Летчик и атаман

Восьмидневный отрезок с нынешней субботы до следующего воскресенья вполне можно назвать неделей летчиков. Начинается она с Дня Военно­воздушных сил 12 августа и заканчивается Днем Военно­воздушного флота 20­го. Просто раньше военные летчики отмечали свой профессиональный праздник в третье августовское воскресенье, а в 1997 году президент Ельцин подписал указ о праздновании Дня ВВС 12 числа, вне зависимости от дня недели – в честь годовщины образования 12 августа 1912 года воздухоплавательной части при Главном управлении Генерального штаба. В результате военных летчиков поздравляют и по­старому, и по­новому. И мы всей редакцией от души присоединяемся ко всем искренним поздравлениям. С праздником, уважаемые пилоты, – те, кто сегодня в строю, и те, кто вышел в отставку, но продолжает служить Отечеству. Наш сегодняшний рассказ как раз о таком человеке.

 

Шашка, кони и вертолетС утра атаман Ставропольского казачьего войска Дмитрий Стригунов отправится в Буденновск. 12 августа в вертолетном полку – традиционная встреча однополчан. Живут они в разных городах, но в этот день стараются отложить все дела и приехать ­ с боевыми друзьями повидаться. Вот и в этот раз нынешние ярославцы и владимирцы тоже обещали прибыть на встречу. Дмитрию Владимировичу об этом сам комполка Сергей Палагин доложил по телефону. И, вспомнив, как вместе служили, рассмеялся в трубку – помнишь, мол, сколько я взысканий на тебя накладывал за то, что ты летную фуражку носил набекрень и чуб наотлет – как казачура…

Собственно, почему – как? Дмитрий Стригунов – потомственный казак. И фамилия у него что ни на есть казачья. Казаков Стригунов и Стригуновых в кубанской станице, где он родился, чуть не треть от общего числа жителей. До революции она Царицынской называлась – в память о посещении ее государем в 1864 году. И до сих пор сохранился там императорский домик… Казачьи традиции тут из поколения в поколение передавались. Родители Дмитрия, по профессии машиностроители, все по комсомольским стройкам колесили, но на лето сына обязательно отправляли к родным на Кубань. Так что минимум три месяца в году Димка проводил в старом дедовом доме, главным украшением которого была висящая на стене боевая казацкая шашка, и в чистом поле ­ на коне. Станичных мальчишек с пяти лет ездовой науке обучали…

А еще Димку очень увлекало небо и неизведанные миры, скрывающиеся среди россыпи звезд в его ночной бездонной сини. Мальчишка зачитывался книжкой с манящим названием «К Марсу» и мечтал научиться летать.

Но когда родители перебрались в Ставрополь (работали они на заводе автоприцепов), летать Дмитрий мог разве что на мотоцикле. Кони остались в станичном детстве, а самолеты были еще только в мечтах. Однако в летное училище его не приняли – не пропустила медкомиссия. Пришлось поступать в политех. Оттуда Дмитрия призвали в армию. Оказалось – надолго.

Воинская служба была по силам и по душе. Предложению остаться на сверхсрочную обрадовался. Только в рапорте командующему выразил просьбу направить его в летную часть – в отдельную вертолетную эскадрилью. Мечта была совсем рядом. Просьбу удовлетворили. А по прошествии некоторого времени комэск майор Юшков задал Дмитрию поистине судьбоносный вопрос: «Хочешь на летную должность?»… Конечно, он хотел. Прошел курсы старшего воздушного радиста и стрелка­радиста и стал летать на Ми­8, потом – на Ми­24.. Медкомиссию прошел без ограничений ­ на вертолете перегрузки все же меньше, чем на сверхзвуковых самолетах.

Афган­турист

Служил Дмитрий Стригунов в Германии. Но вскоре ему вместе с друзьями­сослуживцами предстояло пройти настоящее боевое крещение. Поступил приказ перегнать технику в Афганистан. Технику они перегнали, но в афганском Баграме задержались на два месяца – до вывода советского войскового контингента. В задачу их группы входило сопровождение большегрузных самолетов, которые в условиях горной местности имеют ограниченную возможность маневра, а потому очень уязвимы. На сопровождение шло, как правило, несколько вертолетов. «Вертушки» роем кружили вокруг тяжеловеса «Ила», отстреливая тепловые ракеты. Боезаряд «Стингера» обычно идет на тепло. Так что в случае обстрела тепловая вполне может притянуть к себе боевую ракету. Так самолеты спасали не раз. Конечно, бывало по­разному. Душманы метили и в вертолеты. Но Стригунову с товарищами везло. Дмитрия­то и вовсе за это самое везение и проявившуюся в связи с этим отчаянную «обезбашенность» в части прозвали афган­туристом. Про то, как лихой прапор ночью из Баграма в Кабул по горам в магазин слазал, сослуживцы долго вспоминали. Да и сам Дмитрий с удовольствием делился впечатлениями от знакомства с заспанным продавцом, который при появлении советского военного с готовностью отпер лавку, повесил на окошко табличку «Открыто», разложил свой товар, а потом еще долго втолковывал покупателю, как надо торговаться по­афгански… Госпожа удача Дмитрия и правда сопровождала, даже автомат, что выронил, когда полз в Кабул, он на обратной дороге нашел…

А через несколько дней после того несанкционированного марш­броска в Кабул посетила прапорщика Стригунова мысль, что он, наверное, в рубашке родился. Он и все, кто был в их машине, когда «вертушку» подбили. Ракета попала в борт, но не взорвалась. Экипажу удалось посадить вертолет на сопке. По рации им передали: «Ждите подхода десантников». Ждали долго, потом решили – мол, этак душманы их раньше, чем десантники, найдут. Так что выбирались к своим сами. Вышли благополучно.

Потом, уже по возвращении в Германию, Дмитрия Стригунова отправили еще в одну интересную командировку. Эскадрилья уже была объединена с вертолетным полком. Вот из полка и командировали несколько экипажей, причем никто из командированных не знал, куда, зачем они летят и какие им там придется выполнять задачи.

Везли их долго – иллюминаторы самолета были задраены напрочь. Лишь после посадки, когда откинули аппарель, взглянув на звезды, Стригунов обомлел. Вот где вспомнилась исчитанная до дыр детская познавательная книжка «К Марсу». Нет, они были, конечно, ближе Красной планеты, но все же очень далеко. В открывшемся в проеме аппарели клочке иссиня­черного неба мерцало созвездие Южная корона.

­ Мы либо в районе экватора, либо в Африке, ­ «обрадовал» товарищей Стригунов.

Под сенью

Южной короныОни и вправду находились в Африке. В Эфиопии. В этой африканской стране только начинались очередные смутные времена. А светлые – социалистические – заканчивались. Собственно, после госпереворота в 1973­м, когда был избран социалистический курс, продиктован он был, скорее, не идеей о равенстве и справедливости, а расчетом на помощь тогда могущественного СССР. Советское правительство эфиопским товарищам, конечно, помогало, но не настолько, чтобы можно было враз осчастливить безбедной жизнью весь ее многочисленный народ. В результате народ возроптал и «гуманитарная помощь» выражалась уже больше оружием. Тем более что на излете 80­х СССР сам планомерно ввергался в политический и экономический кризис. Так вот ­ советского оружия (в частности – боевых самолетов и вертолетов) в Эфиопии было очень много, нужны были и советские военные специалисты, чтобы в случае чего поддержать расшатавшийся дружественный режим. Правда, одновременно в страну прибывали и военные представители других континентов – для претворения в жизнь альтернативного варианта с использованием территориальной карты. Одна эфиопская провинция с названием Эритрея на волне кризиса решила обрести суверенитет. Понятно, тамошним правителям мысли о независимости «надуло» ветром с американского континента. Так что Эфиопия на ту пору неожиданно для себя самой стала точкой пересечения интересов двух мировых держав, и на ее территорию в срочном порядке стягивались воинские подразделения как стран Варшавского Договора, так и стран НАТО. Однако буча там начнется чуть позднее, все 90­е пройдут под знаком борьбы за эритрейскую «незалежность». А на тот момент конфликт попытались уладить мирным путем.

­ Не боись, ребята! – радостно приветствовал летчиков встречавший их помощник советского консула. – Война отменяется!

В результате все: и «варшавцы», и «натовцы» стали эфиопцам помогать. Гуманитаркой. Вот и Стригунов с товарищами возили вертолетами продукты в самые бедные эфиопские селения. Правда, пришлось­таки научить тамошних обитателей казачьей дисциплине. Заметили летчики интересную вещь: к американским вертолетам аборигены толпой бросаются и дружно трудятся на разгрузке. А наши вертолеты разгружать отказываются. Сами, мол, снимайте свои ящики. Оказалось, американцы им за это «зелененькие бумажки» дают. Доллар он, как выяснилось, и в Африке доллар. Ничего, экипаж нашел доводы, объяснил политический курс, минуя языковой барьер. Подействовало. Разгружали потом благодарные беднейшие эфиопские жители их вертолет как миленькие, без разговоров – быстрее, чем американцев.

ЧечняРазвален был Советский Союз, смещены центры мировой биполярности, снесена Берлинская стена. В 1993 году авиаполк, где служил Дмитрий Стригунов, выходил из Германии. В России личному составу предлагалось два места службы: Новосибирск и Буденновск. Потомственный казак Стригунов выбрал Ставрополье. Хотя, как и все, кто сделал тот же выбор, знал об обстановке в соседней Чечне и прекрасно понимал: война в регионе неизбежна, она может начаться в любой момент, а значит, им придется воевать. Причем поскольку их часть дислоцирована в 150 километрах от административной границы, под огонь им придется идти первыми. Летчики были к этому готовы. Единственное, к чему они готовы не были – это к крупномасштабному предательству высших чинов и федерального центра.

Сплошь и рядом из центра запрещали уничтожать бандитские группы и формирования. Радиообмен такого вот содержания звучал в эфире не раз:

­ Вижу боевиков. Координаты… Можем стрелять!

­ Огонь запрещаю! Ждите корректировки!..

Через какое­то время, видимо, после связи с неким далеким «корректировщиком», по рации звучал «отбой»…

Это потом, во вторую чеченскую кампанию, будет настоящая война, и бандиты станут называть пилотов Буденновского авиаполка «бешеными псами». Тогда заслужит звание Героя России и нынешний комполка Сергей Палагин. А в первую кампанию летчики получали удовлетворение от работы тогда, когда удавалось забрать с насквозь простреливаемых чеченских склонов и высот измотанных боями русских солдат. Первая чеченская стала летописью самотверженного подвига простых солдат и офицеров ­ вчерашних школьников и вчерашних курсантов, но одновременно ­ … продажности военной и властной верхушки государства. Трагедия Буденновска, сопровожденная победным выездом из города банды убийц, лишний раз подтвердила это. 14 июня 1995 года авиаполк тоже понес потери – летчики выехали на усиление милицейского наряда, зная лишь, что что­то происходит в районе городского рынка. Они так и не успели разобраться – что. Подъезжавший к рынку автобус летной части басаевцы просто изрешетили автоматными очередями…

Конечно, это были не первые и не последние потери. Дмитрий Владимирович помнит, как погиб заместитель командира эскадрильи Владимир Наумов, который, получив оперативную информацию о готовящемся нападении на вертолет, успел высадить из машины пассажиров, и тут же его борт был расстрелян прицельно… Из экипажа выжил только Сергей Папулин – полковая легенда, летчик от Бога и от Бога же художник. Рисовал он прекрасно – еще в Германии расторопный прапорщик Стригунов организовал ему персональную выставку в Дрездене. Работы летчика­живописца немцы раскупили влет. Все советовали Папулину «уйти в художники», а он смеялся – рисовать, говорил, люблю, но летать люблю еще больше… Но после Чечни и двухсот (!) осколочных ранений Сергею все же пришлось уйти из авиации.

Ушел и Стригунов. Не по ранению, слава Богу – просто накипело. Не хотелось больше стрелку­радисту, видя врага в зоне прямой досягаемости, слышать по рации «ждите корректировки». Но по службе тосковал – все время в полк ездил, хоть на жительство уже в Ставрополь перебрался. Потом понял ­ он должен продолжать служить Отечеству и служба его должна быть сродни военной. Так и пришел в Ставропольское казачье войско Союза казаков России (нереестровое вольное казачество). Одним из первых дел на этом поприще была организация охраны порядка на ростовской трассе (тогда там грабежи случались нередко). Так вот казаки порядок навели, избавили трассу от разбойников с большой дороги. О деятельности Стригунова в качестве атамана Ставропольского войска мы рассказывали читателям в нескольких материалах и информациях. Конные соревнования, экспедиции, совместные мероприятия с казаками других областей – обычная ежедневная работа на благо Отечества, на пропаганду духовных ценностей, истории, традиций российского казачества, а значит – России.