Ради того, чтобы жить

Вчера в Ставрополе простились с капитаном милиции Вадимом Занкевичем. Он служил в ОМСН (СОБРе) и погиб 14 марта в Нефтекумске, во время боестолкновения.

В холле управления – четыре фотографии. Это офицеры, которые погибли при выполнении служебных обязанностей. Фото Вадима будет пятым. Ставропольский СОБР прошел две войны и проходит еще более тяжелое «мирное» время. Это спецподразделение, созданное для работы и работающее на самых горячих участках. Двоих СОБР потерял в первую войну: в Грозном и в Первомайском. И троих – только за последние полтора года – в родном крае… В Нефтекумском районе, который после объявления о завершении контртеррористической операции официально прифронтовым уже не является. По сути, Нефтекумский район и есть фронт – без линии фронта…

Просто эта линия может пройти когда и где угодно. Она проходила уже в Ямангое, Тукуй­Мектебе. Теперь вот прошла непосредственно по Нефтекумску. А еще она проходит по судьбам и жизням людей.

Вадим, рассказывают его учителя и боевые товарищи, был хорошим парнем – добрым, отзывчивым, веселым. Любил свой город – здесь родился, вырос, 26­ю школу закончил. Мальчишкой очень гордился тем, что ему доверили быть командиром группы поста номер 1 у мемориала Славы. К истории России и памяти ее защитников относился с трепетом. Поэтому и выбрал профессию Родину защищать. Он любил работу. В СОБР с третьей попытки попал – нагрузки здесь большие, отбор серьезный, физическая подготовка нужна мощная. Она у парня была – спортом он профессионально занимался. Так что добился, чего хотел. Очень любил свою семью: маму, отца, бабушку, жену и сына. Хотели они с женой еще одного ребенка, несмотря на стесненные жилищные обстоятельства. Вообще радужные были жизненные планы. Вадим как­то верил в хорошее. Он вообще умел радоваться жизни.

Во вторник были занятия по боевой подготовке. Вадим показал хорошие результаты, и настроение у него было замечательным. Не улетучилось даже когда их подразделение подняли по тревоге. Было десять вечера. И меньше десяти часов жизни оставалось капитану милиции Занкевичу, которому предстояло принять первый и последний в своей жизни бой.

По дороге все шутили. Места назначения не знали – боевая задача была поставлена уже в Нефтекумске. Выдвинулись к дому 31 по улице Кириченко. Была оперативная информация о нахождении там боевиков. Они и были в этом доме – вместе с внушительным арсеналом оружия. Вадим Занкевич погиб во время первой атаки…

…Мать поняла все сразу, как только увидела на пороге сослуживцев сына. И только четырехлетний Владик не мог ничего понять. Он метался от мамы к бабушке, пытался успокоить и все спрашивал, кто эти дяди и почему мама плачет… Дома были все. Они ведь и жили вшестером в небольшой квартире. Своей у молодых не было. Своей вообще нет практически ни у кого. Снимают жилье или живут у родных. Вон подполковник Воронцов, полтора года назад в том же Нефтекумском районе погибший, 10 лет в очереди на жилье стоял, а квартиру семья только после его гибели получила… Это вообще государственное отношение к нашим защитникам – теперь, чтобы квартиру получить, надо погибнуть. Я спросила, могу ли я об этом написать. Мне ответили: «А это так и есть».

Все это очень печально. И не только это. Я много чего не понимаю в нашей политике. Точнее – в последнее время уже ничего не понимаю. В том числе не понимаю отсутствия политической воли признать, что в Нефтекумском районе у нас – зона террористической опасности. А для такой зоны законом определены режим чрезвычайной ситуации или террористической опасности. В этих условиях антитеррористические действия были бы куда полномасштабнее. Не понимаю нынешних амнистий. Не понимаю губернатора, выступавшего с обращением к народу в связи с поствыборным раскладом сразу после сюжета о боестолкновении в Нефтекумске и ни слова не сказавшего об этом бое, будто бы и не было утром этого дня ни боя, в ходе которого уничтожен боевик, ни гибели одного и ранения второго сотрудника СОБРА, ни самого Нефтекумского района с его многочисленными проблемами…

А пока власть занята более важными для нее делами, ребята работают в тяжелейших условиях. Это нам отсюда хорошо рассуждать, что легче сравнять с землей дом сразу и не посылать под пули людей. А на деле огонь на поражение открывается, если боевик сам начинает стрелять. До этого момента он – мирный житель. Нарушение этого правила чревато уголовной ответственностью. Кстати, вот тут уже без амнистий. Это тоже из области непонимаемого...

Так что пока у нас есть только вот эти ребята, которые готовы, прекрасно осознавая степень опасности своей ежедневной работы, эту работу выполнять. Геннадий, Олег, Анатолий, Александр, Расул, Евгений – оперативно­боевое отделение ОМСН (здесь служил капитан милиции Занкевич). Все эти ребята достойны медали за отвагу уже только за то, что ездят в нефтекумские и подобные им командировки, сказал мне командир отделения. Я смотрю на них и задаю вопрос, зная, что они мне на это ответят:

­ Что вас заставляет рисковать, зная, что на благодарность и даже понимание государства рассчитывать не приходится?

­ А кто будет это делать, ­ отвечают. – Кто остановит эту нечисть? Мы хотим, чтобы наши дети спокойно ходили в школу, чтобы были живы, здоровы и спокойны наши родные и друзья. Мы хотим вместе с ними жить на нашей земле. Просто жить.