Не забудем! Не простим!
Елена Павлова25 лет буденновской трагедии
Буденновск 14 июня 2020-го 12 часов 20 минут. Тишина. Замер не только привычный городской гул – кажется, что затих даже ветер в ковыльной степи. В городе, во всем Буденновском районе – минута молчания. 25 лет назад маленький Буденновск первым в России принял на себя удар доселе невиданного абсолютного зла по имени террор.
Гибли дети
14 июня 1995 года знойное марево июньского полдня разорвали первые автоматные очереди. После этого для всех нас слова «захват» и «заложники» перестали быть абстрактными. 14 июня 1995 года стал самым черным днем в истории Буденновска и в жизнях сотен людей.
147 жизней унес этот теракт: милиционеров, первыми принявшими бой с бандой, мирных гражданских людей, подвернувшихся под шальную пулю или расстрелянных прицельно в упор... Их нет уже 25 лет, но остались те, кто их любил. И у этих оставшихся одна на всех боль, которая будет с ними столько, сколько дней, месяцев и лет им отмерено на земле.
В городском краеведческом музее – фотографии, запечатлевшие события шести дней буденновского ада, которые, без преувеличения, потрясли мир. Сейчас на них смотреть еще страшнее, чем тогда. Потому что за белыми платками в окнах больницы на снимке уже видишь конкретных людей, с которыми после встречался и говорил. Я, например, помню глаза молодой женщины Тони, которую вот так вместе еще с восемью другими выставили к окну в момент начала штурма. Их надзиратель с автоматом даже не думал приближаться к оконному проему – он держал на прицеле тех, кого сделал живым щитом. Тоню, находящуюся на последних днях беременности, спасла пожилая женщина – оттеснила от окна, стала вперед, оказалось, прикрыла собой от осколков. Тоня не знала имени своей спасительницы, она только помнит кровь, брызнувшую ей в лицо…
Еще страшнее видеть глаза на других фотографиях. На могильных памятниках. Особенно если это глаза ребенка или подростка.
Прозвучали только первые выстрелы, на которые жители Буденновска, привыкшие, что по средам на окраине города обычно проводятся стрельбы, не обратили особого внимания. Они еще не понимали, что к ним пришла беда. В это самое время дедушка Лены Куриловой, несколько минут назад пославший внучку за хлебом, увидел соседского 16-летнего паренька, несшего на руках истекающую кровью девчушку. Леночка оказалась рядом с машиной ГАИ, по которой бандиты открыли шквальный огонь, и она стала первой жертвой буденновской трагедии. На фотографии – озорная челка, детские ясные глаза…
Антон Калиновский и Вася Свердлик – два друга. Вместе учились в Архангельской средней школе, вместе сдавали в тот день выпускной экзамен по физике. Крепкие красивые ребята. По фотографии не скажешь, что им по 16-17 лет. На беду, они действительно выглядели старше. 14 июня оба получили пятерки. Антон спешил в Буденновск – хотел скорее порадовать мать, та лежала в районной больнице… «Порадовал»… Бандиты приняли ребят за курсантов летного училища. Мальчишек узнала уборщица их школы, тоже оказавшаяся в заложниках: говорила, что они ученики. Ей не поверили. Летчиков бандиты ненавидят смертельно. Ребят расстреляли…
От сына Саши у Веры Черкашиной даже фотографии не осталось. Он был слишком маленький. Меньше килограмма весил. Недоношенный. Зато был он, как говорили врачи, чудом. Вера такую операцию перенесла, после какой обычно не рожают. И тут вопреки всему – беременность. И ребенок – единственный, долгожданный. Действительно чудо. Там, в больнице, врачи сделали для малыша больше, чем могли. Даже после захвата. И все-таки сказалась недостаточность интенсивной терапии. «Достаточность» невозможно было обеспечить. Развилась пневмония. Потом в Ставрополе Сашу всеми силами спасали. Только спасти уже было невозможно…
Надежда и вера
А вот Женя Гудачек выжил, к счастью. Хотя на свет надумал появиться в самый неподходящий момент – когда больницу боевики захватили, у мамы от испуга начались схватки. Роды были очень тяжелые. Операцию пришлось делать. А через несколько дней – и вторую. Лариса Гудачек в заложниках дольше сына оставалась. Новорожденный был в первой группе освобожденных – его вынесла на руках медсестра. Бандиты, кстати, интересовались у врачей: кто родился – мальчик или девочка. Врачи сочли за благо сказать, что девочка. Мало ли, что придет в голову этим отморозкам. Мальчик – будущий воин, солдат... Ведь запретили же они на этом основании кормить детей старше семи лет. Маленьким хоть по печенюшке доставалось из разграбленных киосков, работавших тогда при больнице.
Врачи рассказывали, что дети, оказавшиеся в заложниках, в минуту повзрослели... Маленькие сначала капризничали, плакали, просили есть, пить. А потом замолчали. Наверное, даже не осознавая, что именно произошло, они ощутили тяжесть, которая легла и на их плечи... На третьи сутки боевики запретили кормить детей, которые старше семи лет. Они говорили: «Семилетние – уже солдаты»... Так вот, маленькие потихоньку делились со старшими, конфетки, печенюшки на несколько частей ломали...
Даже в этом аде у испуганных, измученных жарой и жаждой ребятишек проявилась та сила, которая в наших людях бывает незаметной, пока не наступает минута испытаний. Там, в захваченной больнице, люди в большинстве своем оставались Людьми. С большой буквы...
Многие заложники только благодаря людской порядочности остались живы. Никто не выдал военного комиссара города Геннадия Болдырева, который в ту злосчастную среду, 14 июня, просто находился в отпуске и был одет «по гражданке». Узнай боевики, что у них в руках городской военком, его бы точно расстреляли.
Вот и заворготделом администрации Буденновска Таисия Чумак вспоминает, что ей тоже шептали люди рядом: не бойтесь, никто не скажет, что вы из мэрии, вы ж раньше в школе работали, вот и говорите, если что – учительница, мол... А женщина рядом с ней – следователь – вообще со своим подследственным по соседству оказалась, его дело она только что в суд передала – с обвинительным заключением... В первые же минуты он нашел возможность передать ей – не волнуйтесь, вас никто не выдаст. Это при том, что бандиты старались не только запугать, но сломать людей психологически.
Мне рассказывала в свое время врач Людмила Чабанова о том, что террористов к захвату больницы готовили не только военные специалисты:
– Боевики были подготовлены к захвату не только в плане вооружения, их психологи готовили. Ведь первое, что они сделали, это установили телевизоры. И смотрели все программы новостей вместе с нами. А поначалу ни один канал о нас ничего не сообщал. И нам говорили: видите, вы никому не нужны, вам никто не собирается помогать...
Заложники тихо читали молитвы – даже те, которые их не знали. Была одна женщина, «Отче наш» потихоньку повторяла – ее все просили, мол, мы не умеем – вы молитесь, за всех нас молитесь... На стене, уже побитой пулями, люди ногтями процарапывали изображение креста. У многих не было нательных крестиков, но почему-то казалось, что крест, если будет рядом, их защитит. Это мне тоже рассказала Таисия Чумак.
До революции город Буденновск носил другое имя – Святой Крест. Есть несколько свидетельств людей, побывавших в заложниках, которые видели над захваченной больницей некое знамение: перистые облака, образовавшие в пересечении православный крест. И склоненную к нему Божью Матерь. Кто-то в это верит, кто-то воспринимает как легенду... Но нам-то легче об этом рассуждать абстрагированно. А люди, которые находились там, верили. Это давало им надежду на спасение.
Была подлость и был подвиг
Верили – даже когда их выставляли в окна живым щитом после начала штурма. Снимки эти тогда облетели все мировые информагентства – горящая больница, с пустыми глазницами оконных проемов и свисающие из них белые простыни... Боевики, которые с автоматами стояли за спинами беззащитных женщин, заставляли их кричать, чтобы остановили штурм. И штурм остановили, хотя спецназовцы уже взяли первый этаж больницы...
Все 25 лет после Буденновска эксперты, участники событий высказывают свое мнение по поводу этого штурма. Одни говорят, что нельзя было штурмовать из-за неминуемых потерь среди заложников, другие – что надо было продолжать штурм. Вот только ни разу никто не сказал, что правильно было то, что сделано. Принятие в короткое время двух противоречащих друг другу решений – брать и не брать больницу – привело к потерям и среди заложников, и в личном составе «Альфы». Это даже не сумбур, это вредительство... Подлость... Наши военные не стреляли по заложникам: стреляли по снайперам на крыше – пули рикошетили в людей. Об этом мне говорили и Людмила Чабанова, которая сама получила ранение в живот, и Геннадий Болдырев. Он, как человек военный, сразу понял, что бандиты к штурму готовы не были даже психологически. Слишком уж занервничали, когда он начался...
Безусловно, в трагедии Буденновска не обошлось без чьего-то предательства, коими изобиловала первая чеченская война. Были и нестыковки, и равнодушие – все было. Но было и другое – стойкость, сопричастность, единение... Абсолютно самоотверженно работали врачи, оперируя раненых даже под обстрелами, несколько человек впоследствии были награждены орденами Мужества. Их коллеги в поликлинике все пять дней тоже не уходили с работы. Там был развернут полевой госпиталь. И врачи тоже работали на износ. Поначалу не хватало медикаментов, элементарного перевязочного материала. Обратились к жителям – принесите, у кого что есть дома: старые простыни, лекарства для раненых. Это обращение звучало из рупоров на абсолютно пустых улицах. И город вдруг словно ожил... Помочь старались все. Даже старенькие бабушки стрельбы не испугались – тащили к поликлинике сумки с простынями... Так вот. Июнь 1995-го – это трагедия Буденновска. Июнь 1995-го – это подвиг Буденновска. Всех, кто спасал, защищал, делился последним, всех, кто под пулями готов был прийти на помощь. Всех, кто в горниле беды сумел остаться человеком.
Фото: сайт РИА-новости, «Красная звезда», Фотохронограф.ру
