Римма Иванова – кавалер ордена Святого Георгия Победоносца
(Продолжение. Начало в №№ 27, 30, 32, 34, 35, 37.)
Римма, объясняя родителям причины своего поступления в армию, начала своё письмо 5 марта с фразы солдат: «Мы на нашу сестрицу надеемся, дай Бог ей здоровья, чтобы она с нами была». А почему? Потому, что здесь нужны руки, что здесь нужна скорая помощь. О ласке сестры. А думаете, что здесь она не необходима? Еще как! Пожалуй, еще больше, чем в госпитале! В день приходит 120–130 человек в околоток. Не надо меня просить уйти. Не каприз же меня угнал сюда и здесь держит, чтобы можно было просить меня уйти отсюда. Мне тяжело, что я принесла вам страдание. Но, милые мои, я не подвергаюсь опасности. Приду к вам здоровой и довольной. Почему вы хотите отнять у меня многое и очень многое! Если вы вернете меня домой, то этим принесете мне большое лишение. Советую вам почаще поглядывать на тех, у которых близкие сидят в окопах с винтовками. Другие родные больше благословляют на дело, чем унывают. Вы моих писем никому не показывайте. Сейчас сижу в халупке в три окна, в комнате стоят кровати. За столом сидят доктора и батюшка, играют в преферанс. Скоро закусим и ляжем спать. Все они хорошие. Но только я сижу мало. Очень много времени проводишь в околотке. В свободное время стараешься побыть на свежем воздухе. Поедешь верхом покататься».
В полковой околоток непрерывным потоком поступали раненые, многие из них с очень тяжёлыми ранениями. Так что скучать не было времени. Медики полка работали сутками, не выходя из операционных, спасая раненых. Родители, внимательно следившие за сообщениями газет о положении дел на фронтах, были очень встревожены, о чем писали в письмах. Наконец наступило затишье, и Римма 25 февраля под впечатлением боёв писала родным: «Письмо ваше порадовало, потому что вы успокаиваетесь. Бой, громадный бой эти двое суток невесёлых уже прошёл. Как будет приятно вернуться домой. Ведь будет сознание, что сделала что-нибудь – помогла. Ведь, например, 22, 23, 24 февраля – за эти дни я могу смело сказать, сделала больше, чем в госпитале за долгое время. Чувствую себя хорошо».
На тревожное письмо родителей она 27 февраля писала: «Несу обязанности фельдшера. Моё дело перевязка – и больше ничего. Правда, перевязочный пункт находится недалеко от позиции, но всегда в безопасности – в прикрытом месте. На меня не смотрят здесь как на женщину, а видят сестру милосердия, заслуживающую большого уважения. Вчера мне было объявлено исполняющим временно обязанности командующего полком, что я буду представлена за дела 23–25 февраля к Георгиевской медали на Георгиевской ленте. Только, ради бога, никому ни слова. Обед у нас солдатский очень вкусный. О насекомых. Теперь их уже так много. Но если менять белье, то совсем от них избавишься. Белье же у меня есть. О тепле. Располагаемся в крестьянских избушках. О переходах. Умею и люблю много ходить. Во время переходов не все время еду, как мне захочется, сажусь на лошадь. Езжу уже хорошо. Могу пользоваться лазаретной линейкой, но предпочитаю верховую лошадь. Вернусь к вам здоровая и удовлетворенная. Ведь как приятно сознавать, что в этом большом деле приносишь пользу. Молюсь Богу, чтобы он сохранил мое здоровье. Опасность далеко от меня, ее нет».
Жизнь Риммы вошла в нормальное русло. Теперь она чувствовала себя в боевой обстановке нормально. Бывая на передовых позициях, она действовала уверенно, со знанием дела. От нижних чинов она строго требовала соблюдения норм гигиены, чтобы они непременно мылись и держали себя в чистоте, не ссылаясь на полевые условия. Римма доказывала им, что если они не будут так поступать, то могут заболеть, а это ещё хуже, чем получить ранение. При этом она много думала о родных и всё время пыталась их успокоить, уверяя их в том, что у неё всё хорошо. Она часто писала домой.
«Мои хорошие! Не беспокойтесь ради бога! Если любите меня, то старайтесь сделать так, как мне лучше, а ведь мне лучше так, как я хочу. Если желаете сделать своей дочери добро и счастливой, хоть более или менее, то молитесь богу, чтобы исполнилось моё желание. Вот это и будет тогда истинная любовь ко мне. Жизнь вообще коротка, и надо прожить её как можно полнее и лучше. Помоги, Господи! Молитесь за Россию и человечество».
С наступлением весны как-то неожиданно сразу потеплело. Весна была здесь не такой, как в Ставрополе. Чувствовалось, что места эти расположены севернее. В то же время здесь ощущалось, что воздух в этих местах более влажный. Видимо, сказывалась близость Атлантики. Но весной обострились проблемы взаимоотношений с противником. По всему было видно, что германское командование весной активизировало свою боевую деятельность, готовясь к началу новых крупномасштабных наступательных действий. Перед вооружёнными силами Германии и Австро-Венгрии стояла в 1915 году главная задача: как можно быстрее покончить с Россией, вывести её из войны, с тем чтобы перебросить максимальное количество войск на запад, где разгромить Великобританию и Францию и победоносно закончить войну.
Поскольку удар наносился в Карпатах, то полк был срочно передислоцирован на юг, на новое место расположения. Так как железные дороги были разбиты, идти пришлось походным порядком в район крепости Перемышля и города Львова. Это значительно осложнило ситуацию.
В это время император решил лично посмотреть войска Юго-Западного фронта. Командующий фронтом генерал Иванов дал команду привести в надлежащий вид все воинские части, их тылы, околотки. Вдруг императору захочется посмотреть что-нибудь из тыловых частей. Поэтому в полку всё чистили, драили. Естественно, как водится в таких случаях, на переднем плане были расположены лучшие подразделения, а те, что похуже, прятались подальше.
9 апреля 1915 года император Николай II вместе с наследником престола цесаревичем и верховным главнокомандующим Николаем Николаевичем прибыл в Галицию. Здесь он осмотрел город Львов, войска, расположенные там. Побывал в городе Самборге, в штабе 3-й армии генерала Брусилова. После этого император отправился на юг в 3-й корпус, в который входил 83-й Самурский полк, чтобы произвести смотр войск. Естественно, как бывает в таких случаях, на переднем плане находились лучшие подразделения с точки зрения экипировки, вооружения, а всё, что похуже, перемещалось в глубокий тыл. Сам император об этом в своём дневнике за 10 апреля пишет так: «Около 4 час. прибыл в Хыров, где был собран весь 3-й Кавказский корпус ген. Ирманова. Обошел все части пешком и затем объехал их в моторе и благодарил за боевую службу. Вид полков великолепный. Так был счастлив видеть своих ширванцев. Вернулся в поезд и продолжал путь в Перемышль, куда приехал в 7 час».
Конечно, Римма этого не видела, потому что околоток находился глубоко в тылу. Но очевидцы рассказывали о посещении корпуса Николаем II. Император приехал на автомобиле вместе с сыном, цесаревичем – наследником престола, в сопровождении верховного главнокомандующего генерал-адъютанта Николая Николаевича (младшего). Когда они шли рядом, то император – в простой офицерской форме в чине полковника значительно проигрывал высокому, статному Николаю Николаевичу. Солдаты были удивлены, так как представляли императора высоким, этаким великаном. Солдаты сделали вывод в пользу не императора, а Николая Николаевича, которому, по их мнению, быть бы императором, тогда бы и стране было легче, да и австриякам с немцами потяжелее пришлось бы.
Когда потеплело, то и солдаты стали чувствовать себя значительно лучше, сразу повеселели. Среди них было немало весельчаков, которые поддерживали бодрый дух в солдатской среде. Римма любила вечерами послушать и посмотреть настоящие солдатские представления с плясками, шутками и частушками в адрес противника. Больше всего доставалось пруссакам и австриякам. Солдатский фольклор был поистине неиссякаем и рождал настоящие шедевры. Это чувствовалось во всём: когда они пели частушки, народные песни, танцевали, сами себе аккомпанировали, используя при этом всё, что только возможно помимо гармошек и балалаек: ложки, кружки, котелки и тому подобные подручные средства. После этого солдаты ещё долго не ложились спать. Часто такие вечера заканчивались пением песен, в которых сквозила грусть. Солдаты скучали по дому, оставшимся семьям, любимым. Конечно, все они страстно хотели жить. Но никто не знал, что им готовит день грядущий.
Римма заметила одну особенность в поведении солдат – негласную установку среди нижних чинов при ней не выражаться нецензурно, относиться к ней уважительно. Она вскоре поняла истинную причину. Среди нижних чинов было много пожилых солдат, у которых дома остались семьи, дети, а может быть, и внуки, по которым они очень скучали. Появление сестры милосердия, совсем юной, невысокого роста, хрупкой, вызывало у многих из них отцовские чувства к ней.
А потом ведь добрая слава в армии распространялась быстро. Среди солдат стало известно, что сестра милосердия дело своё знает, обращается с ранеными аккуратно, обходительно и всячески старается облегчить их участь. И что когда она бывает в окопах, то очень строго поступает с нерадивыми санитарами. Как Римма потом узнала, кое-кому из солдат, пытавшихся вести себя с нею фривольно и даже цинично, сразу же по-мужски дали понять, что такой номер не пройдёт и что за любое оскорбление сестрички им не сносить головы.
Большую заботу об армии во время войны проявляли образованные с первых же её дней всероссийские, земские и городские союзы, которые создавали на фронтах свои летучие санитарные отряды, санитарные поезда, открывали лавки, бани, пекарни, мастерские по ремонту обуви, одежды и т.д. Они организовывали вывоз раненых к санитарным эшелонам для дальнейшей отправки в тыл. Для этих целей имелись конные упряжки, автомобили.
Активизация подготовки к боевым действиям неприятеля чувствовалась во всём. Особенно досаждала русским солдатам германская артиллерия, которая, имея значительный запас боеприпасов, нещадно обстреливала позиции полка. Русские же артиллеристы могли на 10 германских выстрелов ответить только одним. При каждой атаке русских позиций германская артиллерия проводила усиленную артподготовку, активно обстреливая и разбивая русские проволочные заграждения, огневые точки. И только после этого немецкие солдаты шли в атаку.
Что же касается русских войск, то они часто шли в атаку без мощной артиллерийской поддержки. Хорошо, если сапёрам удавалось проделать проходы в проволочных заграждениях противника. А бывало и так. Для того чтобы их преодолеть, снимали шинели, которые набрасывали на колючую проволоку и переползали через неё. В этих случаях воинские части несли необоснованно большие потери. Самурский полк, постоянно находившийся в боях, нёс большие людские потери убитыми и ранеными. Римма очень переживала гибель солдат и офицеров.
Николай СУДАВЦОВ, доктор исторических наук.
(Продолжение следует.)
