В прошлом году в издательстве «Алетейя» (Санкт-Петербург) вышла книга нашего земляка, пятигорчанина, кандидата философских наук Виктора Мерцалова «Логика антропогенеза. Происхождение человека еще не завершено». В ученом мире, среди читающей интеллектуальной публики Москвы и Питера «Логика...» В. Мерцалова произвела давно забытый эффект «ментального взрыва», вызвав споры и неоднозначные оценки. Так, журнал «Новый мир», публикуя на нее отзыв в № 8 за минувший год, называет выводы автора и «остроумными», и «провокационными», но одновременно подчеркивает их «бескомпромиссную логику», «строгость и убедительность». Иными словами, хотя суждения автора и не укладываются в привычные представления, ломая их, порою шокируя, им нельзя отказать в едва ли не математической силе доказательности. Впрочем, Виктор Мерцалов прославился оригинальностью мышления еще в начале 90-х годов, когда он выступил с несколькими статьями в независимой политической газете юга России «Гражданский мир» (см. статью «Цена рынку — власть», «Приватизация» в «ГМ», а также статью «Блеск и нищета бюрократии» в «Ставропольской правде», позднее перепечатанная – небывалый случай! – в союзном журнале Академии наук «Вопросы экономики»). Сегодня «Вечерний Ставрополь» дает старт циклу публикаций по тематике, заявленной в нашумевшей книге. Первая из них - интервью с автором «Логики...» Виктором МЕРЦАЛОВЫМ.
Лабиринты эволюции или лабиринты фантазии?
- Виктор Леонидович, число гипотез о происхождении человека измеряется десятками, а множество публикаций, посвященных теме, не поддается учету. Вам удалось в своей книге, как мне кажется, обзорно рассмотреть максимум точек зрения и предложить свою собственную версию возникновения homo sapiens. Почему это оказалось столь важным для Вас и, как Вы утверждаете, для науки? - Прежде всего, позвольте заметить, что у меня нет никакой «версии» на этот счет. Ценность в науке имеют лишь доказанные суждения. Недаром так часто цитируется высказывание Ньютона: «Гипотез не измышляю». Я взял материал, всем хорошо известный, и всего лишь проследил, какие выводы из него неизбежно вытекают. Итог доказательства – это вовсе не «версия», а ответ. Он важен для всех, поскольку вынуждает понять: эволюция обезьяны отнюдь не завершилась в прошлом, когда она научилась ходить на задних лапах, а позднее читать или писать, но продолжается и в наши дни по тем законам, которые не в нашей воле отменить. Понять эти законы – законы человеческого бытия – разве не это главная задача науки о человеке? - Когда заходит речь о «животном» происхождении человека, в первую очередь обычно вспоминают теорию Дарвина... – Это недоразумение. На самом деле дарвиновская теория объяснить происхождение человека не может. Не потому, что она слаба, а потому, что объяснение этого вообще не составляет ее предмета. Теория Дарвина – теория биологическая. В лучшем случае она может рассказать о том, как сформировалось тело человека, как появился на Земле животный вид «homo». Но история человека начинается как раз тогда, когда он перестает быть только животным, когда его развитие перестает подчиняться только биологическим законам существования. Кстати, неверно думать, что Дарвин был первым, кто повел генеалогию человека от животного. На самом деле люди на протяжении почти всей своей истории, за исключением разве что последнего короткого (в эволюционном масштабе) отрезка времени, когда в их головах воцарилась идея единобожия, были убеждены в своем животном (а иногда и в растительном) происхождении. Человек, живший в племени, так и говорил о себе: «Я морж» (медведь, удав, крокодил, обезьяна и т.п. – в зависимости от избранного им тотема). В этом смысле Дарвин лишь сократил картину нашего предкового разнообразия до одного семейства.
Очень кушать хочется...
- Так почему же обезьяна слезла с дерева? - Считается, что на этот вопрос имеется удовлетворительный ответ – поредение лесных массивов из-за иссушения климата в кайнозое. Дождей становилось все меньше (влага концентрировалась в ледниках), площадь джунглей сокращалась, вот обезьяна и оказалась на равнине. В таком ответе, однако, не больше логики, чем в предположении о том, что кистеперая рыба в свое время выбралась на сушу из-за того, что обмелел океан. На самом деле причина, заставившая обезьяну покинуть джунгли, была совсем иной и заключалась в обстоятельстве, настолько же фундаментальном, насколько и тривиальном - в стремлении к освоению пространства, более богатого пищей. В степи пищи больше, чем в лесу. Вот она и стремилась в саванну. Но в саванне ее поджидали хищники. Чтобы выжить, она должна была найти средство защиты. И она его нашла. Это – палка. Усвоив рефлекс подбирать палку, едва ступив на землю, и не расставаться с ней, пока не вернется на дерево, обезьяна обезопасила себя на равнине.
Не сурикаты мы!
- Наша обезьяна «пошла ножками». Почему? - Что только на этот счет не напридумано! «Она распрямилась, чтобы видеть приближение опасности и общаться с сородичами» (почему же тогда не стали прямоходящими, например, сурикаты?); «Самки в передних лапах носили детенышей, отчего в конце концов прямоходящим стал весь вид»; «Обезьяна приобрела прямохождение еще на дереве»; «Обезьяна, спустившись с дерева, поселилась в воде (реке, озере), а когда, спустя тысячелетия, выбралась на сушу, уже не могла ходить на четырех лапах»; «Прямохождение энергетически более выгодно, чем «ретроградная локомоция»; «Прямохождение способствовало повышению рождаемости», и т.д., и т.п. Настоящий же ответ лежит на поверхности: обезьяну заставила выпрямиться все та же палка. Выжить в саванне без палки она не могла. Но не могла и передвигаться по ней вместе с палкой, опираясь на четыре конечности. Вот и пришлось научиться ходить на «своих двоих». Как ни странно, мимо этого простого ответа прошли все исследователи данной проблемы. (Наверное, потому, что он «слишком прост»). Единственное исключение мне встретилось в работе Ю. П. Гука. Неверно думать, будто обезьяна распрямилась, чтобы «освободить передние конечности» (для ношения, для пользования орудием или для чего-либо еще). Животному не нужны «свободные», «праздные», неиспользуемые органы. На самом деле произошло прямо противоположное: она поднялась и пошла на задних лапах потому, что передние были заняты. Но неверно и полагать, будто прямохождение явилось причиной (или условием, или предпосылкой) орудийной деятельности. Прямохождение или двуногость – следствие первого знакомства обезьяны с орудием – палкой. Тут мы подходим к пониманию ключевого обстоятельства, отличающего человека с его предковыми формами от всех прочих существ. Заключается оно в следующем. Эволюционной стратегией всякого организма, как известно, является приспособление к среде обитания. Эволюционной же стратегией нашей обезьяны, позволившей ей обжить землю и поднявшей ее во весь рост, стало приспособление к орудию. Роль механизма приспособления осталась прежней – повышение уровня жизнеспособности, но впервые в истории эволюции изменился объект приспособления, вследствие чего изменилась история ее субъекта, нечаянно для него самого оказавшегося на пути превращения в человека. Перемена объекта приспособления – вот тот пункт, где разошлись пути развития человеческого рода и всего остального животного мира.
Не «недочеловеки», а дочеловеки
- Итак, взяв в руки палку, обезьяна сделала шаг к очеловечиванию? - Да. Но она оставалась животным, во всех прочих отношениях таким же, как и прежде. И в то же время не похожим ни на какое из них. Такое животное, очевидно, заслуживает особого наименования. Назовем его – дочеловек. Слово «дочеловек» в качестве категориального понятия в литературе не используется. Вместо него в ходу другие определения этого существа: «антропоид», «гоминоид», «гоминид», «австралопитек» и т. п. По звучанию они кажутся более «научными» и точными, но на самом деле смысл их весьма туманен. Кто-то различает «гоминоид» и «гоминид», кто-то нет. В семействе «австралопитековых» царит неразбериха. В отличие от этих «научных» терминов слово «дочеловек» я постарался определить насколько можно корректно и ясно: это животное, которое, в отличие от всех других животных, приспосабливается не к окружающей среде, а к орудию, страхующему его жизнь. Однако эволюция вовсе не завершилась в туманном прошлом, в сумрачных глубинах плейстоцена (по мнению некоторых – даже миоцена). Уже и будучи прямоходящей, обезьяна оставалась не более чем обезьяной. Задача же антропологии в том как раз и состоит, чтобы объяснить, как эта обезьяна стала человеком. Так что тут «главная проблема» только начинается. Чтобы превратиться в человека, обезьяне предстояло пережить по меньшей мере еще три глубоких перерождения. А именно: овладеть способом идеального отражения окружающего мира, освоить сознание и речь и, наконец, обрести самосознание. Последние три события являются ничуть не менее важными в ее истории, нежели первые два (спуск на землю и прямохождение).
Человек... наполовину
- Дальнейшая стадия в происхождении человека — предчеловек,- говорит Мерцалов. - Это, может быть, самая важная, критическая глава в истории человечества, хотя все в ней – наполовину. - Почему, Виктор Леонидович? - В этом перерождении главную роль играет камень. Он нужен был дочеловеку главным образом для раскалывания костей уже убитых и обглоданных хищниками животных. Но рядом с останками его не всегда можно было найти. Поэтому дочеловеку пришлось научиться вооружаться им заранее, перед выходом на промысел. Кроме того, не каждый камень был пригоден. Камню нужно было придать особую форму – заострить его грань. А сделать это можно было только там, где были и другие камни. Иными словами, со временем нашему герою пришлось освоить и «ремесло каменотеса». Он стал производить каменные орудия впрок, прежде чем они могли ему понадобиться. Благодаря развитию в этом направлении его психика приобрела новое качество. Она как бы ожила, перестала быть зеркалом внешней реальности, в котором запечатлена картина, полностью зависящая от этой реальности. Эта картина начала меняться сообразно субъективному желанию дочеловека, наполняться образами, выражающими его потребность. Эти необычные, недоступные никакому животному образы требуют, очевидно, особого наименования. Оно хорошо известно, это – идеальные образы. В тот момент, когда дочеловек подобрал камень, чтобы извлечь из него острую грань, он стал первым в истории животным, овладевшим способностью к идеальному отражению объективной реальности. Следовательно, с этого момента он уже не животное и более не может именоваться дочеловеком. Назовем это новое существо предчеловеком.
«То, чего на белом свете вообче не может быть»
- Думается, как раз вокруг термина «идеальное» и строится так называемый «основной вопрос философии». А как принято понимать его в традиции философии? - Увы, никакого «традиционного понимания» идеального не существует. За четыре тысячелетия попыток понять природу идеального философия добилась лишь того, что распалась на «два больших лагеря», внутри каждого из которых, особенно в «лагере идеализма», продолжалось дробление до того абсурдного предела, когда даже один философ оказывался выразителем нескольких взаимоисключающих суждений об идеальном. (Термин «материальное» серьезных разногласий никогда не вызывал). К нашим дням усилиями обоих «лагерей» категория эта совершенно обессмыслена и в высшей степени мистифицирована. Современная философия (во всяком случае российская), выдохшись в бесплодных дебатах, кажется, и вовсе утратила интерес к ней. В целом итог философского познания «идеального» можно выразить словами Э. Ильенкова: идеальное – «мистически-загадочная реальность», «это то, чего нет, и вместе с тем – есть». - А как это относится к нашим героям — дочеловеку и предчеловеку? - Дочеловек, являясь животным, никакими идеальными способностями не обладал. Приобретение этого нового свойства превращает его в предчеловека. Термин «идеальное» означает то особое состояние психики предчеловека, без которого он не мог бы создавать каменные орудия. – Что же на самом деле представляет собой «идеальное»? – Это способ отражения внешнего мира в психике живого существа, характеризующийся тем, что объективная картина этого мира трансформируется сообразно потребности существа в нем. Природа идеального отражения – в самодвижении образов. Такие образы в эволюционной истории человека впервые появляются у дочеловека при его восхождении на более высокую ступень развития – ступень предчеловека. Предчеловек, обрабатывая камень, оказался привязан к месту россыпи камней – к берегам рек и озер. Мигрировать он уже не мог, поскольку найти подходящий камень в степной траве или в лесу совсем не просто. Таким образом, кочующий дочеловек, поменяв палку на камень, превратился в оседлого предчеловека.
И опять про еду... Из общей миски
- А оседлый образ жизни принуждает к перемене рациона... - Конечно! Истощая запасы растительной пищи вокруг своей стоянки, предчеловек оказывался вынужден переходить на пищу мясную. А значит, из собирателя превращаться в охотника. Но еще более существенно менялся характер отношений предлюдей внутри их сообщества. Дочеловек жил кочевым стадом. А предчеловек селится там, где производит орудия. Вследствие этого орудие оказывается внесено в стойбище, т.е. становится элементом, сопровождающим жизнь предчеловека внутри сообщества. И теперь любая стычка предлюдей могла закончиться парадоксальным для всех ее участников образом: слабый, но вооруженный одерживал верх над сильным, но безоружным, молодой – над авторитетным старшим. В результате каждый из них терял представление о своем статусе, о своем месте в стаде. На время он как бы выпадал из стада. Это расшатывало устои стадной жизни. Каменное оружие оказывалось несовместимым со стадным укладом, оно ломало его. Ломало, но не могло взамен создать никакого другого. - Что потом? - Потом формой коллективизма наших предков станет племя. А как назвать общину, уже не являющуюся стадом, но еще не ставшую племенем? Предплемя.
Человек человеку - ... орудие?
- Значит, в предплемени появились первые общественные отношения? - Да. Камень, будучи всего лишь орудием, мертвой вещью, не мог сделать из полуобезьяны разумного существа. Для этого требовалось нечто иное. И этим иным явилось «изобретенное» предчеловеком «орудие» с неограниченными возможностями, «орудие», совершеннее, универсальнее и эффективнее которого ни у него, ни у современного, ни у будущего человека никогда не было, нет и, наверное, не будет. Он «открыл», что наилучшим орудием является не камень и не какая-либо вещь вообще, а – другой предчеловек. Этим «открытием», поднявшим его на следующую ступень очеловечивания, и завершилась его собственная история. Разумеется, это не было «открытием» в академическом смысле слова. Новый способ деятельности явился не теоретическим, а практическим достижением предчеловека... Далее в книге Виктора Мерцалова «Логика антропогенеза. Происхождение человека...» очень подробно рассматривается, как и почему предчеловек овладел речью, стал сначала человеком социальным, а сейчас превратился в «постсоциального» человека. В этой связи автор логично анализирует такие понятия, как «потребление», «обмен», «труд», «личность» и другие. Все это — темы наших следующих публикаций.
