NOSTALGIE

Мысль человеческая не знает границ, времени и пространства. 
Она способна перенести нас в прошлое, вновь вызывая те или иные
переживания, ей доступны пока еще смутные горизонты будущего.
Ей нет преград, ибо она – мысль.

У французов есть песня с таким названием «Ностальгия». Я не знаток французского языка, хотя бывал во Франции десяток раз, да и спортсмены этой страны не раз приезжали к нам стажироваться. В русском языке, несмотря на всю его многогранность, иногда (довольно редко, но все-таки) натыкаешься на невозможность одним словом обозначить свое отношение к происходящему, как в данном случае надо говорить: «Воспоминания о прошлом». У них во французском куча своих заморочек, например, чтобы сказать сорок четыре, нужно говорить четыре раза по десять плюс четыре. Но тем не менее «Ностальгия» - это по-настоящему точно.
Есть песни, исполняемые на незнакомом языке, которые не требуют перевода, потому что способны бередить душу. Ведь слушателям зачастую нужны не столько слова, сколько чувства внутреннего воплощения, которые заставляют каким-то образом подпитываться той самой энергией, которой и наделен настоящий артист. За этой энергией, по большому счету, люди и ходят на концерты Певцов с большой буквы. А «Ностальгия» - эта песня про наше прошлое, о тех светлых и добрых моментах, которые мы прожили, учась дарить любовь и понимание друг другу.
Недавно по случаю открытия спортивного объекта довелось побывать на малой родине – в городе Светлограде. Родственников ни прямых, ни косвенных там уже нет, и поэтому посещение родных мест стало эпизодическими наездами. Зато в этот раз удалось застать дома третьих или четвертых хозяев нашего последнего петровского пристанища после отъезда родителей в Ставрополь. И наша старая и добрая хатка такая же, как и полвека назад, когда мы с батей ее надстраивали на два самана, ибо ранее головой цеплялись за бревенчатую «матку», а затем обкладывали кирпичом. Потом переносили в сарай добротную русскую печь (уж очень много места занимала в горнице), тот самый колодец, из которого когда-то качал воду на полив. Встреча с прошлым – это не только щемящая боль ностальгических воспоминаний молодости, это всегда маленький экзамен: все ли правильно было сделано тобой в ту пору, не наследил ли ты где-либо грязными сапогами собственного непонимания жизни, не оставил ли в людской памяти недобрых мыслей о себе. Ибо, как известно, вчера – это то, что готовит для каждого из нас день сегодняшний (кому светлый, кому – не очень), так же как и этим самым сейчас, в котором и находимся в данный момент, подготавливаем себе завтра.
Недавно ушел из земной жизни видный поэт нашего времени Андрей Вознесенский. В телепередаче, посвященной его творчеству, неоднократно показывали публичные выступления поэта в присутствии огромного числа людей. Он один (!) собирал стадионы, десятки тысяч поклонников своих стихов, своего таланта. То было особое время: шестидесятые годы прошлого столетия - знаменательный период так называемой хрущевской оттепели. Сейчас подобное невозможно не только представить, но и даже поверить трудно, что всего один человек, всего-то навсего читающий свои стихи, мог приковывать внимание тысяч, казалось бы, к тем обычным словам нашего с вами обихода, которые он как-то по-особому умел расположить в своих рифмах. Задумаемся, зачем все-таки люд шел на стадионы, ведь там не было магазинов, кафе, баров, музыки и прочих атрибутов современной тусовки – зачем все-таки шли, кто скажет? А ведь народ шел, гонимый внутренним голодом за питанием для душевного потребления. Значит, души или сердца того советского народа истосковались по правдивому слову, истосковались по истине, которую и нес им этот многим непонятный человек, имя которому - поэт. Что получается? Тогда, когда весь народ жил внатяг, когда практически все имели примерно одинаковое жалованье, примерно одинаково одевались, жили примерно в одинаково стесненных условиях, но тем не менее во многих была некая внутренняя потребность приобщиться к творчеству глашатаев свободы.
Помню, когда в 1965 году на магнитофоне «Днiпро-12» (первом семейном приобретении) до дыр гоняли взад и вперед заезженную пленку с записями Высоцкого, пытаясь их воспроизвести на бумагу, что-нибудь типа: «Протопи ты мне баньку по-черному, я от белого света отвык...» и т.д. Или чуть ли не из-под полы на ночь удавалось раздобыть самиздатовский вариант «Одного дня Ивана Денисовича» А.Солженицына. Волосы чуть ли не дыбом вставали от осмысления геройства автора... Помните, тот эпизод, когда Герой Советского Союза зэк залезал на чурбак, чтобы взглянуть на термометр, и с восторгом кричал: «Ура! Минус пятьдесят» - значит, не погонят на лесоповал. И нам было обидно и стыдно и за того зэка-Героя, и за себя. Это был тот период времени, когда практически любой доктор каких-нибудь точных или не очень точных наук непременно обязан был быть альпинистом или скалолазом, бегуном или моржом – почему так было и вдруг исчезло, ведь прошло-то всего полвека, страничка истории. Почему они лезли в горы или ныряли в ледяную воду? Думаете, что для физического здоровья – ошибаетесь напрочь. Тем самым они укрепляли свою силу воли, тем самым они питали свое внутреннее существо. Да, быть может, они все были атеистами «де-юре», но глубоко верующими «де-факто», чувствующими потребности некой подпитки всему тому, что находится внутри.
Лучшие фильмы, которые когда-либо были созданы в этой стране, опять-таки рождались все в том же промежутке времени, быть может, плюс десяток лет. Именно поэтому в самые праздничные дни современной жизни вся страна - кто в десятый, а кто и в тридцатый раз - опять с той самой ностальгией в сердце смотрит, как подвыпивший в бане паренек случайно улетел в другой город, где и нашел опять-таки случайно (хотя случайностей не бывает, мы-то знаем) свою любовь. И ведь никто в тех самых кинолентах ни с кем не дрался, никого не убивали, никого догола не раздевали, и всем нравилась эта, непонятная для иностранцев, наивная простота сюжета, потому что это было истинное искусство того времени. Почему нет таких фильмов сейчас? Все просто – потому что нет тех порывов души.
С позиций сегодняшнего дня нам всем (нет, наверняка не очень всем) представляется, какой серой и прозябательной была наша жизнь в те самые шестидесятые годы: на телеке одна программа, одевались во что попало, всеобщий дефицит всего ширпотреба плюс большевистская пропаганда о красивой жизни этак лет через двадцать. Но на проверку та жизнь была на порядок чище и на два порядка порядочнее. Люд был добр и отзывчив, доброжелателен и учтив. Ведь все, что есть сейчас, - изобилие изобилия всего и разного с импортными этикетками, а вместе с тем пустота духовная всех и вся, что явно говорит о том, что мы, народ шестидесятых, несомненно, с положительной оценкой прошли испытание нравственностью через относительную бедность. А теперь стране дали последний экзамен – проверку «медными трубами и золотым тельцом». И все – куда девались мораль и совестливость – все и всё позабыли в одночасье. «И как бросились все в распрекрасную ту благодать», помните песню «Райские яблоки» В. Высоцкого. Владимир наверняка предполагал и такое продолжение наших теперешних устремлений. Вот примерно этим и занимаемся в той самой благодати, толкаясь локтями. Люди так погрязли в материальных интересах, что на проявления души человеческой, выражающейся в отношении к людям, смотрят только с точки зрения улучшения своего имущественного положения. Их уважение измеряется теперь богатством того или другого, а не внутренним достоинством человека, забывая о том, что все мы уходим отсюда (после того, как...) с пустыми руками, с пустыми карманами и абсолютными нулями в чековых книжках. Забираем с собой только совесть как истинное мерило всего и вся, нажитого в наших жизнях.
И так хотелось бы, чтобы лет этак через пятьдесят какой-нибудь другой умник, анализируя свое прошлое (то есть наше сегодняшнее время), с некой ностальгией мог сказать: «Но все-таки тогда народ с честью одолел и тот последний экзамен».