Чеченский срез. Ставропольский рубеж

Дембель в марте

Очень скоро на Ставрополье вновь предстоят встречи и проводы. ОМОН уезжает в Чечню, ОМОН возвращается. В пункте временной дислокации в Грозном предстоит очередная смена состава. Событие, конечно, не рядовое, но, можно сказать, традиционное. С начала второй чеченской кампании повторяется раз в полгода.

Так что для большинства ставропольских милиционеров, несущих службу на неспокойном столичном участке соседней республики – это далеко не первая «горячая» командировка. Например, для командира пункта временной дислокации Ставропольского ОМОНа полковника Алкацева она – уже пятая. В какой раз было тяжелее, Николай Александрович ответить затрудняется. Тяжело, говорит, потому что долго. Месяца три бы в самый раз было, а полгода на казарменном положении трудновато. Так что хоть боевой дух крепок, но тоска по родным местам дает о себе знать. Все чаще в минуты отдыха открываются фотоальбомы со снимками родных, все чаще пальцы сами набирают заветный номер на мобильнике. До встречи с семьями остается совсем-совсем немного.

Единственная в части женщина Фатима ностальгическое настроение реализовала вполне предметно. Первое, что я увидела, перешагнув порог ее комнаты, – жизнеутверждающая констатация неизбежного и долгожданного факта: «Дембель в марте!» Огромные буквы на стене, любовно увитые мигающими лампочками оставшейся с Нового года гирлянды, составлены из телефонных карточек «МегаФона». Еще с полсотни таких же карточек, аккуратно сложенные в две стопочки, терпеливо ожидают художественного своего преображения во что-то, наверное, не менее радостное – по случаю предстоящего окончания полугодовой командировки. Бело-зеленые «мегафоновские» ярлычки Фатима, оказывается, уже несколько месяцев собирает со всех сослуживцев и знакомых.

Знали бы об этом тамошние операторы сотовой связи – может, им чуток бы и полегчало. А то вот Рамзан Кадыров на первом же после официального назначения премьером общем сборе работающей в республике прессы, перечисляя тех, с кем бороться будет, «МегаФон» недобрым словом помянул, причем прямо следом за Басаевым, через запятую. Сказал, мол, вечером даже он по сотовой связи дозвониться никуда не может… Правда, судя по количеству карточек в комнате Фатимы, у военных дозвониться все же получается.

Жизнь

Мобильная связь в Чечне – явление загадочное и дорогое. Единственная северокавказская республика, куда не проникает сигнал того же «МегаФона» из соседних субъектов и где действуют только сим-карты исключительно чеченского оператора. Оный, естественно, ощущает себя монополистом, посему и мобильные минуты в Чечне стоят в два раза дороже, да и стоимость «симки» долгое время не двигалась ниже отметки в три тысячи рублей… Как оно будет дальше, покажет время.

Пока же, кроме особенностей сотовой связи, стоит отметить и некоторые другие изменения, произошедшие в Грозном за последний год. Во-первых, в чеченской столице наконец-то появились светофоры. А то ведь транспортный поток даже визуально ничем не регулировался. Правда, сведущие люди шутят по этому поводу, что светофоры хоть и работают, да вот водители по привычке внимания на них не обращают. Причем надо отметить, что с наступлением темноты жизнь в Грозном уже не замирает. Еще года полтора назад после шести вечера тут было не встретить ни авто, ни пешехода. Впрочем, лучше было и не встречать… Нынче автомобильный шум не стихает часов до десяти-одиннадцати.

С Нового года в республике объявлена мирная жизнь, то есть сделано заявление об окончании контртеррористической операции. Как вскользь, но метко заметил по этому поводу офицер ГРУ (один из многочисленных наших собеседников в этой поездке): «Обед отменяется, пельмени развернуть, тесто на исходную…» А подразделения федеральных сил в Чечне тем временем по-прежнему находятся в состоянии готовности № 1. Правда, военные сетуют, работать стало трудно. Действует установка: в любой ситуации прав всегда местный житель – что бы он ни вытворил. Такие вот нынче приоритеты. Да и самой широко разрекламированной акцией восстановления Грозного стало разрушение (точнее – снос федеральных блокпостов). Только за февраль в чеченской столице снесено пять «блоков». Правда, ставропольский еще стоит. Он на въезде в Грозный (это один из самых сложных участков в городе). Так что «блок», где несет службу Ставропольский ОМОН, – почти уже реликт. И снимок в «Вечерке», возможно, скоро тоже станет историческим.

И память

Тем временем в расположении пункта временной дислокации Ставропольского отряда милиции особого назначения все по-прежнему. То же бывшее автопредприятие с выбоинами на стенах и перевернутыми изрешеченными автобусами на территории. Те же подвалы почти без доступа света, где когда-то держали пленных русских солдат и где стены от пола до потолка исцарапаны именами чьих-то родных, близких, любимых, где еще и сейчас можно разобрать чье-то прощание или прощение… Это страшное место, после нескольких минут, проведенных наедине с надписями, процарапанными ногтями по набелу и штукатурке, трудно безапелляционно рассуждать о мирном процессе. Нет сомнения: как только эта территория перестанет быть базой ОМОНа, с подвальных стен исчезнут свидетельства недавней истории. Такова наша сегодняшняя кавказская политика. А жаль – историю нельзя забывать, как бы жестока она ни была… Это чревато…

Но пока память еще живет. И так же бьется вечный огонь у обелиска – под фотографией улыбчивого черноволосого парня. Боец Ставропольского ОМОНа Роман Разнополов погиб в марте 2001-го – скоро как раз пятая годовщина. Конечно, боевые товарищи помнят о нем и без годовщин. Фатима Джилкиева рассказывает, что Роман очень добрый был, веселый. Женился незадолго до той последней командировки… А полковник Алкацев показал мне фотографию: вот он, тот самый «Урал», который попал под обстрел мартовским днем 2001 года. Вот сюда – под крыло — влетела граната… Роман тогда раненым не вышел из боя. Друзья помнят его последние слова – уже на операционном столе: «Не режьте меня, я ухожу…» Ему было 24 года.

Саныч, Фатима

и Родина

В альбоме Николая Александровича Алкацева фотографий много. Пять лет жизни в фотоснимках. Ханкала, 2000-й — семейство дома, Грозный, 2001-й — рыбалка с друзьями на озере, Грозный, 2003-й — свадьба сына… Сын у полковника Алкацева тоже омоновец. Февраль для их родных был тревожным. Отец в Грозном, а сын в Тукуй-Мектебе… Говорил о недавних событиях в Нефтекумском районе полковник с болью. Мол, за 13 лет существования, за две войны Ставропольский ОМОН троих потерял, а тут сразу троих – в один день… Он знал каждого из погибших в Тукуе, знал семьи… В Грозном, говорил, сейчас не самый горячий рубеж. В Дагестане нынче не проще. А отряд сейчас по разным точкам разбросан – наши и в Чечне, и в Дагестане, и в Кабардино-Балкарии…

Но и радостным для Алкацевых был тревожный февраль – в этом месяце Николай Александрович, которого подчиненные меж собой зовут по-семейному Саныч, звание полковника получил и самое главное — внучка у него родилась… Дедушка по такому случаю на месте не усидел – домой съездил на наследницу поглядеть.

Благо недалеко – в отряде-то большинство ставропольцев, а 10 человек – из Курской. Вот и командир тоже. Так что привез с кратковременной побывки полковник Алкацев радостные впечатления да разные домашние вкусности. Уверяет, что собственного приготовления. Сослуживцы в этом ничуть не сомневаются: Саныч наш, говорят, мужчина домовитый. В комнате всегда чистота и уют. Любой хозяйке на зависть. Так что домашних заготовок с командирского огорода попробовали ставропольцы от души и от чистого сердца нахваливали. Хоть в части собственное хозяйство имеется – нашлись умельцы, что доглядывают за курами и кроликами. Но в будни солдатский стол обходится обычно без кулинарных изысков. Штатного повара в отряде нет, так что кухня вменяется в обязанности бойцу как бы «по совместительству».

- Водитель и по совместительству повар, — представился мне дюжий парень. Я даже не смогла сдержать улыбки, такая незатейливая и неподдельная нотка грусти прозвучала в его раскатисто басистом голосе. Но что поделаешь – служба…

Если честно, за повара я приняла сначала маленькую и кругленькую Фатиму. Та несколько даже обиженно меня поправила:

- Я не повар, я майор милиции.

В Ставрополе Фатима Джилкиева работает старшим инспектором ОМОН ГУВД СК, а в командировку (для нее первую) ее отправили в качестве действующего сотрудника. В отряде предусмотрена штатная единица для женщины – на случай необходимости проведения досмотра женщин же… Ну а поскольку надобность в такой процедуре возникает совсем нечасто, Фатима без дела сидеть отказывается.

- Это ж у нас лучший боец, — ласково улыбается полковник Алкацев. – Поутру берет автомат и на пост: «Пойду я, говорит, Родину защищать!».

Ночью автомат тихо дожидался утреннего выхода на защиту Родины, прислоненный к стенке в Фатиминой комнате прямо под громадными буквами: «Дембель в марте!»

Поутру мусульманка Фатима вместе с православными боевыми товарищами с удовольствием приняла окропление святой водой, заметив, что давно живет в Ставрополе и уважает все христианские традиции, послушала проповедь священника и отправилась на «блок». Вместе с командиром.

Они стояли рядом – маленькая Фатима и громадный Саныч. С автоматами наперевес, которые так не сочетались в тот момент с добродушными улыбками и совсем не суровым выражением на лицах. Шлагбаум закрылся. За ним остался Ставропольский ОМОН, единственный сохранившийся в Грозном федеральный блокпост. Маленький рубеж большой Родины, которую те, кто на этом рубеже, всегда защищали честно.

Елена

ПАВЛОВА-ПОНОМАРЕВА.

Чечня — Ставрополь.

(продолжение следует)

P. S. Редакция «Вечернего Ставрополя» благодарит военно-патриотический клуб «Русские витязи», священника отца Александра (Емельянова) за помощь, оказанную в работе нашего корреспондента. О людях, которые помогли осуществить выезд в Чечню просветительско-гуманитарной миссии, мы расскажем в следующих материалах.