Вы осколками падали в землю...
Наталья Буняева
«Имена тысяч и тысяч безвестных советских летчиков никто никогда не узнает и не вспомнит. Именно они, кое-как подготовленные, плохо обученные, почти не имевшие никакого летного опыта (не говоря уже о боевом), десятками тысяч тел накрыли и, в конце концов, погребли авиацию Германии».
Швабедиссен В. (Англия) «Сталинские соколы: Анализ действий советской авиации в 1941-1945 гг.»
Каждый раз, когда к нам, в газету, приходят письма с просьбой найти пропавшего солдата во время Великой Отечественной войны — как-то теряешься... 70 лет прошло! И если ничего не известно вообще о пропавшем, то как и где его искать?
Хорошо, если удается установить хотя бы места, где он воевал. Там, возможно, и похоронен. А иногда везет: за несколько дней о воине можно узнать очень много. Ну, к примеру, служил в таком-то стрелковом батальоне: интернет сейчас буквально напичкан (и хорошо!) информацией о Советской Армии, вплоть до поименных списков полков и рот: хоть год ищи, но в конце концов «пройдешь» путь этого батальона. Общая картина собирается по крупицам, и очень часто помогают родные: письма, похоронки, фото с надписями или устными пояснениями, или: я вспомнил, хоть и было мне лет пять... Так «поднимаются» все новые и новые имена воинов, отдавших жизнь за Родину. Несколько раз удавалось найти могилы даже из космоса, благодаря все той же технике и хорошим людям.
Очередной звонок из Москвы. Елена Аксенова ищет деда. Ее отец, с красивым именем Леонардо (мода была такая, на красивые имена), перебирает архивы в поисках военного пути отца, вроде даже нашел, но почему-то решил, что погиб его отец-летчик в Белоруссии. Было ему полтора года, когда ушел отец его, Дмитрий, на войну, оставив его с мамой Аделаидой... Ушел и не вернулся.
С этого звонка и начался поиск. Хочу сказать, что летчики вообще считались элитой всех войск. За штурвалами немецких «фоккеров» и «мессеров» сидели бароны и прочие сливки немецкого общества: щеголи во всем, с собственной прислугой на аэродроме.
Советские летчики и штурманы были с «родословной» попроще. Но что касается их храбрости и ненависти к врагу — тут им не было равных: погибая, падая горящим на землю, советский летчик успевал еще протаранить вражеский эшелон... Чем безмерно удивлял «баронов» за штурвалами.
Рабочая биография летчика дальней авиации Дмитрия Григорьевича Анисимова начинается с 1934 года, с того дня, как закончил рабфак. В 1937 году он окончил военную школу морских летчиков, стал штурманом.
В 40-м получил первый орден Красной Звезды «за Финляндию». К тому времени за его плечами было уже 56 боевых вылетов.
Великая Отечественная застала его «ожиданно»: наивные верили, что Гитлер не нападет на Советский Союз. Военные не верили. На войну Дмитрия Анисимова забрали в первый же день. Да, судя по всему, он с нее и не возвращался: только финскую кампанию «отвоевали». В ноябре 41-го года, в звании майора, летает на самолетах 5-го гвардейского авиационного полка дальнего действия. Предположительно на самолетах ЛИ-2 («Дуглас»). К 43-му году у него уже несколько орденов. И в том же 1943 году, в самом начале февраля, майор Анисимов бесследно исчезает вместе с экипажем. ЛИ-2 — самолет немаленький, на фронте его называли «рабочей лошадкой» или «черной смертью»: он и грузы перевозил, и бомбардировщиком был, и в тыл врага забрасывал десанты и разведывательные группы... А тут — исчез. Из «похоронки» известно, что захоронен штурман Анисимов в Невинномысском районе в станице Ново-Екатериновской. Все.
Станица
Вот отсюда, со станицы, мы и начали свой поиск. Расположена она у подножия горы Стрижамент, притулилась с краю... Станица очень маленькая, чуть больше 500 человек, но «оборудована», как большая: отличная школа, детский сад, медпункт и просто — уютно , чисто и красиво. Встретила нас школа не веселым гомоном учеников, а тишиной: некому учиться, 38 человек всего посещают занятия в очень красивой школе. Демографическая яма поглотила наших детей и школу теперь не могут закрыть или «укрупнить»: школьный автобус ни за какие деньги не поедет за детьми в станицу, где шоссе — грунтовка, и все оно, это шоссе, — вверх-вниз! С горы на гору. Вот и работает здесь нормальный штат учителей, некоторые когда-то сами учились в этой школе... Нам в провожатые отрядили Татьяну Николаевну Гребневу, завуча по воспитательной работе: она лучше других знает местность, да и рассказчик хороший.
И поехали мы вверх, на гору Стрижамент! Я не могу описать эту поездку: цепляясь за все, что попадало под руки, закрывала от ужаса глаза - гора-то кажется совсем невысокой... А мы едем почти на боку... В общем, когда выбрались наверх — красота захватила дух: небо синее-синее, кое-где кучками сидят желтые первоцветы...
А вот и могила! «Это захоронен у нас неизвестный солдат... Как попал сюда? Наверное, при отступлении... Но мы, станичники, школьники, никогда не оставляем могилу без присмотра: всегда к празднику красим, цветы сажаем... А вот там, впереди, видите — место, где упал тот самолет».
Подъезжаем. Невысокий обелиск, все чистенько, аккуратно. Татьяна Николаевна говорит, что здесь, под синим обелиском, лежат штурман Анисимов и стрелок-радист с самолета. Из архивных сведений известно, что стрелка звали Обухов Иван Яковлевич. Место, где самолет врезался в землю, - рядом: там еще «не зажила» земля. Так и остался небольшой обрыв с одной стороны... Тут же чья-то заботливая рука поставила деревянный крест, посадила чахлые тюльпаны: при таком сумасшедшем ветре вряд ли они цветут...
К нам подошла группа мужчин: местные егеря. И вдруг кто-то из них произнес: «Да их тут трое было! Мне отец рассказывал, он пацаном был, когда их хоронили...» Ему возразили: четверо! Ничего себе. Хотя, если рассуждать логично: не стрелок же ведет самолет и не штурман за штурвалом: у него карты. Мы еще поговорили с мужчинами, потом, когда ветер буквально сшибал с ног, поехали назад. Версия егерей: в тот день был страшный туман. И дома — снова в архивы, к знакомым поисковикам: помогите! Ну неполная картина... Егеря рассказали, что самолет упал из-за погоды: мол, на горе бывает такой туман, что руки не видно... Они и потерялись.
Нет, не потерялись!
И бывают же чудеса, правда! Я роюсь в записях, уже нашла и список полка... И в этом списке тоже есть одна странность. Вот смотрите: указана фамилия, годы жизни, если летчик или техник живы — то дата одна. Если нет — то две. И несколько экипажей, прямо видно, что погибли в один день. Но погибали экипажами по четыре-шесть человек. А «у нас» - двое: штурман и стрелок-радист. А где же тогда пилоты? О них — ни слова.
И вот оно — чудо! Пришел человек, рассказывал о том, как всю жизнь искал отца и нашел. И упомянул, что они жили в Ново-Екатериновской... «И что? Вы слышали про самолет?» – «Не слышал! Видел! Мне-то уж 13 лет было. А вы знаете мальчишку в 13 лет, чтобы мимо него что прошло?»
В общем, Александр Павлович Стрельников, 84 лет, человек с феноменальной памятью, все и рассказал. Мне оставалось только записывать.
«Я в то время у родни был. Оккупация закончилась, немца погнали, а мы, голодные, в городе, где мама моя жила... Отца-то уж не было и писем не было. В городе люди пухли от голода. Вот меня и отправили в Екатериновку: она тогда на самой вершине Стрижамента располагалась. Видели холмики вдоль дороги? Это были дома... А внизу были планЫ, с таким ударением. Война, наверное, помешала людям перебраться вниз, где нет таких страшных ветров...
Мы, пацанва, буквально жили в лесу, знали каждую тропку, каждый обрыв и трещину в скале. Как первая трава пошла — мы уже там, едим черемшу... Во время оккупации как-то мы спокойно жили, хоть и голодно: в селе «стояли» два немца. Вот они и отбирали все, что можно съесть: молоко, яйца, коров... Да все! Был у нас и староста, дядька Сидоренко, хороший мужик. Ему немцы приказывают: список евреев нужен! Хорошо, будет список. Только ночью всех евреев обошел и сказал, чтоб прятались... Как-то, уже оккупация подходила к концу, и немцы драпали, лесник вдруг увидел немецкий обоз! Лесник на коня и наметом в станицу: мужики, берите ружья! А там все охотники, может, чего и сдали для Германии, как требовали немцы, но ружья были у каждого. И погнали они обоз к обрыву! Те и кувыркнулись вниз, все. Так что там еще где-то и немцы лежат... А мы почти год ели их галеты и пили кофе. До сих пор помню вкус этой еды. После войны «полицай» наш отсидел 10 лет и вернулся, такой же мужик хороший. Ну да! Самолет же...
Самолет
Однажды, не помню время дня, в начале февраля, что-то грохнуло. А там и не разберешь: ночь или день. Туман такой страшный стоял, нас и не выпускали никуда, чтоб по лесу не шастали. И в этом тумане над станицей низко-низко пролетел самолет. И упал в огромную скирду! Тогда скирды «метали» - сейчас таких уж не делают, наверное... С двухэтажный дом! Самолет большой, двухмоторный бомбардировщик. Я помню, что их аэродром был в Ставрополе, в районе фабрики «Восход». А летел он, как потом выяснилось, с боезапасом, в Тихорецк... Ну и ткнулся в тумане в эту скирду. Стрелок и штурман погибли сразу. Самолет, если бы хоть рядом упал... Тогда бы на брюхе проехал, ну шасси обломал. А то кувыркалась такая махина. Стрелок со своей турелью (пулемет) в хвосте, он, вероятно, первый и погиб. Штурман, наоборот, под летчиками... Вот такая картина. Но мы-то ее не сразу увидели.
Сначала появился летчик
...Шатался, еле шел, кое-как добрался до первых хат. Говорит, я оставил там, в ложбинке, второго пилота, помогите ему. Все кинулись туда, а пилот уже мертвый... Бабы в голос реветь, мужики тут же ему могилу и вырыли... Тяжело вспоминать, но хочу на сто процентов уверить, никакая это не неизвестная могила: там летчик, второй пилот. Документы у него не брали, никто не сообразил... Так он с ними и лег. А документы штурмана и стрелка командир, видно, взял. А иначе как бы они появились в списках полка, как погибшие: рассказывал, видно, при допросах.
Стрелка Обухова и штурмана Анисимова похоронили совсем рядом с местом падения самолета. Там и лежат эти ребята, не переносили их никуда. Просто в станице установили мемориальную доску. А бомбы кто-то снял (мы это слышали и от егерей тоже), погрузили на подводу и отвезли подальше. Обложили соломой и подорвали...
Командир, я его видел, молодой, лет около тридцати, сначала у нас сидел, у сестры моей. А потом перешел в дом к «полицаю»: разговаривали. Он буквально рыдал: «Я угробил экипаж, самолет, не будет мне снисхождения. Да и сам себя не прощу...» Его мужики успокаивали, он поднялся, говорит: «Пора мне, люди...» Планшет об ноги бьется, сам плачет... Вот и все. Не знаю, смог ли он доказать, что у него двигатель один отказал, да еще туман «подыграл»? Может, где в штрафниках был... Вряд ли. Такая, дочка, история была...»
Вот такая правда...
Все, что вы прочитали — правда. Мальчишки еще долго дюраль обдирали с этого самолета, потом его просто растащили станичники: каждая железка была на вес золота. И люди, о которых я написала, еще живы: и сестра Александра Павловича, и кто-то из Сидоренко, и даже старый лесник, хоть очень плох старик.
И станица теперь внизу. А сверху ее охраняют три летчика. Два синих обелиска и один деревянный крест. Нет их вины в том, что так все случилось. Как ни крути: они не были трусами, они не были предателями: они летели бомбить проклятого врага. Но кто из нас знает, где нас поджидает старуха с косой за плечом?.. Вот и они не знали. Совсем недавно не стало последнего летчика из пятого полка дальней авиации. Жил он в Беларуси.
Теперь задача редакции: дождаться тепла, не рисковать, если дождь, и по сложившейся уже традиции установить венки к памятникам павшим героям. Надеюсь, что до Дня Победы сможем. Если не будет тумана...
Кстати, в 1957 году точно такой же самолет, при точно таких же обстоятельствах упал на Стрижаменте. Почтовый, из Азии летел: семеро погибли, в том числе ребенок.