Следы у реки

Нюра быстро шла по берегу реки. Хотела побежать, но тяжесть под лопаткой не дала. А вот и заветная скамейка... Над ней крышей наклонился огромный куст неизвестного происхождения. Почему-то вечно зеленый. Сейчас он сверкает: лед накрыл каждый листочек... Нюра медленно опустилась на скамью. В этот самый момент под лопаткой взорвалось, что-то горячее обожгло руку, спину, нестерпимая боль - и все, как будто лампочку выключили.  Нюра еще успела привалиться к спинке скамьи...

 … Она всегда работала,  сколько себя помнила. После седьмого класса пошла с матерью на ферму, да так там и осталась. Работала наравне со всеми, доила коров, принимала телят... 

Потом вышла замуж. Мужа,Степана, особо-то и не знала: так, на танцах в клубе встречались. После замужества клубы закончились. Зато на Нюру просто обрушилась лавина домашних дел: колоть дрова, доить коров, варить «мешку» и кормить свиней. Да еще надо успеть приготовить обед: подрастают трое погодков, две девочки и любимчик Саша.

Подъем в два ночи,  бегом на ферму,  кацавейку застегивала на ходу.  Там дойка, чистка за коровами: тяпкой грести навоз на транспортер, мыть полы до желтой доски. Раньше не мыли, теперь обязали... Часов до шести работа, в семь утра поднимать детей в школу, кормить и провожать. Потом с кряхтеньем не по возрасту поднимался муж: к этому времени на столе должна «шкворчать» в сковороде  картошка на сале. По этому кругу Нюра шла который год. Не сбиваясь и не сходя с этого страшного маршрута. Ну еще дрова поколоть...

Муж тоже работал. Часов в десять нагребал в ведро или яблоки, или орехи, или грибы-вешенки, которые в январе вполне можно было срезать с деревьев в саду, и шел к дороге. Там усаживался на ящик, накрытый теплым одеялом, и ждал: вдруг кто остановится и купит... На вырученные деньги покупал пиво, изредка конфеты детям, про Нюру и не вспоминал. Ее как будто не стало в его жизни. Даже спать вместе перестали: она мостилась на лавке в маленькой спаленке  и уже без будильника подскакивала в два ночи. Галоши,  фонарик, ферма...

Дети, картошка, дрова. Для детей она была  мамой: любила их до помрачения ума. Привезут «девочковую» одежду в магазин, перемеряют все, выберут и ходят девчонки Нюры нарядные, как маленькие барышни. Захотел сын мотоцикл, еле дождался шестнадцати лет: купили. И Сашка мотался по селу, а за спиной сидели счастливые подружки. У матери колотилось сердце, когда слышала, как рычит мотоцикл. 

С некоторых пор Нюра стала тяжелеть: казалось, неведомая сила клонит к полу, на руках вылезли синие вены, хотелось лечь и не вставать. Она и не вставала: выдалась минутка — ложилась на лежанку, и только окрик мужа заставлял подниматься.
Иногда приезжала сестра. Она была старше Нюры, вышла замуж, когда младшенькая еще в школу ходила.  И тогда Степан старался спрятаться, пока гостья в доме: ненавидела она его страшно. Гад, чертов сын - самые безобидные ругательства. «Анька, собирайся, поедем ко мне! Я одна! Твои девки замуж повыходили. Хоть передохнешь от этого гада. Он же из тебя все жилы вытянул. Ты работаешь, как раб! Ну как так можно?..»
Когда, расцеловавшись, сестры расставались, на арену выходил Степан: «Ишь ты! Раскомандовалась! Ты — мужняя жена! Что муж скажет — то и делай!» Нюра молча опускала голову, шла в загон к коровам, чистила их, плакала... А что уже сделаешь? Ну не бросишь же его? Дурак дураком. Да и Сашка еще растет: пришел из армии, надо ж невесту присматривать. Ох, как болит под лопаткой...

Зашла в дом. Из шкафа достала заветный узелок.  Там платье, чулки, тапочки.  Покрывало и веночек на лоб. Любовно погладив веночек, перекрестившись, снова все завязала. Услышала, как сын выгоняет новый мотоцикл со двора. Выглянула в окно: куда же поедет? Вдруг ее рот искривился, а глаза... Ну как будто  выпали, что ли... Сашка, разогнав мотоцикл, на страшной скорости  врезался в бетонный блок.

Нора выбежала, когда вокруг уже толпились соседи. Молча пропустили ее к сыну. Он перелетел через руль и головой протаранил бетон. Умер сразу. Когда подъехала «скорая» и полиция, Нюра сидела на земле. Ее пытались поднять, но ничего не получалось: она тряпочкой падала на землю, прижимаясь к сыну. Молчала, видно, уже разучилась плакать. Только тяжело дышала, руками загребая дорожную пыль. Парня накрыли простыней. Степан куда-то исчез. Хоронили Сашку всем селом. Врачи сказали, что он, может, и правильно поступил... Ну другими словами, поаккуратнее, но смысл был такой же: в голове стремительно развивалась опухоль,  и смерть Сашки была бы неизбежной, но более мучительной. Он знал, что с ним происходит: ездил в город не раз. Матери говорил, что к девушке. Но кто эта девушка? Смертью оказалась девушка...

Утром, вернувшись с фермы, Нюра надела все чистое. И пошла... Степан, проснувшись и не обнаружив сковороды с картошкой, взревел: «Нюрка-а-а!!!» Тишина. Вышел во двор — нету. В базах — нету... Где жена? Может, у Сашки на могиле: она часто пропадала у невысокого памятника. Побежал, хрустя льдом под ногами, на кладбище. Нету...

И уже у калитки увидел ее следы. Они были заметны: старые галоши, которые надевала на ферму, были с большой зазубриной. Вот она, зазубрина... Но куда идет след? Пошел, как ищейка. След тянулся долго, хруст льда под ногами отдавался в ушах грохотом.

Где-то вдалеке, у самой кромки воды, стояла скамья. Там сидела  Нюра, глядя усталыми мертвыми глазами на  реку.

Степан подбежал к жене, схватил покрытые инеем руки, начал дышать на них.  «Нюра! Нюрушка! Аня!»...  С берега спустился местный рыбак Иван Петрович, помолчал. «Ну что? Уконтрапупил бабу? Не зря тебя били мужики за Нюрку. Убить бы надо!»

Хоронили Нюру тихо. Пришли сельчане, приехали дочки, сестра... Все было чин чином: батюшка махал кадилом, провожал новопреставленную в последний путь. Степан молчал. Да и не говорил с ним никто. Народ обсуждал сельские новости, смерть Нюры... Степан вышел покурить. Через минуту он вбежал в дом, ушел в маленькую спальню. Еще через минуту сидящие за столом услышали дикий вой. Что такое? «Степан! Ты что?» Степан лежал на лежанке, бил кулаком по подушке и выл. Сестра Нюры похлопала его по спине: «Степа! Что с тобой?» - «Я их видел!» - «Кого?» -   «Нюру видел и Сашку. Они стояли у ворот и держались за руки. Что-то мне говорили...»

...Степана хоронили через два месяца. Зима была в самом разгаре. Гроб привезли на машине, постояли у дома и поехали на погост. В машине были шофер и Иван Петрович, рыбак.

В Лютый мороз заранее выдолбили могилу, опустили гроб - и все. Через пару месяцев у дома просела крыша. Чуть позже приезжали городские, забрали черепицу: нынче модно. Ну потом рухнули и стены... Больше никто туда не приезжал. Изредка дочки навещали могилу брата и матери. До отца почему-то не доходили: погост большой...