Русский лес и мировой кризис

Прогрессивная общественность Ставрополя ведет праведную борьбу за спасение 14 гектаров Русского леса, которые вот-вот могут пойти под топор, обратившись в дачные участки.

От души желаю общественности полной и безоговорочной победы. Тем не менее не хочу сегодня пинать бывшее градоначальство за лукавое решение относительно леса, спасающего краевой центр от оползневых катастроф. Не хочу также поминать всуе наш доблестный судейский корпус, коий с постоянством, достойным более благородного расточения, выносит вердикты, обрекающие лес на погибель. Здесь, быть может, все ясно-понятно без лишних восклицаний. А хочу я обратить мысленный взор к тем, кто в этой захватнической операции находится как бы в тени. Именно – к людям, которые намереваются в уникальном лесном массиве нагромоздить загородные особнячки для приятного отдохновения от трудов по сколачиванию благосостояния.

Они – наши земляки, соседи, однокашники, знакомые, приятели, а то даже и родственники. Обычные такие ставропольцы. Возможно, милые во всех отношениях и даже приносящие пользу обществу. Вполне себе успешные, раз готовы потратить сотни тысяч рублей на свитие своего лесного гнездышка. Но вот закавыка: не могут они не знать, что при этом соучаствуют делу неблаговидному, норовя в мутной, коррупционно попахивающей жиже выловить добычу в несколько соток. И оправдываясь, видимо, тем, что невелика беда перековеркать под себя кусочек общенародного ныне леса.

Но не станем безапелляционно гвоздить их к позорному столбу. Ну не эти, так другие позарятся на лакомый плод, презрев общественное осуждение. Правда, опасаюсь, что и из самих осуждающих – имей они возможность – далеко не каждый устоял бы перед искушением нежиться в гамаке в своей загородной резиденции под сенью вековых дубов.

Еще труднее гвоздить добропорядочных сограждан, приобретших, к примеру, квартиры в домах, которые построены на территории уничтоженных пришкольных садов. Или паркующих свои авто на месте вырубленного скверика. Или работающих в офисах, возведенных там, где раньше была лесополоса. Или отдыхающих в заведении общепита, «подмявшем» под себя кромку лесопарка. Словом, таких же остающихся как бы в тени обыкновенных, нормальных людей.

Действительно, все мы человеки вроде неплохие. Желание каждого лучше жить – объяснимо и понятно. Но за последние десять лет, по данным природоохранной прокуратуры, в Ставрополе уничтожено 200 гектаров зеленых насаждений. И ведь вырубали их не забавы ради и не потому, что они мозолили чьи-то начальственные очи. Деревья и кусты пошли под бензопилы и топоры, так сказать, по заявкам. Был спрос на землю, которую они, безмолвные, занимали. Вот их не стало. Ничего, как говаривал один литературно-киношный мафиози, личного.

И не стоит удивляться произошедшему в Ставрополе, если даже поле Бородинской битвы умудрились подзастроить элитными особняками. Если гектарами «выкашивают» зеленые насаждения в столичных окрестностях, под носом у всего федерального начальства. Так что жажда лучшей жизни за счет всех остальных и всего остального – явление отнюдь не локально ставропольское. И даже не исключительно российское.

Приглядимся к мировому финансовому кризису, который все грозится пересечь отечественные рубежи. Его первопричина та же: стремление получать больше, чем заслуживаешь, жить не по средствам и за счет других. Поэтому, думаю, поругание Русского леса, застройка Бородинского поля и почти свершившийся греческий дефолт – вещи однопорядковые, хотя внешне и не связанные между собой.

Таким образом, ведя борьбу за спасение лесных гектаров, мы, если хотите, участвуем в глобальном противостоянии людского благородства и эгоизма, справедливости и беспринципной поживы, сохранения общего достояния ради блага потомков и сиюминутного благополучия меньшинства. Что при современных могучих технологиях означает вообще-то борьбу за выживание человечества как вида. Ни больше ни меньше. И решающее слово здесь призваны сказать именно те, кто сегодня находится как бы в тени. Те вполне неплохие люди, которым пока еще кажется, что совсем не страшно, если отхватить несколько соток Русского леса.