Всем бы такое «легкое перо»!

В эти дни исполняется ровно год, как ушел из жизни человек, имя которого помнят многие. Это журналист Юрий Христинин. Воспоминаниями о нем делится с читателями «Вечерки» его друг и коллега Станислав КАСПЕРСКИЙ.
Для какой цели я родился? Ответ на этот вопрос мучительно искали многие герои русской литературы, зачастую так и не угадавшие своего предназначения, растратившие жизнь по пустякам, на мелкие и мелочные конфликты, интриги.
Мне представляется, что ответить на него удалось Юрию Николаевичу Христинину. Человек ищущий, думающий, уже в ранней юности, заглянув внутрь себя, он почувствовал и осознал свое призвание. И взялся за перо.
Потом в журналистских кругах будут говорить, что его легкое перо - дар Божий. И это правда. Но лишь отчасти. Потому что все остальное - труд, труд, труд... О чем свидетельствуют бесчисленные публикации в газетах, книги «Сестра милосердия», «На рейде «Ставрополь», «Секрет военного снимка», «Именем ВЧК», «День моего города» и др., награды - медали «За трудовую доблесть», «За трудовое отличие»...
Расхожее мнение, что творческий, углубленный в себя человек непременно должен быть рассеян, забывчив, к Юрию Николаевичу не имело никакого отношения. Он был собран, сосредоточен, аккуратен во всем, что касалось работы; оперативно, без задержек выполнял любое задание. Поедет в командировку, возьмет материал - и тут же, по горячим следам, начинает писать. Над его крупным разборчивым почерком машинисткам не приходилось напрягаться, гадать, что за слово употребил автор, даже если оно им не было знакомо. По возвращении в редакцию репортаж, статью, интервью или очерк уже можно было ставить в номер.
Его путь в журналистику начался в «Невинномысском рабочем». Потом были «Молодой ленинец», «Ставропольская правда» (вырос от корреспондента до заместителя главного редактора), «Ставропольские губернские ведомости», «Северо-Кавказские известия», «Юг», «Северный Кавказ»...
Он шел в ногу со временем, откликался на злобу дня, обладал счастливым даром находить интересных людей и интересно о них рассказывать. И никогда не изменял журналистике - даже когда писал книги и киносценарии. Хотя не исключено, что и в кино он стал бы заметной фигурой.
Я не сомневаюсь, что Юрий Христинин унес с собой в мир иной неизрасходованный творческий потенциал.
Напряженная интеллектуальная жизнь, нервные перегрузки, стрессы - все это требовало расслабления и отдыха. Когда Юра ощущал себя, как он выражался, в положении между молотом и наковальней - часто бросал дела и вгрызался в землю на своих шести сотках. Физический труд часто помогал ему обрести душевное равновесие. А расслаблялся, чего греха таить, и чисто по-русски, полностью отрешаясь от окружающей действительности...
Двойная мораль партийных и советских руководителей тоже немало этому способствовала...
Юрий Христинин партократом не был, но в КПСС состоял. Из партии официально он так и не вышел, хотя далеко не все одобрял в ее политике. Уж очень ему претила гибкость «кузнецов счастья». Мимикрией он не страдал. И предпочел на изломе эпох остаться самим собой.
Случилось так, что мы с Юрием Николаевичем в начале 60-х годов работали в Невинномысском электромонтажном управлении, но на разных участках, а потому не были знакомы. Этот небольшой общий эпизод в наших таких разных биографиях послужил поводом для воспоминаний о беспокойной юности, когда судьба свела нас в «Ставропольской правде». Мы стали интересны друг другу. Я посвятил ему стихотворение «Кубанцы говорят серьеж...» Прочитав, он растрогался и сказал, что это стихотворение займет почетное место в семейном архиве, а главное - в его сердце.
Юра любил стихи, особенно лирические, любил песни, пел замечательно и с удовольствием. Бывало, запишет на магнитофон понравившуюся песню в собственном исполнении, потом слушает, следя взглядом за вращающейся бобиной и беззвучно шевеля губами. Наслаждается.
Наделенный здоровым чувством юмора, он ценил хорошую, остроумную шутку и сам шутил. Тонко, по-доброму, иногда язвительно, с подковыркой подмечая в людях и в жизни то, что вызывало улыбку...
Помню, осенью 1972 года профком «Ставропольской правды» помог сотрудникам газеты получить дачные участки. Радостно возбужденные землевладельцы вбивали колышки и строили планы. Трезвомыслящее большинство решило посадить фруктовые деревья, ягодные кустарники, выращивать овощи, картошку и, конечно, цветы - для души. Кое у кого планы были не столь приземленные. Вышучивая одного из своих коллег, Юрий спустя некоторое время рассказывал мне, передразнивая его: «Ну вот, дачу взяли, полынь посадим...» И, прищурив глаза, шумно вдохнул, как будто всосал в себя дурманящий горький запах полыни...
Хозяином он был радушным, хлебосольным. Встречали мы как-то Новый год у него, сидели всю ночь напролет. Наши дети (у нас у обоих по две дочери) сами себя развлекали. Близкие по возрасту, они быстро нашли общий язык и веселились вовсю, не требуя внимания взрослых. А мы, родители, вчетвером в другой комнате за праздничным столом произносили тосты, смотрели «Голубой огонек», шутили. Всем было хорошо и комфортно в гостеприимной квартире Юрия Николаевича и Жанны Васильевны. Особенно меня впечатлило то, что Жанна к встрече Нового года налепила и заморозила три сотни пельменей...
Год назад Юрия Николаевича не стало. Он ушел из жизни в феврале 2008 года, незадолго до своего дня рождения. Ему тогда не исполнилось и 66.
На похоронах властные структуры представлены не были. Замминистра культуры краевого правительства В.М. Лычагин искренне сожалел о том, что поздно узнал о кончине Юрия Христинина. «Я обязательно пришел бы проводить его в последний путь», - сказал он мне.
О других, кому служебный долг (не говоря уже о нравственном) велит принародно почтить память человека, целиком посвятившего себя служению родному краю, сказать ничего не могу. Может, все так вышло из-за того, что в последние годы Юрий Николаевич болел, и его имя уже не мелькало в прессе. А чиновничья память, что девичья: с глаз долой - из сердца вон.
Н. С. Марьевский, один из старых друзей Юрия Николаевича, в прощальном слове у гроба сказал: «Те, кому ты служил, не пришли с тобой попрощаться. Прости их, Юрочка!..»
Если верить легенде, его душа теперь пьет забвение своего земного существования - из Леты, реки подземного царства. Но он остался в нашей памяти - памяти родных, близких, друзей, почитателей его таланта...