История «клинической» оптимистки

Вместе с последними днями весны отшумела в Ставрополе «Белая акация», передав наступившему лету сладкое послевкусие  радости, которую дарил городу каждый день фестиваля, каждая творческая встреча.  Искренней и жизнеутверждающей была и встреча ставропольских зрителей с народной артисткой России Ольгой Волковой. Что и не удивительно – актриса сама называет себя «клинической» оптимисткой.  А живое общение со зрителями ей сейчас даже больше по сердцу, чем спектакли или съемки.

 

О «социальном здоровье»

В этом Ольга Владимировна сама призналась в интервью:

- Мне очень интересно работать с живым залом, - говорит Ольга Волкова. - Я никогда не знаю, с чего начну. Всегда иду от людей – от их чувства юмора, очень внимательно слушаю, как они реагируют, когда смотрят фрагменты из кинофильмов,  даже как  дышат… И часто импровизирую.

 Эту творческую встречу Ольга Владимировна посвятила двум юбилеям – 65-летию начала своей работы в кино (в массовках она снималась еще школьницей) и 90-летию Эльдара Рязанова - одного из своих любимых режиссеров, у которого снималась в шести картинах.

И вот на экране – фрагменты этих  фильмов и ее героини, колоритные и остающиеся в памяти зрителя - вне зависимости от времени пребывания в кадре. Официантка Виолетта в «Вокзале для двоих»,  модистка в «Жестоком романсе», бомжиха Катька в «Небесах обетованных», офтальмолог в «Привет, дуралеи!», чиновница Сурова в «Забытой мелодии для флейты». Даже за несколько минут экранного времени актриса умеет создавать яркий образ, в котором читаются и характер, и судьба. На творческой встрече она делилась со зрителями секретами, как ей это удается.

Надо сказать, что при огромном послужном списке (несколько сотен картин), актриса Ольга Волкова вовсе не избалована вниманием режиссеров. Благо с детства выработала в себе способность не циклиться на неудачах, спокойно воспринимать отказы и радоваться даже той роли, где, на первый взгляд, и играть нечего, и стараться насытить этот характер красками. А вот уж в этом помогала эмоциональная память и актерский азарт.

Читайте так же: В новый сборник «Белая акация» вошли произведения 60 авторов.

 Почему ее не утверждали на главные роли,  Ольга Волкова узнала только в годы перестройки, когда среди выброшенных за ненадобностью постановлений, рекомендаций и циркуляров случайно «всплыла» одна интересная бумажка с именами актеров, «не рекомендованных для играния положительных героев».

- Это был почетный список, - рассказывает Ольга Владимировна. – В нем были Гафт, Юрский, Чурикова, а в конце – даже я. Было и обоснование, которое звучало как диагноз: «Отсутствие социального здоровья в лице»… Я-то думала, что лишняя извилина – это хорошо, но, как выяснилось, лучше быть «типажом»… Так вот чем был замечателен Рязанов, «типажей» у него не было никогда. Я как-то посчитала, сколько звезд снималось в его фильмах, начиная с Грибова, Филиппова-старшего… Семьдесят восемь. И никто никогда не повторялся. Рязанов был строгим, жестким, но он обожал актеров.

 Волковой Эльдар Александрович тоже признавался в творческой любви, называл ее  «Смоктуновским в юбке», обещал снимать в своих картинах, но после этого забыл про нее на 15 лет. И если бы не Басилашвили, который напомнил режиссеру об этом без обиняков, может, так  и не пришлось бы им вместе поработать.

 

Коллекционер

Утвердив Волкову на роль Виолетты в «Вокзале для двоих», Рязанов заметил:

- Играть там особо нечего. Что придумаешь, то твое.

И актриса бросилась в народ – искать свою Виолетту. Местом поисков выбрала ресторан на Витебском вокзале, который рестораном был по вечерам, а днем – столовой. Ольга Владимировна старалась попасть в пересменку, чтобы увидеть всех официанток. И однажды увидела свою.

- Я сразу поняла: это ОНА, - говорит Ольга Волкова. – Она несла по залу не поднос, а саму себя. «Это наша артистка, - с гордостью пояснили ее коллеги… - Она в театральный поступала…»

Найдена была одна грань образа. Вторая явилась ей на Невском проспекте – в виде крупной дамы с камеями в ушах и на груди.  Выбеленные перекисью волосы, маленькие глазки, розовый носик, похожий на пятачок, а в руках – в  авоське с прозрачными ручками - поросячья голова.

- Мое воображение живо переместило крупные серьги на свиные уши, и мне показалось, что рядом с дамой плывет по воздуху ее портрет.

Вот из таких «портретов» и рождалась Виолетта – эпизодическая, но весьма колоритная роль.

Читайте так же: На Крепостной горе в Ставрополе на арт-пленэре встретились мастера и начинающие художники.

А вот  Сурова из «Забытой мелодии для флейты» жила в эмоциональной памяти актрисы.

- На каждого артиста тогда несколько сотен чиновников  приходилось, которые точно знали, как и что ему надо играть…

Но самой яркой из встреченных на жизненном пути начальниц была, пожалуй, та, что  в Доме книги требовала от продавщицы предоставить ей «30 щенков»... Это были 80-е годы. Хорошие книги были в чести даже у тех, кто их никогда не читал. Для интерьера покупали  - по прейскуранту. Ольга Волкова стала свидетельницей  замечательного диалога.

- Кто автор? – растерянно спрашивала девушка даму руководящего вида. Та стояла к продавщице боком и даже не глядела в ее сторону. Отвечала ей презрительно и раздраженно:

- Не знаю!  Мне написали «30 щенков», и мне нужна эта книга!

Потом небрежно кинула на прилавок записку с названием.

- Это не «30 щенков», - девушка даже покраснела. – Это Зощенко…

А Ольга Волкова, глядя вслед удалявшейся начальственной особе, подумала: «Я ж тебя, скотина, сыграю!».

- Получилось! - с удовлетворением констатирует актриса.

…Все эти жизненные наблюдения актеры и называют эмоциональной памятью. Для них это кладезь, драгоценный сундук. Вот и Ольга Владимировна называет себя коллекционером. С той только разницей, что обычный коллекционер за свои артефакты трясется, себя только ими радует, а она свои сокровища собирает, чтобы раздарить людям – в новых образах, в которых не должно быть и толики неправды – ни в словах, ни в характере, ни в даже мелкой детали костюма…

За свою правду Ольга Владимировна готова биться даже с маститыми режиссерами. Что далеко не всем нравится. Даже любимый ею Рязанов Ольгу Волкову с роли за это пытался снять. А все из-за того, что она наотрез отказывалась делать свою бомжиху Катьку в «Небесах обетованных» «трогательной старухой», как того хотел режиссер. Она доказывала, что такого не может быть: она в свое время насмотрелась дам из партноменклатуры и была уверена - такая не может оказаться на помойке и уж точно не может быть трогательной. Она не жалела эту героиню, потому что сама с детства была воспитана так: если ты попал в смешную, идиотскую, тяжелую ситуацию, виноват сам.

Рязанов по новой начал пробы на роль Катьки.

-        Когда он перепробовал всех, у которых с «социальным здоровьем на лице» все в порядке, вновь пригласил меня, - говорит Ольга Волкова.

А найти нужную краску, которая устроила и ее, и режиссера, Волковой неожиданно помог один гость Петербурга из Швеции. Он, конечно, не был похож на бомжа, и даже шведа в нем заподозрить было трудно. Он без грима мог играть Карла Маркса. По-русски знал только два слова: «шлеб» и «шарашо» (хорошо).

И вот на пробах Катька Ольги Волковой вдруг приобрела если не трогательность, то незащищенность, которая так располагает простого русского человека к другому простому русскому человеку.

-        Он, вообще-то, шароший, - защищала кого-то Катька.

Тут помог Гафт:

-        У тебя все «шарошие», потому и жизнь наша такая «шарошая».

Этот неожиданно родившийся на пробах диалог потом вошел в фильм. Кстати, зрителям в некоторых моментах Катьку все-таки жалко... Когда снимали «Небеса обетованные», мы не думали, что опережаем время. Не со всем даже были согласны. С Валей Гафтом еще обсуждали, что, мол, тут слишком жестко, тут — утрировано. А фильм вышел, и оказалось, что он все больше и больше попадает во время...

 

«Игра в войнушку»

После концерта Ольга Владимировна согласилась на небольшое интервью.

-То, что Вы называете «клиническим» оптимизмом — это врожденное или приобретенное качество, - интересуюсь я.

-Наверное, Бог мне его дал, но и родители воспитали. Мама нам с ранних лет прививала: единственный способ выстоять в жизни — даже не чувство юмора, а самоирония. Это помогло — было несколько страшнейших эпизодов в моей женской биографии, которые трудно было пережить. Но я для себя придумала формулу. Сидела как-то у лампы, глядя на собственную тень на стене. И придумала: «Возьми сантиметр и измерь тень своей глупости». Не жалеть себя, не искать виноватых, не обижаться — эта формула меня спасала. Хотя есть вещи, которые простить трудно: предательство, несправедливые обвинения. В нашей среде всякое бывает.

- В актерской среде возможна дружба? И есть ли у Вас друзья среди актеров?

- Это очень трудно. Слишком изматывающая профессия. Хотя во многих своих партнеров по фильмам я просто влюбляюсь — в их одаренность, иногда — гениальность. Но друзья у меня все-таки  из других сфер.  И потом — у меня такая большая семья (дочь, сын, шесть внуков, трое правнуков). Наша замечательная «Волчья стая». Мне с ними очень интересно. Вот в семье мы все — друзья.

- По-моему Вам совсем не свойственно такое распространенное свойство творческой личности, как зависть... Скажите, это вредное для актера качество?

- У меня этого нет,  и слава тебе Господи, Зависть — травмическое чувство. Оно калечит многих актеров. Они просто заболевают этим и разрушают себя. А я, как уже сказала, влюбляюсь...

-Редчайшее качество...

- Потому что для меня это — игра. «Игра в войнушку» - как определил это когда-то Слава Полунин. Мне это помогло пережить период, когда меня отовсюду выгоняли и нигде не утверждали. И у меня не исчез актерский азарт — вопреки всему «влезть» куда-то и что-то хорошее сделать...

- В Вашей семье такие мощные театральные корни... Вы, наверное, с детства знали, что будете актрисой?

- Вы знаете, нет. Да, в школьные годы я снималась в массовках, бегала на пробы. Но даже в школьном драматическом кружке заниматься не хотела. А в седьмом классе ко мне подошла девочка из десятого и строго так сказала: «Ты должна записаться в драмкружок»... И я почему-то ее послушалась. И, знаете, увлеклась... Девочку звали Алиса Фрейндлих. Это ей я обязана тем, что стала актрисой...

…Коренная петербурженка Ольга Волкова уже больше двадцати лет живет и работает в Москве. И очень любит ездить по стране с антрепризой и на фестивали. Жалеет только о том, что нет теперь уже тех  длинных гастролей, когда актеры жили в каждом городе подолгу и могли все посмотреть, почувствовать его характер, его историю.

Ольга Владимировна жалеет, что так мало у нее было времени на знакомство со Ставрополем.

- Я просто влюбилась в ваш город! - говорит актриса. - И мне бы так хотелось походить по улицам старого города, побывать в театре... Я, к сожалению, так мало успела увидеть здесь. И уже надо уезжать. Но я очарована Ставрополем. Здесь живут удивительные люди — улыбчивые, доброжелательные, с открытым взглядом. Меня даже официант в ресторане покорил. Я хотела сырники взять на завтрак, а он так застенчиво, извиняясь, говорит: «Не нужно. Я не могу их вам дать. Они вчерашние». И смотрит на меня как ребенок. Я его готова была расцеловать... Вы знаете, за 25 лет работы в антрепризе я столько городов объездила. У каждого города - свое лицо. У Ставрополя лицо очень обаятельное и очаровательное. И мне хочется еще раз сюда приехать.

Фото Александра ПЛОТНИКОВА.

«Белая акация», фестиваль, встреча с артистом