В сердце навсегда остался Ленинград

Журналист на своём профессиональном пути встречает много людей. Даты, судьбы, факты… Что-то забывается. Но бывают встречи, которые по-настоящему потрясают, и очень хочется поделиться своими впечатлениями с читателями.

Глядя на эту хрупкую, изящную женщину, в полной мере сохранившую живость ума, грамотную образную речь и прекрасную память, невозможно представить, что летом 1941 года она уже окончила первый курс Ленинградского горного института. С Татьяной Григорьевной Тобиаш мы познакомились вскоре после того, как она отметила свой 99-й день рождения.

В июне 41-го Таня Ермоленко с однокурсниками отправилась на геодезическую практику в город Остров, что недалеко от Пскова. Их руководителем был профессор Лев Николаевич Келль, который в 1963 году станет ректором и будет руководить горным институтом в течение 15 лет. Как только стало известно, что началась война, студентов решено было отправить в Ленинград.

– В те дни, – вспоминает Татьяна Григорьевна, – мгновенно парализовало транспортное сообщение. Часть пути удалось проехать на поезде, а затем пришлось идти пешком. Когда под вечер пришли в Ленинград, город удивил чистотой и безлюдностью. На улицах всегда было много народу, а теперь встречались лишь редкие прохожие.

В начале учебного года в горном институте еще были занятия. 8 сентября Татьяна Григорьевна шла на лекции и увидела, как вдалеке над городом поднимаются столбы черного густого дыма. Это горели Бадаевские склады. Пожар возник в результате массированного фашистского авианалета. В эти дни немцы захватили Шлиссельбург, перерезав последние дороги, соединяющие Ленинград с Большой землёй. Началась блокада.

Татьяне Григорьевне запомнилось чистое ясное небо над городом и в нем парящие огромные «цеппелины». Это были аэростаты, которые применялись во время войны в системе противовоздушной обороны, в том числе и для защиты городов. Они вынуждали самолеты противника летать на больших высотах и затрудняли прицельное бомбометание.

– Бомбить с воздуха немцы, очевидно, не решались – хотели сохранить прекрасную архитектуру города, – говорит Татьяна Григорьевна. – Они были уверены, что Ленинград сдастся. Обстреливали жилые районы. А дворцы и многие прекрасные здания уцелели, но до сих пор можно увидеть пострадавшие от шрапнели стены.

Институтское общежитие находилось на углу Малого проспекта и 14-й линии Васильевского острова. Это было очень красивое благоустроенное здание бывшего кадетского корпуса. Осенью занятия в институте прекратились. Студенты геологоразведочного факультета входили в отряд, который охранял город. Почти все мальчики погибли под обстрелами. Из девочек остались только Татьяна и ее однокурсница Верочка. На день выдавали по 250 граммов хлеба. Однажды в очереди в столовой за похлебкой Татьяна Григорьевна услышала разговор двух профессоров. Один говорил другому: «Такие были вкусные собачки»…

Что такое голод, Татьяна Григорьевна узнала еще в детстве. Она родилась на Украине, в местечке Семеновка Черниговской области. В 1932-1933 годах страшный голод косил там людей. Татьяна Григорьевна тогда чудом выжила. Она призналась, что воспоминания об этом преследуют ее всю жизнь, и детские впечатления от голода были страшнее, чем пережитые в ленинградскую блокаду.

- Началась страшная зима, - вспоминает Татьяна Григорьевна. – Нас, студентов, осталось немного. Из общежития мы ушли, потому что осколками выбило окна, вышло из строя отопление. Единственная в институте относительно теплая комната была в бухгалтерии. Студенты, кто не умер, собрались в этой комнате. У нас с однокурсницей Верочкой было шикарное «ложе» из шести стульев. Снизу мое пальто, сверху - ее. Мальчики лежали на столах. Все вспоминали, как было хорошо дома, как мама кормила, что было вкусного. Мальчики умирали первыми. Трупы лежали по три дня. Страшно было, что по ним ползали вши, огромные, с полтаракана… Если бы у нас тогда было нормальное восприятие, наверное, можно было сойти с ума.

Когда части Красной Армии прорвали блокаду, Татьяну с другими жителями города вывезли из Ленинграда по Ладоге. С собой ей дали самое дорогое - кусок черного хлеба. Было очень холодно. Грузовики медленно продвигались по Дороге жизни. Когда добрались до другого берега Ладоги, всех выгрузили из машин. Таня села на снег, а подняться не смогла – обморозила ноги. Ее заметил молодой боец в белом овчинном полушубке. Понял, что случилось, взял на руки и отнес в церковь, где другие люди укрывались от ветра. Солдат достал где-то спирт, смочил в нем лоскуты ткани и замотал ноги девочке. Из-за дистрофии она действительно выглядела не старше двенадцатилетнего подростка.

- Сначала было очень больно, но потом я смогла стоять и потихоньку ходить, - вспоминает Татьяна Григорьевна. – Тот солдат спас мне ноги. Я всю жизнь помню этого парня.

Вывезенных из блокадного Ленинграда отправили в Горький. Там Татьяну взяла к себе рабочая семья. Женщина говорила: «Моя Тамара тоже где-то в Ленинграде училась. Может, она жива и ей кто-то тоже помог». А потом Татьяна оказалась в детском доме, в котором завхозом работала ее знакомая по Ленинграду. Сердобольные поварихи подкармливали Татьяну, обыкновенная каша и кровать в теплой комнате были для нее блаженством. Потом, когда она окрепла, стала работать воспитательницей в детском доме. «Уже не зря ела хлеб, и от меня была какая-то польза», - улыбаясь, говорит Татьяна Григорьевна.

О родных она почти ничего не знала. Последняя весточка от младшей сестры Лиды была из Дзержинска, там она училась в ремесленном училище. Неизвестно, что было с родителями, которые остались на оккупированной территории.

Однажды Татьяна Григорьевна узнала, что горный институт из Ленинграда эвакуировали в Черемхово Иркутской области. Министерство угольной промышленности взяло над ним шефство, стремясь сохранить преподавательские кадры. Татьяна решила: «Я поеду учиться». Добрые люди собрали для нее мешочек сухарей, нашли обувь и посадили на поезд. Билета у нее не было, поэтому на какой-то станции девушку высадили, привели в кабинет к какому-то серьезному начальнику в форме. На строгий вопрос, почему она едет «зайцем», Татьяна решительно ответила: «Я еду учиться в горный институт. Мама и отец остались на Украине, они, наверное, выживут, и будут меня ждать». Она не боялась строгого начальника, понимая, что терять-то, собственно, ей нечего.

Начальник выслушал Татьяну, вызвал подчиненных и дал распоряжение посадить ее на поезд. Сил идти у нее не было, поэтому люди в форме донесли девушку до вагона, купили билет и даже дали какой-то провизии на дорогу. В Черемхово приезду Татьяны обрадовались. Каждый студент был на счету. Так продолжилась ее учеба в институте.

По ночам ей снился Ленинград. Не страшный, холодный, блокадный, а тот город-мечта, который сразу же поглотил первокурсницу Таню Ермоленко. В школе она училась на одни пятерки, поэтому и в горный ее взяли без экзаменов, а в институте стали даже тройки появляться. Ей просто некогда было учиться, хотелось увидеть всё великолепие Ленинграда. Здесь Татьяна познакомилась со студентом Ароном Фраерманом, который был старше на два года. Они сразу же подружились. Вместе ходили гулять на стрелку Васильевского острова.

- Он открыл мне глаза в мир, - говорит Татьяна Григорьевна. - Я с тех пор смотрю на мир его глазами. Это был удивительный парень. Он знал всё. Он был художником. Очень эрудированным, добрым, одаренным и… очень храбрым.

Арон геройски погиб на фронте. Память о нем Татьяна Григорьевна пронесла через всю жизнь. В ее комнате на улице Морозова в Ставрополе на полке, рядом с любимыми книгами, стоит фотография Арона Фраермана.

Окончилась война. После института Татьяна Григорьевна работала в Ленинграде, вышла замуж. Они жили в знаменитом Толстовском доме на улице Рубинштейна. Но в 1951 году пришлось срочно оставить Ленинград и уехать в Магадан. Мужа, работавшего в горкоме партии, могли репрессировать по так называемому «ленинградскому делу». В Магадане он сначала работал рядовым инженером, через полтора года стал начальником крупного управления.

На Колыме Татьяна Григорьевна тоже работала по специальности. Результаты ее изысканий легли в основу многих проектов, по которым в начале 1950-х строился Магадан.

Магадан хоть и расположен, как Ленинград, на 59-й широте, и там тоже бывают белые ночи, и называют его «дальневосточным Петербургом», но забыть город на Неве было невозможно. Татьяна Григорьевна говорит, что года три у нее перед глазами стояла мокрая от дождя ленинградская брусчатка.

На Колыме были свои особенности, связанные с работой, с северным климатом, с менталитетом местного населения, в том числе отбывавших наказание в исправительно-трудовых лагерях. В конце 50-х был повторно осужден и отбывал наказание на Колыме знаменитый эстрадный певец Вадим Козин. Для многих он был кумиром. Татьяна Григорьевна слышала голос Козина еще до войны по радио. А увидела его вживую и слегка разочаровалась: он показался ей каким-то неказистым.

В целом на Колыме Татьяна Григорьевна проработала 10 лет. У сурового колымского края была особая красота.

- Отроги Верхоянского хребта, снежные вершины - глаз не оторвать, - вспоминает Татьяна Григорьевна. - После них, когда я увидела Кавказские горы, то они показались мне игрушечными.

Когда мужа не стало, Татьяна Григорьевна переехала в Ставрополь, где жила ее институтская подруга. В 1961 году директор проектного института «Ставропольгипросельхозстрой» пригласил ее на должность инженера-геолога. С тех пор пролетело много лет. По воле судьбы Татьяне Григорьевне пришлось на время оставить небольшой уютный Ставрополь, переехать сначала в Киев, затем в Москву. Именно со столицей связана ее нынешняя редкая фамилия – Тобиаш. Последним мужем Татьяны Григорьевны был диктор Всесоюзного радио, актер Эммануил Тобиаш. Многие наверняка помнят его голос, который звучал в популярной передаче «Театр у микрофона». После того как он умер в 1995 году, Татьяна Григорьевна еще долго оставалась в Москве, а несколько лет назад вернулась в Ставрополь… Но Ленинград в ее сердце остался навсегда.

Фото из личного архива
Татьяны Григорьевны Тобиаш.