Последний бой казака Ловлинского
.В музее станицы Расшеватской находится красноармейская книжка Ловлинского Алексея Никитовича, которую нашли польские следопыты в 1974 году.
Вот что написали польские ребята:
«Мы, ваши польские друзья и братья, побывали на местах боевой славы, где сражались ваши отважные воины. Мы восхищаемся отвагой и героизмом советских солдат, они освобождали польский народ от немецких захватчиков. По словам очевидцев, эти герои не щадили своих жизней. Были они изранены, на них двигались немецкие танки, но они не дрогнули. Живущие в тех местах поляки с гордостью рассказывали о том, как горели вражеские танки, сражённые советскими воинами. Это были настоящие герои. Память о них сохранится в сердцах поляков. Многие из них навечно остались на нашей земле. Посылаем эту красноармейскую книжку по месту жительства пана Ловлинского Алексея. Пусть ваши следопыты приложат усилия разыскать героя и, если он жив, передать от польского народа горячий братский привет ему, а также братский привет его землякам. Желаем, чтобы ваша страна была могучей и красивой».
Алексей Никитович Ловлинский родился в станице Расшеватской в 1925 году. После изгнания немцев со Ставрополья, его, как и всех ребят этого возраста, призвали на фронт.
Он участвовал в боях на «Голубой линии» (Краснодарский край), где был в первый раз ранен. После выздоровления вернулся в свою воинскую часть. Вскоре подразделение, в котором он воевал, перебросили в 88-ю гвардейскую Краснознамённую, орденов Александра Суворова и Богдана Хмельницкого мотострелковую дивизию, которой командовал генерал-майор Б.Н. Панков (ставший в апреле 1945-го Героем Советского Союза). В составе этого соединения А.Н. Ловлинский был зачислен в дивизионную роту разведчиков.
В октябре 1943 года наши войска освободили город Запорожье, а далее шли упорные бои за переправу через реку Ингулец, где был захвачен плацдарм на правом берегу. За бои на этом участке Алексей Ловлинский был награждён медалью «За отвагу».
После взятия Варшавы наши войска овладели левым берегом Вислы, и далее продолжали наступление на берлинском направлении. 88-ю дивизию передислоцировали к югу – на Магнушевский плацдарм.
Наступление советских войск на этом участке началось 12 января 1945 г. Несмотря на упорное сопротивление немцев, частям 88-й дивизии удалось продвинуться на 40-50 км, и 16 января штурмом овладеть крупным промышленным центром Польши городом Радом.
Однако вскоре выяснилось, что штаб дивизии выдвинулся вперёд и оказался в полукольце практически без прикрытия своих войск. В такой обстановке командир дивизии для обороны привлёк всех, кто оказался под рукой: штабистов, писарей, шоферов, даже музыкантов и поваров.
На левый фланг, вызывавший особую опасность, в помощь артиллерийскому дивизиону он направил группу разведчиков из шести бойцов под командованием лейтенанта А. Суворова – едва ли не единственное испытанное в боях подразделение. Разведчикам и артиллеристам была поставлена боевая задача: не пропустить немецкие танки к штабу и переправе через р. Пилица. Из вооружения у них, кроме автоматов, были только гранаты и единственное противотанковое ружьё.
Разведчики добрались до траншеи, захваченной у немцев утром. Она была мелка и не могла укрыть от пуль и осколков.
– Ох, и ленивый же немчура! Не мог траншею поглубже отрыть, – ворчал старшина.
Бойцы приступили к углублению траншеи. Но окопаться как следует не успели – на опушке недалёкого мелкого лесочка появились два фашистских танка, которые держали направление на переправу. Танки шли осторожно, изредка поворачивая жерла пушек из стороны в сторону.
– Ребята, это наверняка разведка, – проговорил Суворов, – бейте наверняка, чтобы ни один из танков не ушёл.
Однако этого выполнить не удалось. После первого выстрела из противотанкового ружья у одного танка была повреждена гусеница, и он завертелся на месте, а после второго выстрела из него повалил густой дым. Но другой танк под прикрытием дыма резко развернулся и скрылся за деревьями. Прошло всего несколько минут, и с немецкой стороны начался артиллерийский обстрел позиций разведчиков, под прикрытием которого пошли танки.
«Сколько их было, – вспоминал Алексей Никитович, – считать было некогда, мне показалось больше пяти десятков».
Под непрекращающимся огнем пушек и пулемётов немцев, обороняющимся удалось подбить ещё два танка из противотанкового ружья. Но остальные упорно ползли вперёд. Суворов и Бобрышев, взяв по две связки гранат, бросились под гусеницы – оба танка загорелось и из них стали выпрыгивать немцы, угодив под автоматный огонь разведчиков. Однако тут же Бабин получил осколочные ранения обеих ног, а Долич одной. Взрывом снаряда было покорёжено противотанковое ружьё, и его отбросило на дно траншеи.
– Вот гады, пристрелялись. Надо менять позицию! За мной! – крикнул Ловлинскому старшина.
Пробегая по траншее, они неожиданно наскочили на 76-миллиметровую пушку. Она, слегка накренившись, стояла у бруствера. Артиллерийский расчёт был полностью уничтожен, но орудие оказалось в целости. Рядом валялись ящики со снарядами. Вдвоём они подняли орудие, направив его в сторону немецких танков. Старшина прильнул к прицелу.
Снаряд! – требовательно крикнул он Алексею!
Грохнул выстрел, затем второй, третий...
Два танка загорелись, а один с подбитой гусеницей завертелся на месте. В этот момент пулемётной очередью с немецкого танка был разбит прицел пушки.
Не возьмёшь! – осипшим голосом прошипел старшина и навёл орудие через ствол прямой наводкой на надвигающийся танк.
– Есть! Ещё один есть! Учись, Лёха, пока я живой!
Лучше бы он этого не говорил. Спустя мгновение рядом с пушкой рванул вражеский снаряд. Увидев окровавленного старшину, Алексей бросился к нему, оттащил в траншею, но тот уже не дышал. Только после этого он почувствовал острую боль в плече – одна рука висела, как плеть, и не слушалась ее владельца.
Несмотря на нестерпимую боль, Ловлинский достал из нагрудного кармана гимнастёрки липкую от крови красноармейскую книжку и огрызком карандаша записал на развороте документа:
«Нас было пятеро: Суворов, Бабин, Долич, Бобрышев. Мы стоим стойко! Танки идут. Их много, около 60. Мы не отступим! Уже 4 танка + 2. Но они идут 10 фашистов. Ещё 3 шт. + 2. Осталось 2 снаряда. Не пропустим! Умрём, но не сдадимся. Помните о нас, мы защищали Родину! Моя кровь осталась на книжке. Прощайте. Я один. Мы за Родину и Родина с нами. За Родину, за партию, всё прощайте. Не забудьте о нас. Привет родителям».
Книжку вложил в пустой диск от автомата ППШ и положил его под камень, слегка присыпав землёй. В этот момент он услышал рёв танка, который шёл прямо на него.
Алексей не помнит, откуда у него, истекающего кровью юноши, которому еще не исполнилось и двадцати лет, появились силы, но, выбравшись из траншеи, он швырнул последние две гранаты в связке под танк и потерял сознание.
Пришёл в себя, когда уже было светло.
Выглянув из окопа, увидел подбитые немецкие танки – насчитал – 11 штук! Превозмогая боль и головокружение – сказывалась потеря крови – пошёл по траншее назад, к тому месту, откуда ушли несколько часов назад со старшиной. Здесь увидел раненых Бабина и Долича. Осторожно перетащил Долича в кусты и снова потерял сознание. Очнулся от гула танковых моторов...
Выглянул из-за кустов – это были танки с красными звёздами на башнях.
Алексей с трудом встал на ноги и замахал здоровой рукой, и как ему казалось, закричал, призывая на помощь. Один из танков остановился и из башни выскочил командир.
– Кто это тут танковое кладбище нагородил? – спросил он.
– Это мы – разведчики из 88-й гвардейской стрелковой дивизии. Остался на ногах я один, там, в траншее, двое раненых, им нужна срочная помощь...
Танкист переписал в блокнот фамилии всех разведчиков, распорядился о раненых, и его танк покатил вперёд.
Дальнейший путь Алексея Ловлинского был во фронтовой госпиталь, где выяснилось, что у него тяжёлое ранение и требуется серьёзное лечение в тылу. Его направили в госпиталь в город Горький.
А в родную станицу матери пришла похоронка. Написал письмо своей матери и его однополчанин Пётр Петрович Кораблинов. Он сообщал: «Алёшку Ловлинского убило в геройском бою». Но в апреле 1945 г. из Горького пришло письмо от самого Алексея, который писал, что жив и находится на излечении.
День Победы Алексей Ловлинский встретил на госпитальной койке. После выздоровления был направлен в город Дзержинск в учебную танковую бригаду, откуда только через два года и демобилизовался – полученные на войне раны не давали возможности далее продолжать воинскую службу.
Приехав в свою станицу, Алексей стал работать трактористом, затем комбайнером, одновременно заочно учился в сельскохозяйственном техникуме. Получив образование, работал в Расшеватской МТС инженером.
Он был очень скромным и крайне редко рассказывал о боях, в которых принимал участие. И если бы польские следопыты из города Радом не нашли его красноармейскую книжку в диске, а затем не прислали письмо в станицу, то мы бы и не узнали о геройском поступке земляка и его боевых товарищей – разведчиков.
Конечно же, за такой героизм все разведчики достойны были получить большие награды. Но о них почему-то забыли, и за тот геройский бой никто из них не был награжден. Впрочем, такое не раз бывало на войне...
Алексей Никитович Ловлинский не дожил до 70-летия Победы – он ушёл из жизни в 2011 году, но подвиг, совершённый им и его боевыми товарищами при освобождении Польши, останется в памяти не только станичников, но и всей России.
Петр Федосов, кандидат исторических наук