Наши пришли!

дети войны

Они прожили большую и трудную жизнь... Хотя, почему прожили? Они живут! И память детей той страшной войны, думаю, острее, чем когда бы то ни было. Все чаще мы вспоминаем свое детство, школьные годы. Но нам не выпало и одной миллионной части того, что испытали дети и подростки, пережившие Великую Отечественную. Теперь это мои друзья. Многие звонят, спрашивают о моих делах, а некоторые даже в гости приходят. И, заметьте, пешком, опираясь на костыль и прошагав несколько километров: «Вы знаете, я почему-то беспокоился о вас...» Гвозди бы делать из этих людей... Сегодняшний рассказ о детстве нашего земляка Павла Васильевича Селеменева, которому сейчас 86 лет. Он прислал мне письмо: все четко, выверено, без ошибок и все запятые на месте.

«Декабрь 1942 года был переменчивым. То завьюжит, то отпустит, а то снова придавит. Да так, что скрип снега под ногами слышался за несколько домов. Жили мы в селе Константиновском Петровского района. И вот в один из таких холодных дней, уже к вечеру, нашу улицу запрудила колонна мрачных, покрытых изморозью, тентованных грузовиков. Немцы! День был морозный, с обжигающим ветерком, а к ночи мороз стал таким лютым, что ноздри слипались.

Вся обслуга прибывшей колонны, чтобы не превратиться к утру в мерзлые кочерыжки, разбрелась по теплым сельским хатам на ночлег. А вот грузовики остались без присмотра... Наши сельские мальчишки решили эти грузовики обследовать и выяснить, что же немчура в них везет. Как потом оказалось, вся колонна была забита морожеными свиными тушами. Глубокой ночью часть этого добра подростки реквизировали и запрятали. Утром, когда фашисты разогревали моторы, готовясь к выезду, они не сразу обнаружили, что кое-что пропало. Хватились уже перед самым выездом. Поднялся шум, из управы налетели немцы и полицаи. Полицаи сбились с ног отыскивая пропажу, грозя всеми небесными карами сельским бабам, но похищенное так и не нашли. Да и похитителей тоже... А немцы очень торопились: в декабре дни короткие, поэтому ждать, пока отыщется пропавший груз, им было некогда, и колонна двинулась в путь-дорогу на восток. Там, в сталинградском котле, голодала шестая армия Паулюса. Немцы еще надеялись хоть как-то помочь окруженным, потому и торопились. Кстати, пропажа нашлась, когда пришли наши, в заброшенной колхозной бане. И добро досталось нашим бойцам. А уже к концу декабря по селу поползли слухи: фашисты заминировали мост, что в центре села, мельницу, мастерские МТС, школу-десятилетку и стали подрывать телеграфные столбы связи, готовили угон крупного рогатого скота, овец и лошадей. Всю эту живность немцы планировали отправить в Германию. Фашисты хотели лишить жителей села возможности выжить и уже приступили к исполнению своего плана «выжженной земли». И в первую очередь оккупанты-подрывники уничтожали линии связи – телеграфные столбы. Двое из группы подрывников минировали опоры моста на трассе Константиновское – Петровское. Но помешали этим планам жители села и бойцы Красной Армии. В одном месте наш сосед предотвратил взрыв самого главного моста в центре села – он перерезал провода, идущие к взрывателю заложенной под мостом взрывчатки. В другом месте чабаны села своевременно угнали отары овец из кошар и упрятали их в камышах дальних уголков рек Калауса и Грачевки.

С северо-восточной стороны трассы нависала возвышенность. Разведгруппа Красной Армии, прикрываясь зарослями камыша, обогнула возвышенность и нос к носу напоролась на немецких подрывников. Они в это время возились под мостом, закладывали взрывчатку под его опоры. Опоздай наши солдаты на пять или десять минут – мост бы взорвали. Увлеченные делом, немцы сразу и не заметили красноармейцев. А когда увидели – было поздно: началась перестрелка. Один немец был убит сразу, второй, не будь дураком, запрыгнул на стоявший недалеко «под парами» мотоцикл и дал деру. Всполошились и остальные. Они тоже попрыгали в мотоциклы и без оглядки понеслись в село. Тело убитого товарища бросили. Что уж там померещилось и что они передали своим в селе – неизвестно, но среди оккупантов началась невообразимая паника. Немцы прекрасно понимали, раз разведка уже на окраине села, то основные части на подходе. И захватчики спешно стали уходить. Сельчане за заборами смеялись от души, видя, как драпали «непобедимые сверхчеловеки». Пушек не было видно из-за облепивших их вояк. На крышах кабин, подножках, капотах и даже на крышах грузовиков восседали завоеватели. У страха глаза велики... Они так торопились, что не успели взорвать заминированные объекты. Наши саперы тогда много работали...

...А тем временем советские разведчики обследовали тело убитого ранее немца, и, поскольку их поджимало время, труп оставили под мостом. Ночью ударил мороз, потом разыгралась метель, и тело убитого занесло снегом. Покуда были жестокие морозы, оно и лежало там, под снегом. Потом, когда потеплело, его нашли сельские мальчишки. Об этом доложили председателю сельсовета. Старый красный партизан собрал несколько стариков, и, не особо рассуждая, они вырыли яму прямо под мостом и закопали там труп. Перекрестились и разошлись.

Прошли годы, мост обрушился, зарос камышом, его накрыло водой из пруда, там и сгинул завоеватель.

А потом пришли наши! Длинная колонна обоза растянулась на все село. «Голова» колонны уже за селом, а она все идет... И в колонне телеги, запряженные лошадьми, быками и даже гордыми верблюдами. Как наши солдаты без мощных грузовиков побеждали захватчиков?! И мы, мальчишки, бегали между подводами, люди встречали нашу армию, стояли вдоль дороги, обнимали и целовали бойцов. В обозе была пароконная повозка с одной лошадью. Управлял ею молодой парнишка, лет восемнадцати. И это был наш освободитель, это был воин! Была уже ночь, а наши солдаты все шли, шли и уходили в темноту. Мы, сельские ребятишки, проводили последнюю повозку поздней ночью.

А потом началась нелегкая трудовая жизнь. Трудная по-военному. Совсем недавно мы встречали Красную Армию. А теперь нужно было восстанавливать разрушенное хозяйство, залечивать кровавые раны на теле страны. На войну призывались мужчины, и эти проводы были с реками слез: неизвестно, кто вернется, а кто останется навсегда на чужой стороне. Без мужчин село опустело. Остались старики, женщины и мы, дети...

В 1943 году в селе не осталось не только взрослых и трудоспособных мужчин, не было тяглового скота и техники. Все трудности того времени легли на плечи женщин и подростков. Пахали поля, сеяли и убирали урожай уже на дойных коровах. Впрягли в повозку и нашу кормилицу – Зорьку. В селе на то время было семь колхозов, и каждому колхозу советская власть доводила задание на госпоставку зерна. Колхозы неукоснительно эти планы выполняли, и главными «поставщиками» были наши мамы. А теперь надо представить: расстояние до элеватора в селе Петровском примерно 20 километров. Зерно туда свозили со всей округи. На коровах не разгонишься, туда-обратно полсуток. Поэтому, когда обоз запряженных коров появлялся на нашей улице, мы, мальчишки, уже ждали его с ведрами воды и мешками травы. Мамы, не выпрягая коров, с колен поили их, мешки с травой забрасывали на подводы, чтобы потом на элеваторе покормить буренок.

Страшно вспоминать нашу коровку Зорьку, как она тащила этот воз: с языка срывается пена, бока запали, ребра торчат... Но... Было не до жалости, сорвать поставку зерна нельзя: воюющей державе и ее солдатам хлеб нужен был каждодневно.

Проводив обоз, мы, мальчишки, взяв мешки, бежали за село. Там было незасеянное поле с сочной и свежей травой. Ее мы набивали в мешки, и, когда измученные мамы возвращались, встречали их и кормили коров. Мамы были уставшие, посеревшие от непосильного труда, они буквально валились с ног. А завтра снова вставать в четыре-пять часов утра и снова отправляться в тяжкий путь...

И так вся огромная страна. А иначе мы не победили бы фашистскую Германию».