А память останется с нами

Сегодня – 25-я годовщина вывода ограниченного контингента советских войск из Афганистана

Словно вчера

Так получилось, что с генерал-майором Марьиным мы встретились тоже в годовщину – 4 февраля. Именно в этот день 1986 года закончилась его командировка в Афганистан. Причем закончилась она нежданно-негаданно: дежурный доложил, что назавтра назначен строевой смотр. Комполка опешил – какой смотр? Он с офицерами – на заставе, первый батальон – на реализации разведданных... С кем проводить смотр и зачем? Начштаба по заданию командира бросился уточнять. Вскоре доложил: «Строевой смотр посвящен сдаче Вами должности и убытию в Советский Союз»... Сейчас Валентин Васильевич вспоминает об этом с улыбкой. А тогда в голову приходили только две мысли: либо что-то случилось дома, либо снимают...

По здравому размышлению, снимать командира 357-го гвардейского полка было не за что. В 1985 году полк занял первое место в дивизии по всем показателям. Проведен ряд успешных спецопераций, в Кабуле был установлен памятник воинам-интернационалистам, даже количество заболевших инфекционными заболеваниями было минимальным – за год переболели пятеро бойцов из всего личного состава в две тысячи человек – это в афганских реалиях просто мизер... Потому первый вопрос, который Марьин задал комдиву:

– За что?

Тот развел руками:

– Я сам ничего не понял...

…На самом деле ничего не случилось, просто по какой-то причине свой пост покинул командир 201-го десантного полка, которым Марьин командовал до Афгана. И было принято решение вернуть туда предыдущего командира...

Но послужить в прекрасных условиях в Болграде Одесской области пришлось уже недолго... Дальше судьба Валентина Марьина была связана с Закавказьем и Кавказом. Когда ограниченный контингент покидал Афганистан, Валентин Васильевич, как он сам говорит, находился в славном городе Ереване, в должности замкомандира 98-й дивизии ВДВ и был «на выданье» на должность командира 21-й десантной бригады. Обстановка в Закавказье уже была очень сложной и вроде было не до Афгана, а все равно щемило сердце, когда колонны наших войск проходили по мосту через Амударью... Валентин Васильевич, как и многие другие, прекрасно понимал: «Свято место пусто не бывает. Мы уходим из Афганистана. Больше нас туда никто не пустит». И все-таки генерал Марьин считает: мы не проиграли афганскую войну. Советская армия выходила из ДРА непобежденной...

Потом были Нагорный Карабах,Тбилиси, Баку, Абхазия, вывод 21-й десантной бригады из Кутаиси в Ставрополь, чеченская война. Было много того, что раньше не могло присниться и в страшном сне... Но память об Афганистане эти события не стерли.

– Сегодня ровно 28 лет, как покинул Афганистан, – говорит Валентин Васильевич, – а словно вчера все было...

Отличать друзей от врагов

Валентин Васильевич показывает мне памятку, которая раздавалась советским солдатам, прибывшим в Афганистан. Вот лишь короткая выдержка из нее:

«Находясь в ДРА, соблюдай привычные для советского человека нравственные нормы, порядки, законы, проявляй терпимость к правам и обычаям афганцев, даже если они не соответствуют твоим понятиям.

По своему понятию афганцы доверчивы, восприимчивы к информации, тонко чувствуют добро и зло. На почтительное отношение они отвечают еще более глубоким уважением.

При обращении к афганцам проявляй свое уважение к ним. Афганцы очень гостеприимны. Если афганец приглашает тебя посетить его дом, то делай это только с разрешения командира»...

Нет, русских солдат не обманывали. Валентин Васильевич Марьин видел в Афганистане много хороших людей и научился различать друзей и врагов.

Памятен, например, такой случай. В Кабуле их полк устанавливал стелу погибшим воинам-интернационалистам. Это двенадцатиметровый памятник, выложенный белым и черным мрамором. И надо же было такому случиться, что при разгрузке солдат не удержал край центральной плиты – со звездой и надписью. И трещина прошла по диагонали аккурат через звезду. Состояние было шоковое. Церемонию открытия не перенести. Обратились к директору кирпичного завода.

Тот оглядел плиту и, казалось, совсем не озадачился:

– Не волнуйся, командир, – повторял он с нерушимым спокойствием.

Но командир переживал.

– Что не волнуйся! Что делать-то?!

Наконец афганцы прислали рабочего и сказали, что делать. Требования были такие: нужны палатка, два стола, на которых могла быть горизонтально размещена плита. Также в радиусе 50 метров не должно было находиться ни одного человека.

– Все эти требования мы выполнили. Прошло пятнадцать минут, и, если бы мы с замполитом не видели своими глазами эту трещину, мы бы не поверили, что такое возможно. Плита была как новенькая – никаких повреждений... Пришлось в благодарность отдать мастеру весь наш с замполитом месячный запас сгущенки...

На первый взгляд может показаться странным, что прошедший афганскую войну генерал Марьин об афганском народе говорит с нескрываемым уважением. Народ в подавляющем большинстве страдал от спонсируемой извне гражданской войны, и многие афганцы искренне надеялись на то, что шурави помогут им закончить эту войну.

– Афганцы – очень трудолюбивый народ, – говорит Валентин Васильевич. – Они на своих клочках земли по четыре урожая в год умудрялись собирать... А после сбора урожая поле выметали... Оно чистым оставалось...

– Сейчас ощущение, что там выращивают только наркоту...

– Сейчас на то есть спрос, и никто с этим не борется. При Бабраке Кармале это пресекалось жестко. Если кто попадался  – расстрел на месте.
– И что же они выращивали?

– Все. Винограда у них много росло, мандаринов... – Валентин Васильевич улыбается, вспомнив один случай: – Кстати, мандарины у них знаете, как называются? «Кино»... Помню, возвращаемся мы в Кабул после операции. Измотанные. И тут афганцы с мандаринами. А среди них – советник Кармаля. Кричит мне по-русски «Командир, надо кино?» Да иди ты, говорю, со своим кино, полтора месяца операции, мы света белого не видим. Он головой замотал, смеется: «Не кино, – говорит, – мандарины надо?» – «А, мандарины давай!»

Особая специфика

– Конечно, – продолжает генерал-майор Марьин, – в Афганистане – особая специфика. И ее надо учитывать. Там до сих пор сохранились племенные отношения. Там, например, есть племя водовозов, которое всю жизнь занимается тем, что развозит воду по аулам. И никто другой не может этим заняться. Есть племя резчиков скота...

С одной стороны, удаленность от цивилизации – вроде плохо. А с другой – это веками сложившийся уклад, с которым они научились выживать в таких сложных условиях. Для меня, например, было открытием, как это афганцы умудряются продавать свежее мясо в шестидесятиградусную жару.

В общем, военные у местных жителей даже кое-чему учились – как выживать в суровых климатических условиях Афганистана. Климат там резко континентальный: летом плюс 60, плюс 70. Даже песок звенит, когда нагревается... Зимой же холод, как на Северном полюсе.

Так что палатки приходилось утеплять. Афганцы в смысле жары и холода закаленные с детства. У них жилища традиционно на две половины разделены: слева – женская, справа – мужская. Так вот печка стоит только в женской, мужская не отапливается. Но наши-то бойцы не в афганских хижинах выросли. Палатки научились утеплять, обкладывая их кирпичами, которые сами и делали из местной глины, на облицовку и обогрев шли также оружейные ящики и бомботара. Последняя была самым ценным материалом.

В организации питания солдат тоже приходилось проявлять изобретательность. У нашего снабжения ведь своя специфика есть. То, в каком виде поступало из Союза мясо, родило в полку шутку, что для воинских частей вывели новую породу крупного рогатого скота – без филейной части. Действительно, им стабильно поставляли только мослы и грудину. Свинина же представляла собой в основном жир с тонкой прослойкой мяса. Комполка Марьин нажил себе неприятностей, когда распорядился сало засаливать, совершенно справедливо полагая, что вареный жир в жару солдат есть не будет, а сало съест. Нашелся проверяющий, который обвинил его в нарушении норм довольствия.

– А не было проверяющих, обративших внимание, какое мясо отправляется в действующие части из Союза? – интересуюсь я.

– Ну что вы, – скептически усмехается Валентин Васильевич. – Это ж «святое»...

Но кормить-то солдат надо. Им силы нужны, чтобы боевые задачи выполнять – с полной выкладкой, когда 50 килограммов за плечами...

Голь, как говорится, на выдумки хитра. Освоили секрет приготовления вкусной ухи из обычных консервов. Потом исхитрились за 11 литров спирта добыть дефицитный холодильник и доставить его в часть. После чего остававшиеся в избытке кости от бесфилейной говядины тоже шли в дело – на холодец для бойцов. На заставах и в расположении части появились делянки и закутки для живности. Птицу брали у местных, молодых поросят привозили из Союза. В общем, подсобное хозяйство было хорошим подспорьем. А живность, пока росла, для бойцов была неким фактором психологической разгрузки.

Геройство одного – это подлость другого

Афганская война шла 10 лет и унесла почти 15 тысяч жизней. И за каждой смертью или увечьем— горе вдов и матерей, искалеченные судьбы и жизни. Тем обиднее, что многие солдаты гибли и калечились не в бою.

Вот лишь один случай:

– Один из батальонов полка стоял на аэродроме, – рассказывает генерал Марьин, – а одна рота – в крепости на холме. А в Афганистане каждый холм испещрен тоннелями. Мы эти ходы не знали, а местные ребята знали их в полном объеме. И вот, чтобы себя оградить, мы эти ходы и выходы заминировали и закрыли колючей проволокой. Я находился в батальоне, когда комбат доложил: «У нас солдату оторвало ногу»... Я говорю: «Подожди, обстрелов нет, все сидят на месте. Что произошло?» Комбат отвечает, что парня уже везут сюда. Привезли. Я ему: «Сынок, что случилось?» А он: «Там голуби в штольнях гнездились, мне захотелось голубятины»... А ноги-то нет!..

Валентин Васильевич Марьин с благодарностью вспоминает заместителя командира дивизии Дубынина, который своим решением спас жизнь и ему, и целому батальону десантников. Какой-то высокий чин, присутствовавший на спецоперации, приказал десантироваться в ущелье, чтобы найти и поднять останки экипажа сбитого вертолета. Может, он думал, что совершает благое дело... Но с момента крушения того борта, о котором шла речь, прошло полгода. А местечко это было такое, что там не только от людей, но и от вертолета за это время ничего не осталось... А в ущелье духи. Десантники должны были вступить в бой.

– Кто меня будет поддерживать? – спросил Марьин.

– Дивизион «Ураган», – последовал ответ.

– Где «Ураган» будет стоять?

– За 50 километров.

В горных условиях это означало, что поддержки не будет никакой.

– Приказ есть приказ, надо его выполнять, – продолжает Валентин Васильевич. – Я думал, что надо где-то найти бумаги, чтобы всем письма домой написать... И полетим. И тут подходит Дубынин и говорит: «Командир, вот тебе сигналы управления, сидишь на месте и никуда»... Закончилась операция, я к нему подошел: спросил, вспомнил ли большой начальник про свой приказ. Нет, оказывается, даже не вспомнил... А собирался походя целый батальон в том ущелье положить...

– Вы участник спецопераций, которые вошли в историю афганской войны...

– В Афганистане не было операций, которые бы не вошли. Каждая операция – история. Но многие из них начинались с древней мудрости: «Геройство одного – это подлость другого». Однажды комдив и я задумали одну операцию. Согласно разведданным, в помещении одной из гидроэлектростанций вблизи иранской границы духи сосредоточили 240 ДШК (крупнокалиберных пулеметов). Планировали мы все тщательно. Даже десантировались не утром, как обычно, а вечером, когда воздух в горах полностью разрежен. Но за два часа до нашего прибытия приехали духи и все увезли. Значит, они получили информацию...

– Но предатели, к сожалению, встречаются на любой войне. А достойных все равно гораздо больше.

– Безусловно, я могу сказать, что у нас в полку достойных людей было 99,9 процента. И каждый выполнял свои обязанности не за страх, а за совесть. До сих пор мы встречаемся, созваниваемся и вспоминаем друг друга с душевной теплотой.

Валентин Васильевич показывает фотографии.

– Капитан Соловьев – кавалер двух орденов Красной Звезды и двух орденов Красного Знамени. Сейчас живет в Болграде... А вот наш старейшина дед Петухов – старшина разведроты.

– Почему дед?

– Ну он старше нас. Ему уже за 50 было. Из них – шесть лет в Афгане – с 1979-го по 1985-й. Сейчас в Витебске... А это командир разведроты Алексеенко. Представлялся к званию Героя Советского Союза, но дали орден Ленина... Разведчики устроили засаду там, где ее никто не ждал, и почти семьсот духов порубили.

– Это опять наверху решили не к званию Героя, а к ордену представить?

– По закону только одному-единственному человеку дано право представлять к награждению личный состав части – командиру. Но, к сожалению, это только на бумаге. Кстати, я тоже получил орден Красного Знамени уже по возвращении в Союз. Были, конечно, штабные по кадрам, которые уже через три месяца себе орден вешали – как мы шутили, «за службу в модуле третьей степени». Но большинство воевали не за награды.

...Сегодня годовщина выхода советских войск из Афганистана, День воинской славы. Прошло 25 лет, но и сейчас каждый шурави , наверное, думает о том же, о чем в уже далеком 1989-м написал один из участников той войны. Есть сайт, который так и называется: «Письма с войны». Валентин Васильевич читает вслух:

«Вывод войск окончен, и верхи сейчас постараются поскорее забыть эту войну. Только мы ее едва ли забудем... Я попал в Афганистан уже взрослым человеком, и пришлось мне полегче, чем тебе, но все равно Афган есть Афган. Потихоньку все это уйдет вглубь, нервы успокоятся, а память останется с нами»...