Крестьянская закваска
Валерий Манин
Поэтому информация, донесшаяся из динамика громкой связи, прозвучала явным диссонансом в этой благостной обстановке. Тревожный голос оперативного дежурного сообщил, что в районе Нижнего рынка произошла групповая драка, в ходе которой было применено огнестрельное оружие. Нарушители с места происшествия скрылись на автомобиле с номерами Карачаево-Черкесии. Не исключено, что они попытаются покинуть город. Объявлен план «Перехват», и всем патрулям приказано, соблюдая максимальную осторожность, задержать вооруженных преступников.
Антюшин, невысокий крепыш в тяжелом бронежилете, что-то пробормотал в свои черные усы и, поправив на плече автомат, шагнул на обочину трассы. Наметанным глазом инспектор в гуще транспорта, двигавшегося на подъем к кольцу южного обхода, выловил «Жигули», обгонявшие попутные машины то справа, то слева. «Ой, чую — наши!» — подумал он и, крикнув напарнику что-то типа: «Готовься, кажется, к нам незваные гости!» – жезлом приказал легковушке с номерами КЧР остановиться. Та, прокатившись по инерции метров семь-восемь, послушно застыла на обочине. Из салона вышел парень лет тридцати и, дыхнув на инспектора спиртным перегаром, спросил: «В чем дело, командир? Свои». И показал удостоверение сотрудника милиции.
Стараясь не выдавать волнения, Антюхин как можно более будничным голосом ответил, мол, обычная процедура. Но когда его партнер предложил выйти из салона и пьяному водителю, показную дружелюбность шофера и его пассажиров как ветром сдуло. Кто-то что-то закричал не по-русски. Готовый ко всему, Антюшин громко скомандовал: «Оружие на землю! Выйти из салона! Открываю огонь на поражение!». И для пущей убедительности щелкнул предохранителем АКМа. В ответ из окна машины показалось дуло пистолета. Сержант дал короткую очередь в воздух и направил ствол своего «калаша» в сторону легковушки.
Решительные действия милиционера возымели действие. Стоявший рядом с ним один из пассажиров, видимо, старший, крикнул, чтобы подчинились приказу сержанта. Даже пьяные милиционеры тем не менее понимали, что против автоматов их ПМы — пугачи. Матерясь на чем свет стоит, все пассажиры выбрались из салона и, отбросив пистолеты, послушно улеглись на землю. Прибывшей через несколько минут опергруппе осталось только надеть на лежащих наручники и убрать пистолеты, которые Антюшин уже заботливо положил на скамейку — все-таки имущество казенное. А он, выросший в деревне, с детства был приучен к казенному добру, впрочем, как и личному, относиться бережно — оно денег стоит, да и человеческого труда на его производство затрачено немало.
А вот с деньгами в тот раз у Ивана вышла промашка. Сейчас, по прошествии почти полутора десятков лет, бывший сержант, а ныне капитан милиции уже с юмором вспоминает, как тогдашний заместитель командира батальона В. Ю. Потапов приказал премировать напарника Антюшина Александра Крючкова и еще одного инспектора, не принимавшего непосредственного участия в задержании и разоружении пьяных милиционеров. А Антюшина в списке поощренных не оказалось. А как бы тогда пригодились эти деньги молодой семье… Обиженному инспектору начальник заявил, мол, твоя премия ушла на восстановление боеприпасов, истраченных во время операции…
Это сейчас Иван Михайлович достаточно философски относится ко многим казусам, случающимся в их структуре. А тогда, проработав в Государственной автомобильной инспекции всего пару лет, не успел еще выработать ни иммунитета против несправедливости, ни здорового пофигизма, без которых в этой системе жить непросто.
Тем более что Антюшин не мечтал работать в милиции. Все произошло в определенной степени случайно. Сельский мальчишка, он после восьмилетки поступил в Георгиевский индустриально-педагогический техникум — осваивать профессию механика сельскохозяйственных машин. Правда, попутно получил и специальность мастера производственного обучения. Но, как и большинству его сверстников, на ниве сельскохозяйственного производства трудиться долго не пришлось — призвали в Советскую Армию. И после окончания учебного центра младшего сержанта-кинолога Антюшина поезд увез почти через всю страну из теплого Ставрополья в заснеженную Сибирь. Крепкий от рождения, привыкший с детских лет к нелегкому крестьянскому труду, Иван легче многих своих сослуживцев переносил и тяготы военной службы, и неустроенность солдатского быта, и строгость воинских уставов. Правда, когда завьюживало так, что света божьего не видно, и воинская часть, находившаяся в тайге, неделями была отрезана от всего мира, такая тоска накатывала, хоть волком вой. В такие дни Иван часами сидел в вольере у своей Зарны, ведя с четвероногим другом нескончаемые беседы о счастливой жизни, которая ждет сержанта после «дембеля».
А увольнение в запас, которого все солдаты ждут, как манну небесную, прошло буднично. Заслушали приказ, подготовили «дембельский» чемодан, прошли в последний раз в парадном строю по плацу, и на вокзал. Для Ивана самым трудным было расставание с Зарной — за два года сроднился парень с немецкой овчаркой. Ну а потом почти неделя пути в железнодорожном вагоне, и вот он, родной Ставрополь.
Антюшин не мучился проблемой, что делать. Покуролесив пару недель, он поступил на работу в Ставропольский сельскохозяйственный институт учебным мастером — пригодился-таки техникумовский диплом. А осенью уже сам стал студентом-заочником. Здесь же нашел и свою судьбу — женился на студентке Тане, которой пару лет очень старательно преподавал практику вождения трактора. Потом родилась дочка.
После окончания института новоиспеченные агроном и инженер-механик прибыли в один из колхозов Андроповского района. Но не суждено было молодым специалистам поднимать на новые высоты колхозное производство — Татьяне не подошел местный климат. Так, промучившись год с небольшим, молодая семья возвратилась в Ставрополь.
Что такое середина девяностых годов прошлого века, рассказывать смысла нет — те лихие времена еще свежи в памяти многих. Производство шло на спад, безработица, разгул анархии, которую пафосно пытались выдать за демократию, всеобщая растерянность. Помыкавшись пару недель в поисках работы, Антюшин вспомнил о своей службе во внутренних войсках и, плюнув на институтский диплом, пошел работать в ГАИ. Прослужив шесть лет инспектором отдельного батальона ДПС, он в первый же год третьего тысячелетия перешел в отделение ГИБДД ОВД по Промышленному району Ставрополя, стал офицером. Года три занимался пропагандой безопасности дорожного движения, а лет пять назад стал инспектором по исполнению административного законодательства.
– Работа нужная и ответственная, — убежден капитан И. Антюшин, — учить участников дорожного движения неукоснительному соблюдению закона. Правда, в последнее время заедает бумажная волокита — на непосредственное общение с людьми времени остается все меньше и меньше. Удивительно, когда правительство в стране пытается упростить всякую отчетность, даже налогообложение разрешается вести по упрощенной схеме, в нашей системе растет гора бумаг. Чтобы заплатить, скажем, сторублевый штраф за мелкое нарушение правил дорожного движения, гражданину приходится тратить полдня. Ясно, что многие просто машут на это рукой, хотя и готовы понести заслуженное наказание. И приходится включать процедуру взимания штрафа через систему судебных исполнителей. Таким образом, получается, что для получения штрафа в условные сто рублей мы тратим денег в два с половиной раза больше, а уж о затраченном времени и говорит нечего. Может быть, есть смысл, как это было в былые времена, штраф за мелкие нарушения взимать инспекторам на месте?
Впрочем, у капитана Антюшина по поводу оптимизации деятельности его службы есть немало предложений. Такой он человек, что любую работу исполняет обстоятельно, с душой, как это делали многие поколения его предков — сельских тружеников.