Спектр Первомайской дуги

Три года, как Донбасс на референдуме проголосовал за «русский мир», и столько же он отстаивает свое право на существование в этом мире. Непростого существования, где многое непонятно, многое неизвестно, многое условно.

 

Стреляют, однако

Условно, например, перемирие, во время которого мирные жители по так называемой «линии соприкосновения» еженощно слышат, как работают минометы, когда в обычных гражданских больницах врачи продолжают оперировать раненых. И это не только бойцы народной милиции, страдают и обычные граждане.

Конечно, все познается в сравнении. Нынче, слава Богу, не лето 2014 и не зима 2015-го, когда тот же Первомайск в пыль разносили «Грады» и «точки У». Сейчас хотя бы по школам, больницам, подстанциям не бьют. Окраинам достается — точнее, поселкам, которые, по сути, в городской черте: Калиново, Молодежному. Раньше, говорят, тут по ночам соловьи пели, Бог знает, откуда они взялись в этих степных местах. А теперь птиц не слышно, Первомайск привык к перманентному свисту, сопровождающему полет минометных снарядов.

Люди ко всему привыкают. Они даже шутить научились по этому поводу. Встречавшие нас на границе отец Василий (Месяйло) и матушка Наталья с улыбкой говорили:

- Вы у нас сегодня ночуете? Значит, в Первомайске сегодня тихо будет. Даже наши прихожане заметили: как из Ставрополья к нам приезжают, всегда тихо.

…Мы это и сами заметили — еще во время Дебальцевского котла. Тогда, в феврале 2015-го, вечером мы приехали в Первомайск через полтора часа после обстрела, а утром, как впоследствии выяснилось, уехали за час до начала нового... В тот же день умудрились оказаться на боевых позициях ополченцев под Чернухино в «самое тихое время» и уехать незадолго до начала танковой атаки и тяжелых боев, в результате которых Чернухино дважды переходило из рук в руки. Видимо, Бог охраняет — помогает довести гуманитарную помощь, собранную жителями Ставрополья и Карачаево-Черкесии, тем, кому она очень нужна.

Абсолютной тишины в этот раз не было. Но грохотало, ухало, свистело где-то вдалеке на окраине — опять, видимо, в районе Молодежного...

А наши собеседники, которые, конечно, благодарили за помощь всех, кто о них помнит, рассказывали о своем житье-бытье. Безусловно, они очень устали — от еженощной стрельбы, от подвешенного состояния между миром и войной и тем не менее радовались, что их израненный город мало-помалу возвращается к жизни. Они с таким воодушевлением рассказывали, какой молодец их новый мэр Сергей Афанасьев, что занялся наконец благоустройством города. Даже старые бордюры на новые поменял. Понятно, что в Первомайске, где от обстрелов пострадало 50 процентов жилого фонда, долгое время было не до благоустройства. Но когда дыры от прямых попаданий в многоэтажках заделывали, люди не говорили об этом с такой благодарностью, как о тех бордюрах. Они для жителей, как первая ласточка долгожданного мирного времени. Только вот когда оно настанет...

На будущее свое с Украиной люди не рассчитывают, хотя с родственниками своими из Киева, Львова или Тернополя многие уже помирились. Раньше даже родные и друзья, оказавшиеся по ту сторону, обзывали их «сепартистами» и «зомбированными», «незалежным» телеканалам больше, чем близким людям, верили. А теперь риторика телефонного общения братьев и сестер, разделенных «линией соприкосновения», стала отличаться от агрессивной риторики эфира. Видимо, там люди тоже устали от войны. Нормальные люди. Но в то, что они снова будут согражданами, здесь, на линии соприкосновения, верится слабо. Да и как поверить, если Украина народным республикам то газ перекрывает, то воду, то подачу электроэнергии. Правда, к блэкауту в ЛНР оказались готовы — свет уже через несколько часов дали. А готовы потому, что это было подано украинской стороной, как политическая акция. На самом деле у Незалежной, которая сама же устроила блокаду Донбасса, не осталось угля для ТЭЦ. Об этом говорит и глава ЛНР Игорь Плотницкий. Его интервью в «Известиях» я прочитала, уже когда готовила этот материал.

Там глава республики озвучивает и условие воссоединения с Украиной: «Мы же все равно их простим — после покаяния». Правда, сам же говорит, что при нынешней фашиствующей власти Незалежной это невозможно.

 

Дети войны взрослеют рано

Возможно, это может стать только в том случае, если к власти в стране придут другие, здоровые силы, которые принимают и поддерживают идею «Русского мира», за который в мае 2014-го голосовал на референдуме Донбасс...

Пока в столь радикальные перемены не верят даже дети. Неожиданно это проявилось в разговоре с воспитанниками церковно-приходской школы Первомайска. Они там разные по возрасту, но очень дружные. Алеша, паренек лет 14, попросил передать привет и спасибо всем своим сверстникам из Ставрополя, Кисловодска, КЧР, которые собирали подарки для ребят из Первомайска. Он сказал, что они тут читают каждую надпись на коробке, каждое письмо.

- Мы много чего научились ценить за время войны, - сказал он совсем по-взрослому. - Друзей, родителей, людей, которые нас никогда не видели, но переживают за нас и помогают. Благодаря вашей помощи мы научились радоваться тому, чего раньше даже не замечали. Я вот сегодня принесу домой огурцы и помидоры, и дома будет пир. А еще мы научились беречь вещи, которые раньше могли без особого сожаления нечаянно сломать и тут же выкинуть. Так что от всех нас всем, кто о нас помнит, спасибо.

- А что бы вы хотели сказать г-ну Порошенко, который развязал войну на Донбассе и радовался, что дети сепаратистов сидят в подвалах?

- А пошел он! - с сердцем произнес мальчуган лет семи с красивым именем Елисей.

Преподавательница воскресной школы, тихая смиренная женщина, аж поперхнулась. Школа-то при храме, тут обычно не звучат такие слова. Она попыталась вразумить мальчишку на понятных ему — детских примерах: мол, если вы с другом поссоритесь и только посылать друг друга после этого будете, то ведь и не помиритесь никогда. А может, есть смысл подойти и сказать: «Давай мириться»...

Пример вызвал живое обсуждение среди ребят. Только старший, Алексей, помолчав, скептически спросил:

- А если я предложу мириться, а товарищ скажет: «А я не хочу»?

- Ну тогда Бог ему судья, - философски заметила учительница.

Тут черту под разговором подвел не по годам рассудительный и категоричный Елисей:

- Ну тогда и Порошенко Бог судья!

Да, в условиях войны дети взрослеют гораздо быстрее своих сверстников. Удивляться не приходится. Я видела дом Елисея, он по соседству с храмом. Там, на зеленом заборе, еще видна полустертая надпись, оставшаяся со времени тотальных обстрелов города:

«Внимание! В подвале пять человек».

Красноречивая надпись — на случай прямого попадания снаряда в дом. Чтобы разобрали завалы быстро в случае чего. Так что категоричность Елисея — из того подвала родом, где он вместе со всей семьей от снарядов прятался и молился о том, чтобы не быть погребенным заживо.

 

А жизнь продолжается

Дело в том, что простить можно действительно не все и не всех. Достаточно посмотреть на руины больницы № 2, что на окраине Первомайска, пережившей двенадцать прямых попаданий. А ведь здание начали обстреливать, когда там еще находились врачи и пациенты. Или вот на фото двухгодичной давности городской клинической больницы, сейчас единственной в городе. Здесь уже многое восстановлено — перинатальный центр — за счет помощи России, остальные отделения — за счет минздрава и минфина ЛНР.

Главврач Николай Александрович Сухов рассказывает, что первым артиллерийскому удару подвергся именно перинатальный центр. Он уверен, что сознательному и прицельному. А уверен, потому что видел попадание снаряда собственными глазами. Главный врач тогда сам чуть под раздачу не попал — после того как на территорию больницы упали первые снаряды, вышел на территорию посмотреть, куда именно, как здесь говорят «прилетело». Но, как выяснилось, это была артподготовка. Явно работал корректировщик. Через двадцать минут после первого обстрела начался второй. Снаряд попал в детское отделение — в палату с кювезами. Где, по счастью, в тот момент не было ни врачей, ни маленьких пациентов. А в соседней — были: и врач, и медсестра, и килограммовый ребенок, который находился на выхаживании. Малыш, кстати, выжил, его потом переправили в Луганск. И медики чудом не пострадали.

О тех, кто во время обстрелов не уехал из города, нужно сказать особо. Нагрузка у каждого была двойная и тройная — 25 человек, а пациентов больше, чем в мирное время. Николай Александрович рассказывает, что тогда со всего города в больницу беспомощных стариков привозили или сами пожилые люди приходили — от обстрелов в больничном бомбоубежище прятаться. Так все вместе жили и работали. Работал даже пищеблок. Правда, готовить пищу приходилось на костре. Воду часто под обстрелами подвозил МЧС, а провизией помогали ополченцы. Многие из них Николая Александровича с детства знали — он много лет педиатром проработал, а город-то маленький. Он и сам в здоровом дяденьке в камуфляже не всегда мог распознать бывшего юного пациента. Но они сами ему напоминали и помогали больнице охотно — как и чем могли. Не только крупы и тушенку привозили, иногда и мясо. Правда, еще в живом виде. Брошенных в пустых домах и насмерть перепуганных козлов, кур и другую живность. Готовили-то их повара. А вот резать и разделывать «дичь» приходилось хирургам. А они и без того как многостаночники работали — в основном осколочные ранения оперировали вдвоем на трех столах, переходя от одного к другому. Потому что третьего хирурга попросту не было, а оперировать нужно было срочно. Сколько раз такое было после обстрелов, когда раненые поступали один за другим, в основном это были не бойцы ополчения, а обычные мирные жители — от мала до велика.

Весь персонал больницы, который оставался на своем боевом посту, главный врач Сухов считает героями. Они все действительно работали на износ, многие практически не уходили домой, жили в больнице...

Конечно, герой и главный врач «Скорой помощи» Первомайска Сергей Красноруцкий, который столько жизней спас, потому что даже тогда, когда из всего коллектива на станции остались только несколько человек и одна машина, станция «Скорой» продолжала работу. Главврач сам выезжал на вызовы. В какой-то момент он думал, что вообще останется один — без водителя и фельдшера. Те чудом уцелели, когда попала под обстрел и сама станция — снаряд угодил аккурат в комнату, где находились люди. Точнее, он прошел сквозь нее, пробив сначала кровлю, потом пол и взорвался этажом ниже. От взрыва там все разворотило. Напрасно Сергей Красноруцкий боялся, что после этого его и без того немногочисленный коллектив на работу уже не выйдет. Ан нет — все вышли и работали без выходных и тоже — круглосуточно. И бескорыстно. Потому что иначе на войне не получается.

Сейчас и в больнице, и на «Скорой» штат уже практически укомплектован. Теперь уже шесть машин на вызовы ездит. Врачи вернулись, специалисты. Появился даже новый молодой специалист — анестезиолог. Парень окончил Луганский мединститут и попросился работать в родной город. Это главврача радует.

Вообще, радует все, что говорит о возвращении к жизни. И восстановленные, вновь застекленные и отремонтированные корпуса и палаты, где уже сразу и не разглядишь следы попаданий снарядов. Радует, что сотрудники наконец получают зарплаты, а больница — средства на питание пациентов. И конечно же, радует то, что в 2017 году появляется на свет 9, 11 или 13 новых жителей Первомайска. Совсем недавно в израненном городе вовсе не было новорожденных. А теперь — пожалуйста. Причем рождается больше девочек.

Жизнь продолжается.

 

ДНР, Украина, ЛНР, Первомайск, Донбасс