Трагическая дата в воспоминаниях ставропольцев

За свою многолетнюю журналистскую практику я не раз встречалась со свидетелями событий того времени, слушала, записывала их воспоминания. Впервые это случилось в Нижнем Архызе больше 30 лет назад. В то время на территории близ древних аланских храмов работала детская турбаза. Однажды летом там собрались на встречу воспитанники детского дома военной поры. Их было человек пятнадцать. Как мне тогда казалось - очень взрослые, а на самом деле многим из них было немногим больше пятидесяти. Меня поразили рассказы о том, как детский дом, размещавшийся в бывших монастырских постройках на берегу Большого Зеленчука, выживал в условиях военного времени. Как они, малыши, увидели фашистов и прятались от них в лесу...

Накануне трагической даты, дня начала оккупации Ставрополя, я отыскала в своём журналистском архиве записи с воспоминаниями очевидцев событий далекой поры, которые много лет назад рассказывали о первых днях августа 42-го.

«Бежать как можно дальше»...

Незадолго до начала войны мужа Полины Васильевны Ярославцевой, военного летчика, перевели служить в Ворошиловск. Семьи офицеров разместили в общежитии пединститута на улице Дзержинского (ныне - реконструированное здание ГТРК). Полина Васильевна с маленькой дочкой понемногу обживалась в незнакомом городе. Муж Александр был постоянно в командировках, видеться с ним удавалось крайне редко. Вот и известие о нападении фашистской Германии на Советской Союз пришло, когда Саша был в Ростове-на-Дону. О его гибели в воздушном бою жена с дочкой узнали в апреле 1942-го...

«Никогда не забуду, как фашисты бомбили Ставрополь, - рассказывала мне почти двадцать лет назад Полина Васильевна Ярославцева. - Одна бомба попала в общежитие. Она пробила крышу и попала в квартиру верхнего этажа. Говорили, что там жила семья профессора пединститута. Бомба упала на кухню, но не разорвалась. Саперы приехали, обезвредили ее, вывезли на пустырь, туда, где теперь стоит драмтеатр, и закопали там.

Чем ближе было 3 августа 1942-го, тем чаще в общежитии возникали разговоры об эвакуации. Все представляли, какая опасность в случае оккупации грозила семьям советских офицеров, сражающихся на фронте. В каждой комнате стояли чемоданы с собранными необходимыми вещами.

Фашисты вошли в город в понедельник. Сначала мы услышали нарастающий резкий звук: это по улице ехали мотоциклисты. Обитатели общежития спрятались в подвале. Боялись, что немцы, как придут, перевешают всех на столбах. Я в состоянии, близком к панике, взяла пятилетнюю дочку и решила бежать как можно дальше от этого дома. Было так страшно, что забыла прихватить сумку с продуктами. У дверей подъезда мы чуть не столкнулись с немецким мотоциклистом. Он был запыленный, с черным от копоти лицом, с автоматом наперевес. Ему было смешно оттого, как мы с дочкой остолбенели при виде него. Он прошел мимо нас, а через минуту раздалась автоматная очередь. Немец развлекался, стреляя по дверям дома.

Читайте также: Архивисты представили уникальные документы периода оккупации Ставрополя.

Перед приходом фашистов в город я на всякий случай отнесла вещи первой необходимости к знакомой, с которой работала в ОСОАВИАХИМе. Решила отправиться к ней, чтобы прийти в себя и вместе подумать, что делать дальше. Знакомой дома не оказалось, открыла ее сестра. Но она даже на порог нас не пустила, сказала: «Из-за вас нас тут всех перестреляют». Вещи наши не отдала. На одну ночь нас приютила у себя в домике на Ташле комендант нашего общежития. Наутро пришлось возвращаться к себе.

По дороге нам встречались люди, которые тащили на себе мешки, судя по всему, с мукой и сахаром. Воспользовавшись неразберихой, некоторые растаскивали оставшиеся в магазинах продовольственные запасы. На лестнице в общежитии встретилась незнакомая женщина, которая выносила вещи из открытой квартиры. Многие жильцы, как и мы, испугавшись расправы над офицерскими семьями, ушли, и этим воспользовались бессовестные люди. Я попыталась пристыдить воровку. А она нагло сказала: «Вы пожили - мы тоже хотим!» и пошла как ни в чем не бывало. Как можно было в такое тяжелое для всех время обворовывать своих же?!».

 Стрелки часов замерли в 15:15

Ставропольский краевед Владимир Александрович Ивановский во время оккупации был 15-летним подростком и жил на улице Комсомольской, которой фашисты, обосновавшись в городе, дали новое название - улица 3 августа.

В начале Великой Отечественной войны 3-ю школу, в которой учился Володя Ивановский, стали освобождать под госпиталь. Учителя вместе с учениками вручную перетаскивали школьное имущество вверх по улице в школу № 1 на проспекте Ворошилова (ныне - коррекционная школа-интернат № 36 на проспекте Октябрьской революции). Семья Ивановских жила на втором этаже кирпичного дома. До того как к Комсомольской присоединили улицу Трудовую, это был дом № 26. За шесть дней до начала оккупации отца Владимира Александровича забрали в НКВД, и, как много позже стало известно близким, этапировали в Среднюю Азию.

«3 августа стоял жаркий солнечный день, - делился Владимир Александрович своими воспоминаниями в 2006 году. - Я помню, как внезапно налетели самолеты, и началась бомбежка. Мы спрятались в подвале у дома. К нам прибежали соседи. Мы сидели на куче угля и слушали, как за стенами рвутся бомбы и всё содрогается.

Мне особенно запомнилось, как реагировала на бомбежку наша соседка Валентина Васильевна. Эта простая женщина, которую верующей никто до этого и не назвал бы, беспрестанно повторяла: «Господи, не допусти невинных жертв!», правда, при этом не крестилась. Наверное, потому что не умела...

Читайте также: Оккупированный Ставрополь на снимках фотолюбителей вермахта.

После бомбежки местные жители выбрались из подвала и ужаснулись последствиями бомбардировки. Много лет спустя продолжали говорить, что одна из неразорвавшихся бомб ушла глубоко в грунт и осталась в земле, напротив так называемого «дома с привидениями»...

После бомбежки мы вылезли из своего укрытия. В комнатах были заметны следы авианалета, пол засыпан штукатуркой. Небольшой осколок бомбы залетел в окно и угодил прямо в настенные часы. Стрелки замерли в 15 часов 15 минут.

Мы пошли в парк. Там уже хозяйничали немцы. Жара стояла страшная. Немцы старались спрятать свою технику в тень.

Здание на Комсомольской, 99, где до войны располагался вендиспансер, немцы облюбовали для полиции СС. А в нашем доме квартировал штурмбанфюрер СС. Однажды, когда он был на службе, я решил по карнизу пробраться к нему в комнату. Посмотрел, как он живет, стащил зажигалку и сигареты. Пистолет, который лежал на тумбочке, взять побоялся».  

«Сдавайте город! Бомбить будем!»

В 2005 году после одной из публикаций в «Вечернем Ставрополе» о периоде оккупации в редакцию написала жительница города, восьмидесятилетняя Розалия Ивановна Москалева. Она хотела поделиться своими воспоминаниями о пережитом.

«3 августа 1942 года. В 9 часов утра был налет авиации на центр. По бульвару в это время люди шли на работу, по своим делам. Бомбили, стреляли. А в 14 часов сбросили листовки: «Сдавайте город! Бомбить будем!», и началась тяжелая бомбежка.

Я была тяжело ранена. Меня доставили в чужую квартиру и сделали перевязку, разорвав простыни. А наутро перевели в нашу квартиру по улице Дзержинского, 107. По соседству, в № 109, жил врач Тигран Иванович Богданов, он сделал мне перевязку. Я лежала дома, мама ушла за хлебом. Вдруг появился немец с автоматом, остановился в дверях, направил дуло на меня и кричит: «Юда!». Я ответила спокойно: «Nein, ich bin сhristin» (нет, я христианка), и дальше по-немецки отвечала на его вопросы. Мне было 18 лет, в школе я училась хорошо и знала разговорный немецкий язык. Немец интересовался комнатой, хотел поселиться. Но я сказала ему, что комната маленькая и темная. Ему понравились ответы на немецком. Он опустил автомат и вышел... К 17 часам в город заехали танки».

 Документы предоставлены Государственным архивом Ставропольского края.

Фотографии, сделанные в оккупированном Ворошиловске с августа 1942-го по январь 1943 года представителями вермахта, из частных коллекций Дмитрия Романова и Алексея Калмыкова.