Наша коллега Наталья Буняева, много лет отдавшая любимой работе в газете «Вечерний Ставрополь», представила на конкурс свой рассказ о полицейском. Литературный талант Натальи Алексеевны по достоинству оценило строгое жюри. В результате рассказ под названием «Жизнь как она есть» занял первое место в номинации «Проза».

Коллектив газеты от души поздравляет Наталью Алексеевну с заслуженной наградой и желает ей огромных успехов на тернистом творческом пути.
 На своих страницах мы публикуем рассказ, принесший победу в конкурсе.

ЖИЗНЬ КАК ОНА ЕСТЬ...

...Виктор как всегда проснулся в пять утра, сонный, прямо из кровати вышел на порог дома, потянулся, потряс головой и проснулся окончательно. На улице мартовский сумрак, слышно, как сосед тарахтит ведрами в сарае: наливает курам и кроликам воду. «Вить! Ну ты хоть бы тапки надел! Ну мужик... По снегу босиком». Ежеутренний ритуал соседской заботы остался за спиной: Виктор уже бежал по мартовскому снегу на небольшой прудик, что раскинулся за огородом. Очень удачное место: пруд, считай, сам и выкопал (подогнал технику, ребята, бывшие подследственные, вычистили дно), а дальше водоем уже сам наполнялся от ледяных ключей, что били в зарослях камыша и камнях. Там, где струйки воды пробивали песок, образовывались маленькие фонтанчики, весело играющие под ногами купальщиков, которых было совсем немного: пара соседей да мальчишки, безуспешно ловившие там рыбу. Рыбу туда не запустили...

Окунувшись в пруд, пофыркав и выскочив из воды, растерся снегом и, завернувшись в полотенце, рванул к дому. Чайник уже наполовину выкипел, бутерброд, яичница, вчерашние макароны – завтрак холостого полицейского. Наскоро оделся, сегодня в мундир: поступил приказ явиться к генералу на серьезную беседу. Особого нагоняя не ждал, его «убойный отдел» работал исправно, да и преступления в последнее время все какие-то мелкие: подрались до кровавых соплей, ножом пырнули, кирпичом огрели... Все раскрывалось быстро, можно сказать, на ходу. «Измельчал бандит... Алкаши да бомжи, писанины больше». Отписываться приходилось едва ли не за каждое движение: почему так спросил, а не эдак, почему применил оружие? А это был игрушечный пистолет (купил в детском магазине копию Макарова), которым он просто пуганул толпу у ресторана. Личное оружие находится там, где ему и положено быть, – в оружейной комнате или в сейфе в кабинете. Нет, объясняйся...

С такими мыслями Виктор Васильевич Гнутый и сидел в приемной генерала. Ну вот, проходите!.. «Виктор Васильевич, дорогой! Нужен ты позарез. Слушай, я тут приказ уже подписал, надо мне тебя на пару месяцев перевести в участковые! Ну и чего ты посмурнел? Ребята твои никуда не денутся, а у меня Октябрьский оголился. Да не весь район, участок один: несколько улиц да две многоэтажки. Тамошний главный участковый ногу сломал... И все. Сидят два салабона, только что из полицейской школы, ничего толком не знают, а с народом-то надо кому-то работать. Соглашайся! Район спокойный, старики, деды да бабки, ну молодняк есть, но большинство семейные, дети маленькие, досаждать не будут. Давай-давай, на два месяца! Обещаю найти кого-нибудь, если наш переломанный не выйдет...»

А что сделаешь? Да ничего. Приказ есть приказ, и тут хоть топись, хоть вешайся, но исполни. В отделе остаются три человека, вся надежда на них. Придется брать дела, какие-то документы на участок и там писать. Случись что – подъедет к своим на подмогу... Кое-как успокоил себя: главное, что не хуже. И на стареньком «Мерседесе» покатил на новое место службы, предварительно оставив распоряжения своим орлам и бутылку хорошего коньяка.

М-да... Не отделение полиции. И даже не опорный пункт, хоть плачь, хоть смейся. Три комнаты, маленькая прихожая, похоже, все великолепие создано из обычной квартиры на первом этаже. Два компьютера, шкаф с папками, диван, стол и стулья. Все. Вода еще есть, типа ванной помещение. Но вывеска на месте, и это уже радует: видно, что не хухры-мухры, а полиция тут. Навстречу Гнутому поднялись два молодых сотрудника. Один – Андрей, другой... Ну и имечко у парня, не запомнил с первого раза – Ниджамуддин. Тот, увидев вытянувшееся лицо нового начальника, попросил называть просто – Ники. «Товарищ подполковник! Меня так с детства зовут, и вы тоже так зовите...» Ну Ники так Ники, чего уж там.

Стали разбираться с обстановкой на участке. Оказывается, ребята молодцы: знают всех в лицо, а особо буйных – по фамилиям. Правда, пожилых больше, чем молодых. Есть среди них и выпивохи, и сходившие на зону по нескольку раз. Но ведут себя тихо, ничего особо серьезного за ними не замечено. Недавно стырили где-то несколько упаковок пива, так предыдущий начальник поймал на жареном и, чтоб не заводиться с делом, приказал все вернуть на место, в маленький магазинчик с большим объявлением на дверях: «Алкоголь в долг не отпускаем!».

«Выпивают, Виктор Васильевич, но как-то тихо. Недавно налет на аптеку случился, так жильцы сами и разобрались: накостыляли налетчику и отпустили. Дочка чья-то там работает. Теперь батя с карамультуком времен Очакова и покоренья Крыма ее стережет. Мы проверили: ружье не стреляет, запаяно. Летом здесь хорошо: во дворе зелено, тихо, хоть ночуй на улице. Бабушки смородину носят, яблоки... Обезьянник есть, а как же! Да вон, отделен решеткой. Двое свободно помещаются. В общем, милости просим!»

Первые дни Василич, как прозвали его молодые сотрудники, изнывал от скуки. Дела у населения в основном житейские: самые частые – межевые споры, ну поскандалят еще, чубы надерут, поорут друг на друга. Потом приходят заявления забирать. А межи делить все как один ходили к мировому судье. Гнутый успевал и в свой «убойный» съездить, там указания раздать, и на новое место службы, где уже дни считал. Ники нарисовал календарь на два месяца, и каждый день зачеркивали циферку.

«Виктор Василич! Тут это... Нам въезд перекрыли: фура вон стоит. Водитель – сволочь. Бухает не по-детски, жену гоняет, пацана своего. Мы его будем держать на прицеле, а то мало ли... Жинка его после побоев заявления пишет, потом забирает, в общем, наплачемся мы с ними. Может, беседу проведете? Вид у вас суровый, испугаются...»

Ну вот, хоть какое-то дело. Пошел проводить беседу. Семейка жила в соседнем подъезде в просторной квартире. Дверь открыла молодая женщина... Ну как молодая? За сорок ей уже было точно. Гнутый потребовал документы, женщина скрылась в глубине квартиры, а на порог вышел хозяин. Небольшого роста, худой, весь какой-то невидный, а еще и выпивает, судя по запаху, исходившему, казалось, от всей щуплой фигуры. «Чо нада?» – рискнул повысить голос. Но не на того напал!

Василич пристально посмотрел в глаза «дальнобою», и тот как-то сжался: было видно, что еще слово, и прилетит увесистая оплеуха. «Танька! Документы неси, мать твою!..» Женщина уже суетливо совала паспорта в руку участковому. При этом старалась отворачиваться от него: под глазом красовался наливающийся синяк. «Татьяна Семеновна! А ну-ка к свету повернитесь! Это что еще такое?» – «Нет-нет, вы не подумайте чего: наклонялась и об угол стола ударилась!» Щуплый, как мысленно окрестил мужа участковый, куда-то исчез. И так и не вышел, на все вопросы отвечала жена. Из ответов было ясно: живут тут недавно, семья крепкая, муж хороший, есть сын второклассник. На том и расстались.

Дни тянулись за днями. Март никак не сдавался весне: то снег, то жарко. Почки вот-вот раскроются, а мороз все портит, задерживает приход долгожданного цветения яблонь, коих во дворе у Василича было много, деревьев десять, наверное. Яблоки он раздавал соседкам, а они кормили его вареньем. На особо крепких ветках он развесил веревочную лестницу, макивару, грушу, на которой отрабатывал удары. Круглый год купался в ледяном пруду, по утрам переговаривался с соседом. Соседи рады были: все-таки рядом милиция живет, да не абы какая. Дружный околоток с прудиком за огородом.

А вот на участке обстановка накалялась: Ники уже разнимал дерущихся соседей. Вернее, вместе с Андреем притаскивали пьяного «дальнобоя» в обезьянник. Следом прибегала избитая Таня, за ней Пашка-второклассник. Слезно просили отпустить папку, забирали заявления, обещали, что в последний раз. «В доме пять этажей! Пять! Почему все живут спокойно, а вы не можете? Не живется вместе, так разводитесь! Еще раз услышу – на пару лет сядешь у меня. Ты все понял?» – «Все...», – угрюмо бормотал Щуплый, и семья уходила домой в полном составе. Вот это – самое плохое. Пьющий муж ревнует жену к каждому столбу и скамейке. Весь дом прислушивался к бесконечному ору из квартиры Щуплого, крики Пашки, удары... Полицейские тянут пьяного, упирающегося мужичонку в кутузку, тот орет, что пока он заключенный, жена ему изменяет! «Я знаю, с кем, знаю...» И так до тех пор, пока его не скрючивало на холодном полу.

Наталья БУНЯЕВА.

Продолжение следует.