«Я вернулся другим человеком…»

На днях в редакцию пришел Женя Пшеничных. Он только что приехал из станицы Новобаканской, а до этого был в Крымске, и был буквально переполнен людской болью. Сказал: «Я поехал в зону наводнения одним человеком, а вернулся совсем другим — более жестким, умеющим ставить себе блоки, чтобы не воспринимать все так близко к сердцу. Иначе от всего, что увидел и услышал за месяц, можно сойти с ума. И люди сходили…»
Познакомились: Евгений - строитель, плотник, бетонщик, коренной ставрополец. Вот его рассказ.

 

Первое знакомство с бедой
— Я услышал о трагедии в Крымске из новостей. Ужаснулся масштабам беды, тем, что затоплен и разрушен целый город. Пару дней по интернету соболезновал попавшим в страшное наводнение. А потом в нем появились объявления — набираются волонтеры. Писали в основном ребята из Петербурга. Я стал задумываться: ребята едут работать, им, конечно, ничего не заплатят, но они хотят реально помочь людям. Решил, что и мне не стоит отсиживаться в стороне. Попробовал найти единомышленников — ставропольцев, но никто не отозвался. В общем, в конце концов отозвались ребята из Питера. Они написали, что едут в Крымск поездом через Краснодар, « там вы к нам и присоединяйтесь». Добрался до Краснодара, но в поезд не попал, он был забит гуманитарной помощью.
Узнал, что в Краснодаре организованы бесплатные рейсы для волонтеров. На таком автобусе и прибыл в Крымск. Из первоначально увиденного меня поразил мощный бетонный забор, поваленный и весь искореженный. Было страшно много пыли, всюду громоздились выброшенные из магазинов прилавки и витрины в огромном слое грязи.
Сразу же получил массу информации. Ливень был огромный, вода сошла с гор и шла высокой стеной, сметая все на пути. Большая часть погибших — дальнобойщики и водители, которых волна настигла в дороге.

Палаточный городок
Нашел питерцев. В палаточный городок, где расположились волонтеры, приходили местные жители и говорили, какая помощь им нужна. Все рассказывали, как спасались, их боль и страдания входили в тебя, и начинало буквально «рвать крышу». Люди нормально жили — дом, огород, цветы, собаки, кошки, коровы, куры… И вдруг этого ничего нет - ни дома, ни огорода, ни цветов, ни собак, ни кошек, ни коровы. Все погибло.
Тут стоит сказать, что волонтеры организовали бригаду, которая собирала «цветочки». Они так назвали свое занятие, чтобы не произносить другие, пугающие всех слова. На самом деле собирали трупы животных — их было бесконечно много, от кошек, кур до коров и лошадей.
Вода принесла очень много ила, его почему-то все звали мулякой. Муляка была везде, нереально огромный вязкий слой мягкой субстанции, до безумия вонючей. Порой глубина жижи была по пояс, она просто засасывала.
В палаточном городке, где обосновались волонтеры, было человек 200. Что сразу бросилось в глаза - в нем бок о бок соседствовали «Единая Россия», «Яблоко», националисты, анархисты и так далее. Все жили дружно, объединенные общей целью.
Мы повстречались с главным санитарным врачом Геннадием Онищенко. И он, и спасатели МЧС наказывали: здесь «живут» абсолютно все инфекции, будьте аккуратнее, порезы, ссадины — все тщательно дезинфицируйте. Проинструктировали — как это делать, укололи, и вперед, за работу. Нашим любимым средством был антисептик хлоргексидин, поработали - тут же обеззараживаем им руки.

Спали по два-три часа
Первый мой адрес — дом затоплен метра на полтора, над его крышей каким-то непонятным образом свисает сарай, все вокруг беспорядочно разбросано. Нам пришлось валить сарай, разгребать и растаскивать разрушенное.
Несколько дней подряд мы спали по два-три часа, отдыхать просто не было возможности. Кругом были люди, потерявшие все, чем они жили. И их скорбные глаза… У одного дома, который нам пришлось разбирать, сложились стены, а крыша легла сверху. Когда мы все растащили, то обнаружили под завалами пожилую женщину. Касаться погибших нам было запрещено, ими занималась специальная команда волонтеров, в специальной одежде.

Погибло много людей
Сейчас в интернете много пишут о бесчисленном количестве — пять-семь тысяч - погибших, но это, на мой взгляд, сильное преувеличение. Я по очень многим адресам прошел, общался с медиками, с мирными жителями — и не так часто получал информацию, что вот погибли люди. Мы как-то проходили по улице со столичным репортером, нас остановил местный житель: вы бы лучше сходили на кладбище и посмотрели, сколько там могил выкопано. Мы прислушались к совету и с утра выдвинулись. Насчитали около 200 свежих могил.
И в станице Нижнебаканской, откуда все началось, то же самое. В Крымске я видел многоэтажные дома, в которых вода полностью заливала вторые этажи. А в Нижнебаканской она достигала от полутора до 2,5 метра.

 

Переезд  в Нижнебаканск
В Крымске власти смотрели на нас, волонтеров, как-то косо и начали нам мешать. Сначала говорили, что местные жители нашей работой недовольны, потом — что возникла угроза теракта. А затем запустили бумажку с информацией, что вот-вот объявят карантин, закроют Крымск, а это означало, что какое-то время никто не сможет выехать из города. Большая часть волонтеров снялась и уехала по домам, а я решил перебраться в Нижнебаканскую, потому что знал, что там людям очень нужна помощь.
Оказалось, и в станице работали питерцы, вообще они были основой волонтерского движения, организованные и граждански ответственные. Именно из Петербурга шло очень много гуманитарной помощи. Мне довелось работать на складах, я все это видел.

Хорошо проявились предприниматели
Склады под «гуманитарку» отдавали частные предприниматели. Вообще они очень хорошо проявили себя в беде, я не ожидал такого. Компания «Проктер энд Гэмбл» рефрижераторами присылала шампуни, моющие средства. 
Волгоградские предприниматели прислали фуру с бельем, чистящими средствами. И в других городах они гуманитарную помощь оказывали сами, минуя властные структуры. Бизнес оперативно реагировал на потребности крымчан. Одно время, в двадцатых числах июля, остро ощущалась нехватка бутилированной воды, любую другую воду пить было нельзя. Потом положение выровнялось, воду стали присылать и предприниматели. Интернет — потрясающая штука, в нем нас постоянно спрашивали - что нужно городу?
Я на всю жизнь запомнил Пашу — бизнесмена, который держал в Нижнебаканской небольшой интернет-салон. Он предоставлял нам компьютеры бесплатно — ребята, пользуйтесь. Потом мы узнали, что у него в доме не осталось ничего — ни вещей, ни мебели, все вынесло водой. Мы буквально загнали его на склад- вот тебе вещи для детей, это — самому. Он чуть не заплакал: я не обращался, неудобно было, может, кому-то это нужнее. Иные просто забывали о себе.
Местные жители вообще меня поразили. Кто успел машину спасти - приезжали в лагерь, спрашивали, что или кого куда отвезти. Мы же, волонтеры, приехали без ничего, с одними руками, а развозить надо бригады, гуманитарку. У нас было несколько дней выходных — они нам приготовили казан с пловом, на море возили.
Были и другие люди, с огромной наглостью. Дом не попал под наводнение, стоит благополучно, но они приходили и хапали, хапали гуманитарную помощь. Было тяжело видеть, как такие люди буквально накидывались на приходящие с гуманитаркой машины, карауля их с утра до вечера.
И власть проявлялась своеобразно. Перед вторым приездом Путина в Нижнебаканке начали быстро асфальтировать центральные улицы, волонтеров оторвали от всех дел и заставили красить газовые трубы, чтобы они смотрелись красиво и четко. Потемкинская деревня была всегда, есть и сейчас.

Было и такое…
Волонтеры много сделали, в том числе построили пешеходные мосты через речку Баканку. Один был начисто смыт наводнением, и мы его восстановили, длиной 50 метров. А второй вообще построили заново. И назвали его Андреевским, в честь нашего погибшего товарища Андрея Мареева из Петербурга.
Он работал учителем ОБЖ, прошел две войны, растил троих детей. В зону затопления приезжал дважды. Душа компании, всегда собирал вокруг себя много людей, был веселый и находчивый человек.
Он пришел к обеду, жалуется: что-то жжет у меня в груди, с легкими, наверное, непорядок. Я стал посылать его к врачу, а он: сегодня еще посмотрю на свое самочувствие, а завтра схожу. Легли с ним на матрасах на свежем воздухе, он: «Жень, что-то морзит, подай одеяло». Я отошел секунд на десять, вернулся, а у Андрея челюсти сжаты, лицо посинело. Инфаркт. «Скорая» приехала, но было уже поздно.
Мы были в шоке, меня просто истерика била, слезы текут, тяжело. Человек приехал помогать, и его не стало. Очень печально, мы все подавлены.
Его на днях похоронили в Петербурге, сейчас волонтеры собирают деньги для помощи его семье.
Почему необходимо волонтерство Крымск, Нижнебаканка — первый показательный выход волонтеров, все было организовано и мы так много всего сделали. Не имея оборудования, техники, волонтеры построили мосты на чистом энтузиазме, всей душой, бескорыстно желая помочь попавшим в беду людям.
После Крымска и Нижнебаканки я понял, что стране просто необходимо волонтерское движение. МЧС и армия «заточены» на определенный вид деятельности, они умеют спасать людей, приводить в порядок общественные места. Но устранять последствия катастроф, вытаскивая грязь, помогая рушить дома, восстанавливать что-то конкретным людям — наверное, до этого у них просто руки не доходят.
А волонтеры действуют по зову души, отсюда и единение приехавшего народа. Сплачивались все, начиная от офисных работников, профессоров и заканчивая студентами. И у меня, могу сказать, сейчас в Питере намного больше друзей, чем в Ставрополе.
Среди волонтеров процентов 70 — молодежь до 25 лет. Замечательные ребята, одухотворенные, о таких надо рассказывать обществу, а не о тех, кем сейчас забиты все телеканалы.
И Крымск, и Нижнебаканка стали родными, там осталось много друзей среди местных жителей. Я ловлю себя на том, что после всего увиденного стал философом. Много размышляю о смысле жизни, о том, что сделал для людей. Одно дело, когда ты работаешь за деньги на какого-то дядю, и совсем другое — за слезы благодарности убитого горем человека. И я счастлив, что побывал там, где был нужен, что познал цену повседневного житейского благополучия — его, оказывается, было немеряно у людей до наводнения, увидел всю глубину несгибаемой стойкости, заложенной в простых людях. У меня чувство, что я чуть больше месяца прожил совсем в другом государстве, духовно, нравственно гораздо более здоровом, чем наша необъятная Россия.

Записала
Тамара КОРКИНА.