Это было недавно, это было давно… Мемуары бывшего гимназиста

В сегодняшнем выпуске рубрики мы, как и обещали, публикуем мемуары Николая Алексеевича ШУВАЕВА, которые бережно сохранила и передала в редакцию «Вечернего Ставрополя» его дочь, ныне москвичка Людмила Николаевна.

 

«Жили мы на Старом Форштадте. Население его в начале века составляло 17 тысяч человек ­ более четверти всех жителей Ставрополя. Были это преимущественно мещане, занимавшиеся земледелием на арендуемых у города обширных полях, где сеяли пшеницу, кукурузу, просо, ячмень, сажали картофель. А на приусадебных участках размером от 300 до 1200 саженей занимались огородничеством и садоводством, держали домашний скот, птицу, лошадей. Промышляли извозом, работали «дрогалями» (извозчиками). Одноконная рессорная повозка называлась «пролёткой», параконный колёсный экипаж ­ «фаэтоном». «Мастеровщины» из рабочих по найму было мало, так как промышленности в городе почти не было. Работу предоставляли небольшие заводы, швейная фабрика, маленькие частные мастерские. Сезонные рабочие требовались в основном в тёплое время года на так называемой «каменоломке» ­ участке, примыкавшем к Старому Форштадту. Там добывался известняк. Его обрабатывали вручную. Из ракушечника­известняка складывали стены домов, ограды, хозяйственные постройки, даже кладбищенские кресты (два таких, под которым покоятся мои прадеды, находятся в настоящее время на старом Даниловском кладбище). В Ставрополе и сейчас сохранилось много домов и заборов из этого камня. Изнутри и снаружи дома обмазывали глиной и тщательно выбеливали известью. Фундаменты домов красились сажей в чёрный цвет.

Дом моего отца находился в верхней части Старого Форштадта ­ теперь эта улица Лермонтова (ранее ­ Линейная). На западе она упиралась в стену кладбища с церковью Святого Даниила, на востоке ­ проходила мимо большой площади, посреди которой находился Софийский собор, к сожалению, уже не существующий. Собор тоже был окружен кладбищем. Там хоронили знаменитых жителей Ставрополя. Улицу на довольно большом расстоянии обрамляли с одной стороны сады Учительской семинарии и Учительского института, с другой ­ губернская больница и длинные одноэтажные здания казарм, вдоль которых росли могучие липы со стволами в два обхвата. За казармами находилась губернская тюрьма, выходившая на площадь ­ голую, без единого деревца, производившую удручающее впечатление. С восточной стороны площадь обрывалась у балки с крутыми каменистыми склонами. Внизу бил сильный ключ с чистой холодной водой. Отсюда воду забирали в бочки и развозили по городу. Два ведра стоили копейку. Место это называлось Аульчиком.

Летом улица зарастала мелкой жесткой травой, колючими кустами «верблюжатника»; весной расцветала розовым шиповником. Посреди улицы дождевые потоки промыли канаву, глубина которой была выше человеческого роста. По обеим сторонам канавы тянулись дорожные колеи. Летом здесь собиралась местная детвора и затевала игры...

* * *

Ставропольская классическая мужская гимназия была основана в 1837 году. В честь присутствия на открытии императора Николая I её назвали Николаевской. Гимназия состояла из двух отделений: классического (десять классов с двумя подготовительными) и реального (девять классов с двумя подготовительными). В первом отделении делался упор на гуманитарные дисциплины с обязательным обучением немецкому, французскому и латинскому языкам. Во втором отделении латынь не изучали, но зато математике уделялось большее внимание ­ в седьмом классе проходили начала дифференциального и интегрального исчислений. Количество учащихся превышало тысячу человек. При гимназии существовало общежитие для иногородних. И «классики», и «реалисты» носили одинаковую форму.

В гимназию я поступил осенью 1913 года сразу в первый класс (мне было 10 лет). В тот год желающих поступить было очень много. Министерство просвещения разрешило открыть вторую гимназию, названную Георгиевской, куда были переведены 300 учеников, в том числе и я. Новая гимназия располагалась напротив первой, на другой стороне огромной базарной площади, и занимала небольшой двухэтажный дом. По сравнению с Николаевской Георгиевская гимназия казалась «бедной родственницей» ­ маленький актовый и гимнастические залы, теснившаяся в четырех комнатках довольно богатая библиотека без читального зала. Не было и домовой церкви. В 1914 году архиепископ Ставропольский Агафадор выделил для гимназии помещение на втором этаже колокольни Андреевской церкви, рядом с его резиденцией.

В гимназию я поступил подготовленный моим отцом ­ бывшим солдатом. Занимаясь самообразованием, он стал грамотным и начитанным человеком. К описываемому мною времени он работал конторщиком на заводе известного миллионера И.Г. Ломагина. Когда я и мой брат уже учились в гимназии, отец, страстный театрал, заставлял нас переписывать роли для трёх местных драматических театров. Так мы знакомились с произведениями Шекспира, Шиллера, Фонвизина, Гоголя, Пушкина, Грибоедова, Островского, Сухово­Кобылина. По поручению Общества попечительства о бедных, где отец был не то казначеем, не то секретарём, мы составляли в нескольких экземплярах ведомости нуждающихся.

Арифметике отец учил нас основательно. Однако за два месяца до вступительных экзаменов мне взяли репетитора, ученика 2­го класса Учительской семинарии, паренька лет 15 ­ 16. Ему вменялось в обязанность проверить, как я знаю программу. И он многое разъяснил мне по арифметике и русскому языку. Он особенно обращал внимание на мою подготовку по Закону Божьему.

В коридорах гимназии, куда мы пришли с отцом, было много нарядной, хорошо одетой публики. Дети шумели, волновались. Я чувствовал себя неуверенно. Очутившись в огромном зале и увидев экзаменаторов в форменной одежде, я оробел, но быстро овладел собою. Письменные экзамены прошли хорошо, я одним из первых сдал свои листы. Устный по русскому и Закону Божьему тоже прошли успешно, я даже заслужил похвалу за знание Ветхого Завета и получил «пятёрку с плюсом» Похвалили меня и за грамматический разбор предложений. На следующий день отец ходил гордый ­ я его не подвёл, сдав все экзамены на «отлично». Не менее отца моими успехами гордился и мой репетитор. «Прошел по конкурсу», ­ говорил он. Действительно, в тот год на одно место претендовали четыре человека.

Перед началом занятий в актовом зале нас приветствовал высокий важный мужчина в мундире и в орденах. Директор и математик М.Л. Иванов сказал небольшую речь о том, что мы должны хорошо учиться, примерно вести себя, слушаться наставников, быть честными и справедливыми, чтить свою гимназию. Я хорошо запомнил и первый урок немецкого языка. Вначале один из учеников прочёл молитву. Учительница вела себя очень просто, ходила между партами, шутила, вызывала нас к доске. Казённой атмосферы я не почувствовал. Именно этой учительнице все мы были обязаны хорошим знанием немецкого языка и немецкой литературы...».