Юго-восточный фронт: точки возврата нет. Часть вторая.

Окончание. Начало в № 95

Есть люди, как лучики солнца. Странно, в обычной жизни они часто бывают незаметны. Просто мы не видим их света в круговерти ежедневных дел и проблем. А вот в лихолетье, когда мир застилают мракобесие, ненависть и вражда, этот незаметный доселе свет и тепло человеческих сердец пробивается, как яркий солнечный луч, сквозь свинцовые тучи. И согревает.

На первый взгляд, семья Вербицких мало чем отличается от множества других семей на Донбассе. Работает только глава семейства, получает на шахте, по нашим меркам, сущие копейки – две тысячи рублей, да бабушка пенсию получает полторы. В общем, выживают как могут. Спасает еще домашнее хозяйство, кой-какая живность да огород. Тяжко приходится. На жизнь все равно не хватает. Тем более что младшая девочка в этой семье инвалид по слуху.

Но не падают люди духом, сохраняя в душе веру – в Бога, в человечность… Они верили в это даже тогда, когда летом 2014-го под их маленьким поселком Нагольно-Тарасовка шли бои, когда сюда пыталась прорваться нацгвардия. Война давно откатилась от этих мест. И Вербицкие верят, что больше она сюда не вернется.

– У нас гарное село, само гарно на свити, – на чистом украинском говорит самая старшая в семье Валентина Ивановна.

Село действительно замечательное – зеленое и красивое. Здесь самый старый на Донбассе храм, построенный более двух веков назад. А возле него, на горке, есть криница со святой водой…

Гостям Вербицкие всегда рады. Даже неудобно было – мы им «гуманитарку» привезли, а хозяева, как в старые добрые времена, стол накрыли, пирогов напекли. Нас ждали…

Интересная семья – все говорят по-русски, а бабушка «размовляет». При этом Валентину Ивановну уж никак не заподозрить в укранационализме. Просто с детства привыкла. В этой семье сложностей общения не возникает, все ж понятно – родственные языки, родственные души.

На вопрос, как живется-можется в это смутное время, Валентина Ивановна пожимает плечами:

– Ничого, живе. Надеемся…

– На что вы надеетесь?

– Как на шо? – удивляется бабушка. – На шо-нибудь лучшее. Как жить без надежды?

В этом году Валентина Ивановна проводит 8-летнюю внучку в дальнюю поездку. Девчушка вместе с другими воспитанниками Луганской школы-интерната для слабослышащих детей будет летом отдыхать в детском лагере, который с благословения Пятигорской и Черкесской епархии будет обустроен на территории прихода православного храма в селении Маруха в КЧР. Настоятель этого храма – отец Александр (Емельянов). Батюшке не привыкать принимать у себя детишек из разоренных войной городов и сел. В середине нулевых тут был лагерь для русских ребятишек из Чечни. Теперь вот приедут дети из Донбасса. Сорок пять человек в одну смену, сорок пять – в другую. Приедут ребятишки из интернатов и детских домов Луганской области, а также из Ставрополья и Карачаево-Черкесии. Они, конечно, подружатся, многие впервые увидят горы. Места в Марухском ущелье красивейшие. Рядом – пограничная застава. И стадион, где иногда проходят футбольные матчи между старшими ребятами и пограничниками.

 

Начало нового мира

Инициативу пригласить ребятишек из Луганской области на летний отдых в горы горячо поддержали в правительстве ЛНР.

– Оздоровление наших детей – дело очень важное, – горит уполномоченный по правам ребенка Луганской Народной Республики Юлия Назаренко. – Православный лагерь – это замечательно, это очень нужно нашим ребятишкам, потому что без души в нашем мире невозможно ничего. Дети не просто сменят обстановку, они увидят, что кроме враждебного мира, объявившего их вкупе со взрослыми сепаратистами и недочеловеками, существует и другой мир, который их поддерживает.

Юлия Ивановна знает, о чем говорит, она выстрадала право произносить эти слова. Она защищает права своих земляков, но пока не может обеспечить право собственного ребенка на встречу с родной мамой. Семья Юлии Назаренко осталась в райцентре Кременная, подконтрольном украинским силовикам. Мужу и сыну не разрешают выехать на «сепаратистскую территорию». А уполномоченный по правам ребенка ЛНР – персона нон-грата в родном городе. Бывшего депутата райсовета Назаренко там заочно судят за сепаратизм. Появись она там, сразу же арестуют. Что будет дальше, женщина хорошо знает. Она провела в камерах СБУ Лисичанска, потом – Харькова несколько месяцев, была освобождена во время обмена пленными.

Вся вина Юлии Назаренко заключалась в том, что она вела активную работу по подготовке в своем городе референдума в мае 2014-го. Действительно вкладывала в эту подготовку все силы и душу. Что греха таить, она и раньше видела, как в стране вызревает фашизм, проявляющийся до времени на бытовом уровне. Лет за десять до майдана Юлия Ивановна была в составе какой-то депутатской делегации в Румынии. Группа была сборной – по человеку от региона. Хозяева любезно предоставили гостям переводчика – с румынского на украинский. Во время экскурсий по предприятиям все что-то записывали, а одна женщина из их группы с нескрываемым удивлением заглядывала в конспект Юлии Ивановны. Дама была делегирована от Западной Украины. В завершение встречи она с ехидством прошипела:

– Знаю, что есть жизнь на Марсе, но вот чтобы «восточнянка» писала по-украински без ошибок – это нонсенс. – Помолчала и завершила прелюдию: – Как же я вас ненавижу!

– С такими вещами многие из нас сталкивались, – говорит Юлия Ивановна. – Поэтому искренне стремились к созданию республики. Просто людям у нас не дали проголосовать. Украинская армия вошла в город непосредственно в день референдума.

Уже в этот день Юлия Назаренко несколько раз оказывалась под прицелом автоматчиков, ей стреляли под ноги, когда она пыталась вразумить танкистов, нацеливших пушку в окно дома ветерана войны, когда выезжала на избирательный участок, где каратели открыли стрельбу по людям за обычное сделанное им замечание.

Первый раз Юлию Назаренко арестовали в конце июля 2014-го. Но тогда – не надолго. Больше напугали сына во время обыска, когда дюжий верзила в балаклаве приставил к голове ребенка автомат. Потом перед допросом несколько часов держали под палящим солнцем – без глотка воды. Потом отпустили.

Самое страшное началось в декабре. Вот тогда был весь «комплект» – и камера с пятнадцатью отпетыми зэчками, и многочасовые допросы с планомерным постукиванием берцем по голени, отчего на кости и до сих прощупываются шишки.

Подробности Юлия Ивановна не рассказывает, говорит только, что пришлось испытать все «прелести» работы СБУ. Молчала – до пятисот раз за время допроса про себя читая «Отче наш».

Один раз, правда, высказала своим мучителям, перевозившим ее из одного отдела СБУ в другой. Ей так сковали руки наручниками, что железо врезалось в запястье, а сами руки были изрезаны до локтя.

– Ну, мужики, я вами просто горжусь! Вы же не меня – вы друг-друга боитесь! Вдруг один из вас на другого донесет, что недостаточно крепко меня сковали…

Освободили Юлю Назаренко в составе группы из 260 человек. Там было и 25 женщин… Потом последовало долгое лечение. Ноги не действовали, болела каждая косточка.

Но она встала на ноги. И с готовностью взялась за новую работу, которой непочатый край. Она сердцем переживает каждую трагедию и старается помочь.

– Двадцать семь деточек в Луганской области погибли. Младшему было десять месяцев. Мы стараемся помочь родным, хотя бы словом, сохранением памяти. И вы знаете – люди воспринимают эту боль, как свою. Сколько добрых слов, сколько стихов посвятили взрослые и совсем юные 13-летнему Кирюше Сидорюку, который во время обстрела накрыл собой сестричку и тем самым спас. Приказом главы республики мальчик награжден медалью за отвагу. 47 детишек у нас ранены, некоторым требуется дорогостоящее лечение, протезирование. Радует, что среди наших жителей-бизнесменов нашлись отзывчивые люди, которые дают деньги на лечение пострадавших детей.

Юлия Ивановна замолкает, потом продолжает.

– Но самое страшное – это психологическая травма. У нас ведь ежедневно нарушается перемирие. Ни одной ночи не проходит без провокаций на линии соприкосновения! Ни одной! И дети продолжают страдать. У нас есть семья под Первомайском, где четверо ребятишек при начале стрельбы просто теряют сознание... С этим что – можно продолжать жить в одной стране? Можно помириться с людьми, которые убивают детей? Конечно, нет. Нет точки возврата к прошлому! Но в будущее мы верим, поэтому и рады, что в этом году наши дети, которые будут отдыхать у отца Александра, узнают добрый мир, о котором я уже говорила. Мы очень надеемся, что русский мир и русская весна перерастут для них в русскую замечательную жизнь.

ЛНР, ДНР, Донбасс