Жизнь солдата...

Василий Владимирович плакал редко, но повод был всегда один: вдруг вспоминал, как у него на руках умирает его брат. Маленький, годовалый ребенок, оставленный ему умершей от тифа матерью и убитым на Гражданской войне отцом. За матерью ушла и бабушка: тиф нещадно косил всех подряд...

За старшего остался: девятилетний мальчик становится главой семьи. Вот что делает война! Уже от этого сердце рвется... А если учесть, что Вася должен как-то сохранить двоих оставшихся малышей. Очень хотелось есть, и вся троица ходила по дворам, просили хлебушка. Как-то выжили, Бог помог, наверное... Детям было шесть, три и год. Вот годовалый не смог без матери.

Жили ребята по фамилии Горбатых в селе Константиновском. Село их и выкормило: жалели троицу оборванных деток, подавали, хоть и самим есть было нечего, несмотря на то, что село считалось богатым...

Через два года такой жизни пошел старший, Вася Горбатых, в работники: стал пасти колхозный табун. Там научился обращаться с лошадьми, и когда пришел черед идти в армию, пошел в кавалерию. Почему-то полк базировался в Петергофе, вроде не кавалерийском месте. За джигитовку привез приз, и всегда помнил о нем, будучи уже Василием Владимировичем.

А тогда, вернувшись домой из армии, – женился. Родился ребеночек. Родные не знают за давностью лет и молчаливостью Василия, кто это был, сынок или дочка? Отцовского счастья отпущено было Василию совсем немного. Скорее всего, от голода 32-33-х годов умер первенец. И потом детей уж не было...

А была война. Которая пришла неожиданно: в четыре утра разрывы бомб возвестили о начале самого большого кошмара в жизни нашей страны. К этому времени Василий был уже и водителем, и комбайнером. Окончил курсы... В армию призван с первых дней, как раз водителем. И служил в разведке: что-то перевезти, доставить солдат на обозначенное место. Было ему уже за 30 лет и кто не знает, что из разведчиков выживали единицы? До 90 процентов действующих полковых, ротных, батальонных разведок были выбиты фашистами. Может, баранка и спасла Василия Владимировича? Может.

Сослуживцы называли его «песельником»: веселый был, даже если кошки на душе скребли и рвали душу... Сперва сам пел. Потом организовал поющую бригаду: пели тихонько, в окопах. К тому времени был он уже старшим сержантом. Грудь украшала медаль «За боевые заслуги». Из «обоснования» командования видно, что наш парень был отчаянным. Организовал бригаду ремонтников техники. Сам все до винтика знал и передавал опыт сослуживцам: на всякий случай. А случаи такие были часто: брал винтовку и в бой шел наравне со всеми... Кто оставался в живых – те и пели тихонько. Назло врагу.

Главную солдатскую медаль «За отвагу» гвардии сержант Горбатых получил в 43-м году. За то, что был бесстрашен в бою. И за то, что на поле боя мог находить запасные части к имеющейся в полку технике. А это особое искусство: на поле несколько команд – санитары, похоронная, да еще разведчик-водитель лазает, выкапывает что-то, откручивает от сгоревшей техники, и своей и вражеской: авось, сгодится... «Пригождалось» все запасливому сержанту.

У него, как бы сейчас сказали, позывной был – Герой! Ничего не боялся. То ли в детстве отбоялся, то ли война научила: не поклонился первой пуле – будешь жить уже обстрелянным.

В феврале 1944 года в наградном листке появляется новая запись: награждается орденом Отечественной войны II степени. За чудеса экономии, за слитый бензин из вражеских баков, когда стреляли прицельно. За то, что он (не вру, так в наградном листе!) проехал без поломок 73 тысячи 50 километров! Машина стала как бы составляющей частью гвардии сержанта Василия Горбатых. Эти три награды, пожалуй, самые дорогие в трудном фронтовом деле шофера. Их ведь тоже бомбили и отстреливали фашисты целенаправленно: чем меньше машин, тем медленнее армия. А нам уж нельзя было «медленнее»!

Конец войны встретил Василий Владимирович Горбатых в Германии. Что творилось в войсках! Небо озаряли салюты, стреляли из всего, что было в руках. И впервые за всю войну – в небо, не в людей! Это была не просто радость, это закрылась еще одна страница нашей истории... А потом был долгий путь домой. Вернулся в 1946 году.

Дома – голод. Все, что отобрали немцы в оккупацию, пропало навсегда, конечно. Ну и все, что можно было посеять – тоже. Хлеб из половы да травы: вот вся еда... Как-то выбрались из этого голодного кошмара. Василий, как всегда, в ремонтных мастерских: надо было поднимать хоть какую-то технику, чем-то пахать, сеять... Родилась дочка. Ее выходили всей семьей. И часто поминали младшего брата, Алексея Владимировича. Он не вернулся с войны: вероятнее всего, погиб под Волоколамском еще в 41-м, зимой. Даты архивов сильно разнятся, 41 или 43 годы? Учитывая, что основные бои за Волоколамское шоссе, измотавшее немецкую танковую армаду, были как раз зимой 41-го... В общем, как теперь найти солдата, не раз раненного, возможно сгоревшего в огне сжигаемых домов? Немцы не церемонились с ранеными, добивали, живьем сжигали, зверели от мысли, что так бесславно тянется блицкриг. А он был ранен...

После войны уважаемого шофера, комбайнера, да на все руки мастера славят все. В селе и в Ставрополе. Его праздничный пиджак уже не вмещает всех трудовых наград. Орден Трудовой Славы, Герой Социалистического Труда, орден Ленина, медали... Не зря на фронте Героем прозвали – герой и есть.

Славная началась жизнь: без войны. Радовался солдат, теплели глаза. И лишь изредка его лицо мрачнело: все для него началось со смерти мамы и малыша... А потом собственный ребенок, а потом друзья-солдаты. В октябре 1994-го Василий Владимирович ушел из жизни. Как чувствовал, так переживал, что не дотянет до 50-летия Победы!.. Так и ушел, как думал... К тем, с кем делил окопы, с кем воевал плечо к плечу, к брату, маме, бабушке и отцу... Такая она – жизнь солдата.

ВОВ, война