«В этом времени было столько боли…»
Ольга МетёлкинаНаписать эти строки меня подтолкнул один телефонный разговор. В редакцию позвонила женщина. Она не представилась, просто поинтересовалась, что ей делать с медалью мамы «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Мамы уже давно нет, ни почета, ни уважения, по словам дочери, награда не принесла, так хоть теперь ее… продать. Я не нашла слов для продолжения того разговора.
Такая же награда хранится в моём семейном архиве. Эта медаль с профилем Сталина на аверсе была вручена моей бабушке Марии Васильевне Метелкиной в 1946 году. Держу ее в руках, вспоминаю о том, сколько пришлось вынести моим родным в годы войны, и ощущаю ту невидимую ниточку, которая связывает сегодняшний день с теми событиями.
22 июня 1941 года моего деда Василия Федоровича срочно вызвали в Железнодорожный райком Симферополя. На него была возложена задача эвакуации детей. Как рассказывала бабушка, в то время, пока матери рыли противотанковые рвы, малыши находились в круглосуточном детском саду. Среди них был и мой трехлетний папа. 20 июля Василий Федорович принес жене доверенность на отправку в тыл двадцати детей вместе с эшелоном оборудования электромеханических мастерских. Она даже не успела попрощаться с мужем. Вместе с другими женщинами наскоро собрала в дорогу малышей и поехала в Саратов. На месте оборудование забрали, детей приняли, а взрослых размещать отказались. Бабушка решила ехать на Байкал, к родным. «С 22 августа до самой осени в товарных вагонах добирались домой, – рассказывала она. – С собой был только чемодан с вещами Владика. Сама в летнем сарафане, в матерчатых тапочках. Из-за военного положения нас дальше Иркутска не пустили. На территорию Бурято-Монголии можно было проехать только по специальному пропуску».
В родительский дом бабушка добралась только к октябрю. Устроилась на работу на станции Мысовой. Всё это время она не представляла, где ее муж, никаких известий из Симферополя не было. Фашистская оккупация города началась
1 ноября 1941 года, а освободили его только 13 апреля 1944-го. Бабушка посылала запросы, куда только было возможно. Она передала мне пожелтевший листок с одним из ответов: «На Ваше письмо, адресованное Центральному штабу партизанского движения, сообщаю, что Ваш муж Метелкин Василий Федорович в составе партизан Крыма не числится. Командир части В. Булатов Полевая почта № 09230. 3.XII.1943 г.». Несколько лет полной неизвестности: не убит, не в плену, не пропал без вести… И только в феврале 1946 года пришло письмо из Симферополя, в котором было написано: «Ваш муж Метелкин В.Ф. вместе с другими работниками аппарата райкома партии был эвакуирован в г. Ялту для дальнейшего следования в советский тыл. Вместе с другими нашими работниками был погружен на теплоход «Армения», теплоход отплыл от Ялтинского порта всего лишь на расстояние не более пяти миль, при налете немецкой авиации был потоплен, и никому, к нашему глубокому сожалению, не удалось спастись».
Гибель «Армении» была одной из самых крупных катастроф на море в годы войны. Точных данных, сколько человек было на борту санитарного транспорта, нет. Исследователи называют цифры от 5 до 10 тысяч человек. Для сравнения: предыдущим рейсом «Армения» эвакуировала 6000 раненых из Одессы.
Поздним вечером 6 ноября 1941 года теплоход прибыл в Ялтинский порт. Накануне на его борт в Севастополе были погружены раненые и медперсонал нескольких госпиталей. Рано утром 7 ноября в Ялте санитарный транспорт принял еще несколько тысяч раненых и крымских жителей. Фашисты в это время подошли вплотную к городу. Перегруженная «Армения» вышла из порта и взяла курс на Новороссийск. По воспоминаниям старшего морского начальника Ялты, нашего земляка, Героя Советского Союза Ивана Алексеевича Бурмистрова, сопровождал «Армению» символический конвой из двух сторожевых катеров. Фашистские торпедоносцы появились в небе в 11.25, когда корабль был в 30 милях от берега. Сторожевики открыли огонь по самолетам, но в условиях сильной качки вести прицельную стрельбу из 45-миллиметровых орудий было бесполезно. Одна из фашистских торпед попала в нос теплохода, и он всего за четыре минуты ушел на дно.
Гибель «Армении» до сих пор окутана множеством загадок и мифов. Сохранилось крайне мало архивных документов, и те не проливают свет на судьбу людей, находивших на ее борту. Долгое время не было известно даже точное место катастрофы. Лишь недавно новостные каналы сообщили о том, что на дне Черного моря найден затонувший теплоход. По информации ТАСС: «В марте 2020 года в ходе очередной поисковой операции район тщательно исследовали гидролокатором. В результате специалисты Министерства обороны России обнаружили корпус затонувшего судна, совпадающий своими габаритами с характеристиками теплохода «Армения».
В детстве, узнав от бабушки о том, при каких обстоятельствах погиб мой дедушка Василий Федорович, я не могла смириться с трагическим финалом. Каждый раз, когда по радио начиналась передача «Найти человека», я замирала возле приемника в надежде услышать знакомую фамилию. Мне так хотелось, чтобы дед нашелся.
Другая моя бабушка – Вера Алексеевна во время войны жила в Ростове-на-Дону. Вместе с маленькой Люсей – моей мамой и свекровью Евгенией Петровной она ждала с фронта мужа – Алексея Васильевича Лугового. Город был оккупирован в июле 1942 года. О войне бабушка предпочитала не вспоминать. Только на склоне лет рассказывала о том, как во время бомбёжки оказалась на улице: «Улицы безлюдны, кругом стекла, кое-где убитые лежат… Но я была уверена, что меня никакая пуля не возьмет». Бабушка была верующая и в трудной ситуации всегда обращалась за помощью к богу. Иными словами, вера спасала Веру. И наверное, сильный характер. Бабушка никогда не предавалась отчаянию, умела держать себя в руках, удивляя абсолютным спокойствием. У меня хранится кружевной платочек, который она вязала под вой сирены воздушной тревоги.
Что Вера Алексеева еще рассказывала о войне? То, как в конце лета 42-го года ходила за 98 километров за продуктами. В селе можно было поменять вещи на провизию. «В городе немцы, транспорта не было, – рассказывала бабушка. – Наменяла муки, не помню сколько, часть рассыпала на обратном пути. Жара была больше 40 градусов».
Каким-то удивительным образом у бабушки сохранился документ времени оккупации Ростова-на-Дону – карточка явки на биржу труда, выданная 31 августа 1942 года. В ней несколько отметок, последняя сделана в ноябре: «Снята с учета», причина – «маленький ребенок».
Понятно, что во время оккупации вестей от мужа Вера не получала. Дед был военным инженером-фортификатором. Сохранилось всего два его письма с фронта, написанные уже после освобождения Ростова от оккупации. Вот небольшой фрагмент из одного:
«2 ноября 1944 г.
Здравствуй, дорогая Веруська!
Крепко тебя целую и желаю всего наилучшего. Я пока что жив-здоров. Сегодня приехал из г. Дебрецен и получил сразу несколько писем… Большое спасибо за поздравление и фотокарточку… Вот меня беспокоит одно, что вы эту зиму останетесь без угля, и я не смогу вам помочь в этом вопросе. Одно только могу посоветовать: продавайте мои костюмы, туфли, пальто и купите угля, продуктов. А жив буду, приеду, как-либо наживем... Твое письмо с фотокарточкой и поздравление меня растрогало немного не до слёз, и я это письмо постараюсь как память сохранить до приезда домой. Это первое письмо тобою так написано…
Духом, Веруська, не падай, уже немного остается, чтобы доконать Гитлера с его бандитской шайкой. Больше пришлось перенести. Теперь могу написать, что зашел через Карпатские горы. День своего рождения пришлось быть в походе через перевал, шел дождь, хотелось хоть бы выпить стакан вина, но кроме дождя, грязи и леса в этот день не пришлось увидеть ничего. Зато сейчас вино можно пить, сколько хочешь, только теперь уже не идёт. Ну, вот пока и всё. Писал бы еще, да боюсь, цензуре надоест читать. Еще раз крепко целую, желаю здоровья и скорее увидеться. Привет всем знакомым.
Крепко целую. Леня».
Инженер-фортификатор капитан техслужбы РККА Алексей Васильевич Луговой участвовал в Великой Отечественной войне с июня 1941 года. Воевал в составе 16-го управления военно-полевого строительства Южного фронта, 46-го военно-строительного отряда Донского фронта, 16-го управления военно-полевого строительства Сталинградского фронта, 46-го военно-строительного отряда 24-го управления оборонного строительства 2-го Украинского фронта. Алексей Луговой был награжден медалями: «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда», «За оборону Кавказа», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За взятие Будапешта». После войны опыт Алексея Васильевича пригодился возрождавшейся из руин стране. До апреля 1953 года он продолжил службу в управлении ВВС Донского военного округа.
«В этом времени было столько боли, что мы все до сих пор опомниться не можем»… Так говорил герой одного почти забытого советского фильма. Это та боль, которую невозможно заглушить равнодушием или забвением без ущерба для собственной души. Вглядываясь в лица со старых фотографий, мы невольно ищем в них свои черты и спрашиваем себя, как бы мы прошли через те испытания, что выпали на их долю.