Вызывая огонь на себя

Ноябрь для сотрудников полиции – особый месяц. Кроме профессионального праздника, отмечаемого 10 числа, в нем есть еще два не менее значимых дня, которые по праву пишутся с большой буквы. 9 ноября отмечается День спецподразделений МВД, а 7-го – День памяти сотрудников, погибших при исполнении служебных обязанностей. В нынешнем году Лига ветеранов подразделений по борьбе с организованной преступностью выпустила Книгу памяти. В ней увековечена память 322 воинов, сложивших головы в боях нашего условно мирного времени. В их числе – пятеро офицеров специального отряда быстрого реагирования ГУ МВД по Ставропольскому краю. Книга памяти вышла под названием «Вызываем огонь на себя». В День памяти семьи своих погибших товарищей встречал в расположении отряда и Ставропольский СОБР.

За други своя

Обращаясь к ним и офицерам отряда, заместитель начальника ГУ МВД по Ставропольскому краю генерал-майор полиции Юрий Алтынов говорил о том, что сотрудников спецподразделений не зря называют бойцами, они – на переднем крае борьбы с преступностью и первыми вступают в схватку. И не всегда бывает возможно избежать потерь… Пятеро бойцов Ставропольского СОБРа отдали жизни за то, чтобы жизнь нашего края была спокойнее и безопаснее. Человеческую жизнь нельзя оценить орденами и медалями, и мы всегда будем их помнить.

…Какое все-таки точное и емкое название у Книги памяти. В нем уложились жизни и судьбы. И подвиг – воинский и просто человеческий – подвиг самопожертвования. Александр Карагодин, который в том уже далеком январе 1995-го в последний день своей жизни вывел из-под обстрела более четырехсот человек и, безусловно, рвался душой к отцу и матери, что ждали его с товарищами в домике над Сунжей, мог бы остаться в живых, если бы не пополз обратно, через насквозь простреливаемую территорию Грозненского института нефти за двумя оставшимися там ранеными бойцами. Мог бы жить и Павел Мельников, если бы в январе 1996-го не поднялся в атаку у села Первомайского, когда командование бросило милицейские спецподразделения по сути не на штурм, а на смерть. И Олег Воронцов в прокаленном солнцем селении Ямангой Нефтекумского района в августе 2005-го мог бы не пытаться отвлечь на себя внимание боевиков, засевших в доме. Но он выломил окно, вызвав огонь на себя и, по признанию участников того боя, спас штурмовую группу… И Евгений Харченко, погибший в феврале 2006-го в Тукуй-Мектебе, и Вадим Занкевич, сложивший голову в марте 2007-го в Нефтекумске, могли бы…

…Только вот получается, что не могли… Те, которые были бы способны в тех условиях действовать иначе – во спасение себя, а не товарищей, – в СОБРе не служат. Тут нужны особые свойства личности. Бой – это другое измерение. Время спрессовано. И на принятие решения у человека имеются какие-нибудь доли секунды…

Долг, совесть и риторический вопрос

…И все-таки жизнь продолжается – в памяти, в детях. Растут, взрослеют сыновья. Становятся хорошими людьми – во многом благодаря примеру отцов. Несколько лет назад мне рассказывали, как маленький сын Вадима Занкевича, увидев на небе яркую звездочку, дергал за рукав бабушку, показывая ручонкой на мерцающий огонек: «Это папа нам светит!».

В этот раз я говорила со взрослыми сыновьями Александра Карагодина и Олега Воронцова и поняла: они тоже чувствуют этот свет – даже Вадим Карагодин, которому всего два года было, когда отец погиб. Мальчишка узнавал его со слов мамы и папиных друзей из СОБРа и рос с гордостью за него. Он гордился, когда в школе подвигу Александра Карагодина посвящали классные часы, радовался, когда собровцы брали его на стрельбы. Когда пришло время готовиться к поступлению в институт, средства, которые были необходимы на оплату услуг репетиторов, перечислили из фонда «СОБР». Словом, заботу боевых друзей отца семья Карагодиных ощущала всегда. Сейчас Вадим – студент юрфака СКФУ, ему уже 20 – он всего на шесть лет моложе своего отца, который 7 января 1995 года, благодаря знанию улиц родного ему Грозного, спас очень много жизней и пытался спасти еще две…

– Ты думал о том, почему отец вернулся за этими двумя ранеными? – спросила я Вадима. – Ведь он наверняка знал, что работают снайперы и площадка перед ними  – как на ладони… Что, по-твоему, его заставило?

– Я думаю, совесть, – ответил парень. – Там же живые люди оставались. Они помощи ждали…

Вопрос «что заставило?» много раз задавал себе и Александр Воронцов. С того самого момента, как его прямо из караула вызвали в штаб части. Парень служил тогда в части ПВО под Санкт-Петербургом. О гибели отца Саше сообщили питерские собровцы, которые и отвезли его в аэропорт. Пассажиры с удивлением и сочувствием смотрели на молоденького солдата, у которого из глаз катились слезы. Он ничего не мог с этим сделать. Перед глазами стоял отец – такой, каким он видел его в последний раз – на перроне у окна вагона… Александр понимал, что отца живым он больше не увидит, но отказывался это принимать…

Отца, признается парень, ему и до сих пор очень не хватает.

И даже сейчас, спустя восемь лет после гибели подполковника милиции Олега Петровича Воронцова, его сын задается риторическим вопросом: «Зачем бросать людей на штурм дома с боевиками, которые все равно не сдаются и дом все равно будет разрушен?». По здравому смыслу   – его бы просто «накрыть» из гранатометов…

Парень говорит об этом со вздохом. Он прекрасно знает, в чем разница между объявленной войной и необъявленной. В нынешних «мирных» реалиях – при наличии любой оперативной информации – спецназ первым открыть огонь не может, иначе сам окажется под следствием и судом. Вот такой «здравый смысл».

– …Первый выстрел всегда за ними. После того как они его сделают, первыми оказываемся мы, – иронично констатирует командир СОБРа Андрей Пархоменко.

Но ирония эта, конечно, невеселая…

Чтобы больше не было потерь

Андрей Владимирович в командирах недавно, а в отряде – все 20 лет, с коротким «перерывом» на службу в КЧР. Так что каждую командировку, в которой довелось терять товарищей, помнит отчетливо. Это та память, которая не стирается.

Я прошу рассказать о штурме дагестанского поселка Первомайского, в котором погиб Павел Мельников. Это какая-то закрытая страница истории…

Полковник Пархоменко кивает:

– В истории нашего отряда она не только самая закрытая, но и самая трагическая. Потому что все там было крайне плохо организовано. По сути, нас убили еще до штурма. Во-первых, пять суток мы находились в вертикальном положении, даже спали стоя, как боевые лошади, – прилечь было негде. Село, которое надо штурмовать, – на возвышенности. А перед ней чисто поле, белый снег, и противник прекрасно видит все наши маневры. А в атаку подниматься надо. И поднимались. Из подразделения нашего отряда в сорок с лишним человек в строю остались двенадцать. 29 были ранены, Павел Мельников убит…

Командир говорит о том, что во время штурма существует только стремление выполнить боевую задачу. И только потом начинаешь постепенно осознавать и анализировать, как это все было…

– Конечно, терять товарищей – самое тяжелое в нашей работе, – продолжает Андрей Владимирович. – И, безусловно, командир старается рассчитать любую операцию так, чтобы избежать потерь. Но все мы прекрасно понимаем, что ситуации бывают разные. К этому нужно быть готовым. Поэтому я всегда говорю, СОБР – это не просто специальное подразделение, где необходима мощная физическая и боевая подготовка. СОБР – это состояние души. Я стараюсь это сразу объяснить молодежи, приходящей в отряд. Наша профессия – с оружием в руках защищать живущих здесь людей, заслонять их собой. А если понадобится – то и умереть за них.

– Молодые бойцы думают так же?

– Абсолютно. У нас нет дефицита достойных кадров. У нас дефицит вакансий. Люди годами ждут возможности попасть в СОБР. Недавно делали добор в отряд. Конкурс был 22 человека на место… Испытания они выдерживают очень серьезные. Здесь ведь далеко не каждый сможет служить.

СОБР по-прежнему – на самых горячих участках. Обстановка напряженная. Особенно – в соседнем Дагестане. Ставропольские собровцы несут службу и там – недалеко от границы с Грузией. Ежедневный выход на выполнение боевых задач, проведение разведывательно-поисковых мероприятий. В том числе – в труднопроходимых районах, где бойцы спецподразделения по нескольку дней действуют в отрыве от основной группы. Специфика почти, как у ГРУ. Бывает всякое. В конце лета нарвались на засаду, был подрыв БТРа, отражение атаки, потом преследование и боестолкновение, в ходе которого боевики были уничтожены, Среди наших тоже были раненые, но потерь избежать удалось.

Задержание террористов, пособников и вербовщиков – также в активе Ставропольского СОБРа. В том числе – и того, что хранил в недостроенном доме на дачной окраине в числе прочего и пояс смертника, начиненный взрывчаткой.

– Я лично в его задержании не участвовал, – говорит командир отряда. – Первое, что спросил у старшего группы: «Он сопротивление оказал?». Нет, говорят, не успел…

Вот пусть так и будет. Самое главное, чего хочется пожелать нашему специальному отряду быстрого реагирования, которому при выполнении его сложной работы приходится вызывать огонь на себя, – чтобы не было больше потерь.