поселился немецкий офицер, скопилось много машин. Они пережидали колонну танков, которая двигалась на Сталинград. Танки шли и шли, большие, как хаты, и маленькие, как игрушки для великанов, лязгая гусеницами и заполняя всю улицу вонью горелого масла и чёрного дыма. Пока проходила колонна, немецкие солдаты-водители осматривали свои машины, что-то ремонтировали. Я с любопытством наблюдал, как меняли колёса, накачивали их, как шипел выходящий воздух из камер. Это шипение, отдалённо напоминавшее мне звуки губной гармошки, на которой играл немецкий солдат, понравилось мне и я захотел услышать его ещё раз. Я знал, что шипящий звук издает воздух, когда выходит из колеса. Но для этого надо открутить колпачок на соске камеры. Незаметно это не сделать, около машин всегда кто-нибудь был. Выбрав момент, когда солдаты ушли на обед, не выставив часового, я быстро подполз под ближайшую машину, отвинтил колпачки, даже удивился, как легко мне это удалось, откатился к кустам и стал слушать музыку шипящих колёс.
Сначала немцы ничего не заподозрили, только ругались, накачивая колёса, но когда я проделал этот фокус ещё несколько раз, они заподозрили неладное, полицаи заговорили о партизанах и стали выставлять часовых...
Немца, который меня обидел, я ненавидел всей душой. Ненавидел и боялся. Я старался его избегать, при случайной встрече убегал и всё время ожидал, что тот выстрелит мне в спину. Со временем боль прошла, ранки затянулись, страх притупился, но прощать врага я не собирался. Не зная, как отомстить, я подкладывал ему конверты из широких листьев лопуха с сильно пахнущим содержимым, забравшись в кусты вместе с другом Николаем передразнивали его картавую речь. Однажды мы услышали громкий разговор нескольких солдат и стали усиленно подражать их выражениям. Сначала немцы не обращали на нас внимания, а потом, видимо, им это надоело. Один из них вынул пистолет и сделал несколько выстрелов в нашу сторону. От страха мы с другом, не помня как, очутились под обрывом реки...
Вспоминая время фашистской оккупации, можно только удивляться, как наша семья смогла уцелеть, выжить в тех условиях, когда каждый день был, как последний. Немцы по доносу местных полицаев в первые же дни захвата села расстреляли всех беженцев-евреев, не пожалели даже детей, за связь с партизанами убили жителей соседнего села. Нас занесли в «расстрельные» списки, как неблагонадёжную семью – папа был активным коммунистом, вместе со старшим сыном воевал на фронте, мама – стахановка. И только стремительное наступление Красной Армии спасло нас от неминуемой гибели...
Вениамин ГНЕЗДИЛОВ
