Живите до ста лет

…Эти кадры старой хроники видел каждый. Июнь 1945-го. Красная площадь. Парад Победы. И его кульминация: бросаемые к подножию Мавзолея знамена и штандарты поверженных гитлеровских армий и дивизий. Окончательная  точка в пакте о капитуляции фашистской Германии. 

Секрет долголетия

Время неумолимо – уже немного осталось участников и очевидцев этого исторического события. Но в нашем городе живет человек, который в самом Параде не участвовал, а вот «секретный вагон» с теми самыми фашистскими знаменами и штандартами от Берлина до самой Москвы сопровождал. Правда, об этом он узнал чуть ли не через 70 лет, когда его разыскали московские журналисты, получившие доступ к архивам.

А в мае 1945-го 19-летний старший сержант Шавлаков и понятия не имел, что за миссия на их группу из двенадцати бойцов возложена. Он имел приказ сопровождать эшелон и глаз не спускать с «секретного вагона» и поездных бригад, в которых были немцы и поляки. И он этот приказ выполнял честно и самоотверженно. Чуть жизни не лишился. Да и не первый раз.

Смертушка крестьянского сына Витьку Шавлакова с раннего детства пыталась косой или клюкой зацепить. А ему и до сих пор ее одолеть удается. После 90-летия Виктор Иванович сильно болел. Даже дочь Галина признается – думали, не поднимется уже отец, будет прикован к инвалидному креслу. Ан нет – поднялся, и каждому новому дню, как 17-летний, радуется.  Даже родных и знакомых своим жизнелюбием вдохновляет. «Вы посмотрите на улицу, - говорит, - какой день солнечный! Какая зелень! Как птицы поют!»  Может, эта любовь и воля к жизни и есть секрет его долголетия, Впрочем, у этого секрета много составляющих. Например, людская благодарность за добрые дела…

…Может, начинался этот секрет, когда Виктора еще и на свете не было, а его мама Пелагея Федоровна была просто девочкой Пашей, доброй, работящей и очень честной. Честность в их семье, можно сказать, родовое качество. Росла она в Лимане (сейчас это Ипатовский район – так называемая рискованная зона земледелия). Это потом, в советские годы, построили системы орошения, а прежде, случалось, засуха была для крестьян настоящим бедствием. И многие снимались с мест, продавали домишки, живность, ехали обустраиваться там, где солнце не такое палящее и суховеев поменьше…  По проселочным дорогам громыхали телеги, нагруженные нехитрым крестьянским скарбом… Сразу было понятно – люди уезжают навсегда. Вот с одной такой телег в пыль, чуть не под ноги Паши, однажды плюхнулся какой-то сверток. Девочка развернула и обмерла - там были деньги. Девчушка, росшая в нищете, знавшая цену каждой копейке, сразу поняла, что в этом свертке все, что та, уезжавшая семья, смогла выручить за свою хатенку, коровенку и птицу. И бросилась вслед за телегой. Как на грех, не уставшие еще лошади резво тащили тяжелый воз, а скрежет деревянных колес не давал седокам услышать, что с дороги до них кто-то пытается докричаться. Да и не видно было ни зги из-за пыли, которую груженая телега поднимала столбом. Паша бежала километра три, пока ее не заметили. Задыхаясь, она протянула главе семейства сверток с деньгами.  Поначалу все просто онемели. Потом, конечно, благодарили. А когда телега поехала и уже скрылась в облаке пыли,  Паша услышала, что ей кричат с телеги, уже издалека: «Чтобы ты жила до ста лет!»

…От души, видать, ей это благодарные люди пожелали. Почти сбылось. Пелагея Федоровна дожила до 96… Хотя у ее поколения, ровесников 20-го века, жизнь легкой, конечно, не была.

Свои и чужие

В 1930-м, когда шла коллективизация, Шавлаковых с бухты-барахты записали в кулаки, хотя всего «богатства» у них было - дом, коровенка да слепая лошадь. Благо хоть не сослали – видать, потому что ссылать из засушливых степей близ Калмыкии вроде и некуда. В то время как раз  в наши степи кулаков с Украины ссылали. Короче, Шавлаковых с четырьмя маленькими детьми просто выселили из дома и отпустили на все четыре стороны. Те отправились к дальним родственникам – в Новоселицкий район. Виктор Иванович хорошо это время помнит – ему тогда уже пять лет было. Да и как не запомнить лепешки из опилок и лебеду, которые приходилось есть… Но иначе было не выжить. На Ставрополье наступал голодомор…

Через несколько лет Шавлаковы все же вернулись в Лиман. Удивительная для того времени метаморфоза произошла с поселковой властью: Шавлакова-старшего не только перестали считать «кулаком», но и на курсы направили - учиться управленческому делу, а потом односельчане его и председателем колхоза выбрали.

Отец Виктора Ивановича много лет потом этим колхозом руководил…  В родном селе его до сих вспоминают добрым словом…

А вот семья Шавлаковых добрым словом многие годы вспоминала учительницу немецкого языка Марту Ивановну,  которая их всех от смерти спасла, когда летом 1942-го Лиман заняли немцы. Она была этнической немкой, и ее взяли на работу в комендатуру. Однажды поздно вечером она прибежала в дом Шавлаковых. Предупредила: «В ночь уходите.  Утром за вами придут». Марта Ивановна узнала это из приказа коменданта, который ей отдали напечатать. Это был расстрельный список. А в нем – вся семья председателя колхоза - и взрослые, и дети - ее ученики.

В ночь Шавлаковы вместе с детьми ушли в степь, укрылись за 10 километров от села – на куль-стане. Видимо, наши степи казались немцам безлюдными и бескрайними. Во всяком случае, вглубь они не совались. Так Шавлаковы и остались живы.

Под зиму Пелагея с младшими детьми домой вернулась. Про тот расстрельный список уже никто не вспоминал. А в первые январские дни наступившего 1943 года в село наведались и Витька с братом. Издали увидели двух лошадей у коновязи в своем дворе. Потихоньку подобрались к окошку. Мать  выставляла на стол какую-то нехитрую снедь. У стола сидели два немца…

Ушлые пацаны, которые давно уже мечтали сразиться с фашистом, заприметили, что винтовки свои гости прислонили к стене у самой двери. Нужно быстро ее распахнуть, схватить оружие…

…Но они даже  «хенде хох!» крикнуть не успели. «Здорово, хлопцы! – приветствовали их «немцы» на чистом русском. – Вы только в сени вошли, мы поняли, что вы задумали!»

 Улыбчивый парень откинул полу шинели. Под ненавистной мышиного цвета немецкой шинелью скрывалась советская форма. Это были наши – разведчики.

Пацанам хотелось туда – за линию фронта. Но с собой их «разведка», конечно, взять не могла.

- Потерпите немного, - сказал, прощаясь, боец. – Недели через две мы уже здесь, у вас, будем…

…Не обманул. Морозным январским утром  в окрестностях Лимана грохотало и свистело.  По улице поселка бежали немцы, а за ними – русские бабы с лопатами и вилами… Местные жительницы старались пособить родной армии подручными средствами.

Вскоре бить врага отправился и 17-летний Виктор Шавлаков. Но сначала новобранцев отправили под Моздок в 35-й запасной стрелковый полк 28-й запасной стрелковой дивизии, где бойцы постигали азы военной науки, осваивали станковый пулемет, рыли окопы, учились занимать оборону… А еще проходили школу выживания – вынужденно, ибо продовольственный вопрос решался  или плохо, или никак. Так что ели, бывало, даже желуди… И конечно, ждали приказа «на фронт!».

В августе 1943 – дождались: тревога, погрузка в вагоны и славный город Ростов-на-Дону. Точнее, его окрестности. Фронт готовился к наступлению.

В одном из боев задачей пулеметчика Шавлакова было добраться до полуразрушенного здания и гасить огонь  засевшего там  противника, не давать ему вести прицельный огонь по нашим солдатам, поднявшимся в атаку. Виктор пополз к зданию, думая, как бы подобраться поближе, а лучше – внутрь. И вдруг подумал: высокие остовы бывших стен дома видать издалека – это же прекрасный ориентир для артиллерии. Так что позицию юный пулеметчик занял в воронке метрах в двадцати от здания. И тут уши заложило от пронзительного «ии-уу» наших минометов, которые прицельно били по тому самому зданию. Окажись Виктор там, уцелеть шансов у него бы не было… Но это он понял потом. А тогда – ринулся вперед – вместе с поднявшейся в атаку пехотой…

Из санбата он снова рвался в бой. И попал – в бою за город Шахты больше половины его роты легло. Шестьдесят человек. Виктор получил тяжелое осколочное ранение в живот и первую свою боевую награду – медаль «За отвагу»…

Последствия этого ранения неожиданно дадут о себе знать уже в конце войны, и солдат Шавлаков попадет в санбат, а оттуда – благодаря юношескому авантюризму  - и в группу, выполнявшую то самое спецзадание в военном эшелоне, идущем из Берлина в Москву.  Уговорит писаря включить его в список спецгруппы, а командир, который, конечно, вычислит  в группе лишнего, не вычеркнет его фамилию, а, приглядевшись к бойкому парню, еще и старшим его назначит…

Про зачатки информационной войны, «партнеров-союзников» и секретный вагон

Витьке в мае 1945-го еще и двадцати не было. Но на войне взросление быстро наступает. Многие вещи, доселе неведомые, узнаются и осознаются. Даже если человек понятия не имеет, как то или иное явление на самом деле называется. Вот и старший сержант Шавлаков на ту пору даже не слышал таких определений, как информационная провокация или обработка массового сознания. Но столкнулся с этим зримо. Он видел, как поначалу боялись русских солдат местные жители. Хотя запугали вовсе не они, а фашистские пропагандисты. Одно из их творений Виктор видел собственными глазами. На ярком плакате был изображен советский солдат, раздирающий тельце несчастного немецкого младенца и пьющего его кровь. Немудрено, немецкие фрау при появлении русских старались поскорее ухватить своих детей в охапку и куда-нибудь спрятаться…

Однажды к Виктору подошла женщин в летах и спросила «Неужели русские так изменились – раньше они не воевали с детьми». По-русски спросила. Оказалось, она сама из России – эмигрантка первой волны.

- А вы не верьте фашистским россказням о нас, - ответил ей Виктор. – Вранье все это. 

Немецких детей солдаты не обижали. Иногда даже подкармливали. И таких недостойных приемов, как американские солдаты, в отношении к местным русские себе никогда не позволяли.

 В американской зоне солдаты-янки иной раз развлекались, наблюдая, как голодные немцы бросаются собирать с земли рассыпанные продукты.  А они эту тележку с продуктами сами специально переворачивали. Виктор это собственными глазами видел, когда в Дрезден из Берлина уезжал. Вокзал в зоне союзников был. Правда, отметил молодой боец, что тогда «американские товарищи» не за немцами, ползающими по земле, наблюдали, а за русскими солдатами. Может, надеялись, что те тоже кинутся американские печеньки собирать. У них тогда уже чувствовался синдром снисходительного превосходства над остальным миром. Не у всех, конечно. Удивительно то, что те американцы, у которых этот «синдром мыльного пузыря» уже тогда был налицо и на лице, ожидая от русских проявления алчности, низости или слабости, при этом их явно побаивались. Отступали подальше от них, за толпу, издалека наблюдали…

…А русским было не до них. Солдат, прошедших с боями всю Европу, окрыляла радость Победы. С Победой бойцы поздравляли друг друга еще до 9 мая. Было очевидно, что Гитлеру теперь уж точно капут. Хотя гибли советские солдаты и перед самой Победой, и после нее.

Виктора при выполнении того самого спецзадания тоже не единожды сохранил Бог.

В том эшелоне, кроме секретного, было еще сорок пять вагонов, забитых трофеями из поверженной Германии, за которыми, как выяснилось, шла настоящая охота. Причем не столько в Германии, сколько в Польше, где эшелон и в тупик, и в ангар пытались загнать, а сержанта Шавлакова чуть в паровозной топке не сожгли.

Поездная бригада в эшелоне была немецкая, что было оправданно. Со спецификой движения по узкоколейкам Европы советские машинисты знакомы не были. Но с немцами, как ни странно, и проблем больших не было. А вот при пересечении польской границы в эшелон погрузилась большая группа поляков: машинист и якобы сопровождающие. Цель называлась благая: состав идет по территории Польши, мы за него на своей территории отвечаем. На самом деле эта группа была просто бандой, алчущей поживиться трофейным добром. Это был не единичный случай, когда идущие из Германии эшелоны просто пропадали… Виктору, как старшему группы, уже не раз приходилось связываться с «вертушкой», дабы не дать перегнать состав подальше в ангар или на запасные пути. Он, как старший группы, дневал и ночевал в паровозе, чтобы не оставлять без пригляда машиниста. Но усталость однажды взяла верх, всего лишь на миг, который чуть не стоил парню жизни.

Присев на корточки, Виктор на минуту задремал. И вдруг в лицо пыхнуло обжигающим жаром. Парень вскочил, передернул затвор. Он в доли секунды понял, почему в непосредственной близости от него оказался машинист  и зачем он полностью распахнул огнедыщащее горнило топки…

Эшелон спецгруппа доставила в пункт назначения  - в Ростов, в расположение 61-й армии. А Виктор Шавлаков отправился дальше – сопровождать до Москвы самый ценный «секретный вагон».

Я служу на границе

С войны Пелагея Федоровна Шавлакова дождалась всех, кроме сына Ивана, геройски погибшего в бою. Очень беспокоилась о Вите, который так и не смог расстаться с военной службой. Поступил в Орджоникидзевское пехотное училище, а там уж был отобран для службы в погранвойсках.

Служил Виктор Шавлаков на многих заставах, рассыпанных по лесистым горным склонам Черноморского побережья, заглядывались на молодого офицера многие красивые девушки. Но суженую свою он  нашел все же в родном Лимане. Привез из очередного отпуска  на заставу молодую жену Машу, которая честно делила с ним все тяготы и радости пограничной службы. Да и сама помогала пограничникам как и чем могла. Особенно когда они были направлены на Курилы. Там семьи пограничников были несказанно рады появлению на острове Итуруп учительницы, которой с дорогой душой доверили своих детей.  Это удивительно, как Марии Петровне удавалось справляться с таким классом, где дети разных возрастов и каждому надо объяснить, рассказать, проверить задание… Ребята в своей Марь Петровне души не чаяли. И она их любила. Еще нигде по Союзу «Зарница» не проводилась. А на далеком острове Курильской гряды дети пограничников уже играли в эту военно-спортивную игру, главным инициатором которой была простая учительница младших классов, жена начальника заставы Шавлакова.

Дочки, Светлана и Галина, до сих пор помнят, как гордились в детстве своими родителями. В седьмом классе на уроке литературы, когда стали изучать известную повесть Пушкина, Галя гордо заявила: «Мой папа – капитан. Я тоже капитанская дочка».

С ней никто не спорил. На Итурупе авторитет начальника заставы был непререкаем.

Причем вполне заслуженно. В короткое время молодой офицер вывел свою заставу в образцовые. При нем пограничники забыли о такой «лихоманке», как цинга. Быт и питание личного состава новый начальник наладил очень быстро. Помогла  крестьянская смекалка выросшего в засушливых ставропольских степях парня. Валеную картошку, что сбрасывали  пограничникам с вертолетов, есть было невозможно из-за мыльного привкуса. Да и зачем, если картошку оказалось вполне возможно выращивать прямо на заставе. В магматической породе она, как выяснилось, дает  такие урожаи, такие клубни-великаны, которых на материке и не видали. Остров Итуруп ведь образовался после извержения вулкана, который и теперь громадой возвышается в самом его центре, упираясь заснеженной верхушкой в облака…

А секрет  выращивания картошки в лунках магматической породы начальник заставы у японцев позаимствовал – заинтересовался, почему это они у себя на сопках делянки разбили. Что-то там копошатся, лунки копают. Ну дальше уже та самая крестьянская смекалка сработала. Да ведь и должна быть эта почва плодородной, иначе, как бы здесь цвели буйным цветом розы, как вырастали бы до размеров яблока плоды шиповника и местные ягоды.

И вот к нормам довольствия пограничников добавилось варенье, которое варила прибывшая с материка теща начальника заставы Ирина Николаевна. А потом еще – молоко, сыр, яйца, сметана – все натуральное. При Шавлакове на заставе целое крестьянское хозяйство было обустроено.

На Итуруп заходило много судов – моряки пополняли здесь запасы пресной воды. И охотно выполняли просьбы и поручения пограничников. Так морскм путем прибывали с материка на Итуруп коровки, свиньи, куры-утки, а также – семенные запасы картофеля и некоторых других сельхозкультур.

Службе это ничуть не мешало. Кроме решения продовольственной проблемы, это просто радовало бойцов – петушиные побудки по утрам, мычание коров и прочее разноголосье крестьяского подворья каждому напоминало родной дом и делало его чуть ближе…

Конечно, условия самой службы были более чем суровые и требования – жесткие.  Начальника заставы однажды за невыполнение приказа под трибунал  чуть не отдали. А потом вдруг медалью наградили «За спасение утопающих». Это очень дорогая для Виктора Ивановича награда.

В тот день Курильскую гряду накрыл ураган. Ветер валил с ног. Море бесновалось. И вдруг – звонок из рыбсовхоза.  Рыбацкое судно попало в шторм, его бросило на скалы. Люди спасаются на мачте, на скальных выступах.

Шавлаков тут же связался с командованием. С Кунашира ответили категорическим «нет!» Мол, ты отвечаешь за пограничников, а не за рыбаков. Выдвигаться к скалам запрещаем, пока не стихнет ураган.

- Да когда ветер стихнет, спасать уже будет некого, - сказали ему в рыбсовхозе. Виктор Иванович и сам это понимал.  В тот раз он говорил на плацу со своей заставой не как командир…

- На скалах гибнут люди. Мне запретили вести вас туда в ураган. Я иду сам. Кто добровольно готов идти со мной – шаг вперед…

…Шаг вперед сделали все.

Со стороны суши к скалистому берегу можно было подойти только на лыжах. Иначе не пробиться через двухметровые сугробы и ветер. И они пробились. И сняли со скал семнадцать человек – в том числе трех женщин-поваров. Раненых тащили на самодельных санях, сбитых из тех лыжных полозьев.

А наутро из Кунашира неслись громы и молнии. «Нарушение приказа! Трибунал!»… А потом вдруг – затишье. И неожиданный приказ о государственной награде. Это уже на министерском уровне решено было, когда Минрыбпром вышел на командование погранслужбы с благодарностью за спасение семнадцати рыбаков…

…К сожалению, майор в отставке Виктор Иванович Шавлаков прослужил на границе меньше, чем был готов служить.  Во время учебы в академии неожиданно дала о себе знать травма, полученная во время встречи с четвероногим нарушителем пограничной зоны – громадным бурым медведем. Оправился начальник заставы после тяжелой травмы быстро, но, как выяснилось, исключительно за счет недюжинной силы воли и несокрушимого жизнелюбия.  Потом доктора, обследовавшие слушателя академии, потерявшего сознание на занятиях, диву давались: как он продолжал служить. Была тяжелейшая черепно-мозговая травма, развивается опухоль. И отмерили тогда медицинские светила Виктору Ивановичу жизненного сроку не больше нескольких месяцев… А минуло уже с тех пор 45 лет.

Даст Бог, на нем сбудется то давнее пожелание, которое прокричала его матери незнакомая женщина на пыльной проселочной дороге  - дожить до ста лет. Еще так хочется радоваться солнцу и зелени за окном, и разливающейся по праздничному городу музыке марша Победы.

Фото Александра ПЛОТНИКОВА.

Читайте так же: 75 лет назад Ставрополь был освобожден от немецко-фашистских оккупантов.