Пусть памятником будет сильная Россия!
.Селения, большие и малые...
Курск, Орел, Белгород... Старинные, исконно русские города, ничем особенно не отличавшиеся от десятков и сотен подобных им в Центральной России. Вокруг разбросаны селения, большие и малые, с типичными русскими названиями – Александровка, Крапивка, Безлюдовка, Маслова Пристань, Ивановка, Прохоровка – обыкновенные села и деревни, что жмутся друг к дружке темными массивами рощ и садов, а в звонкие и теплые майские ночи прислушиваются к милому пению родного курского соловушки.
Города эти и селения стояли безмолвные, притихшие и, оцепенев, ждали неотвратимого.
Тут установилось то привычное для фронтовиков затишье, когда противник хоть и не предпринимает сильных атак, но докучает частыми ночными вылазками, действиями патрулей, бомбежками, внезапными и потому особенно коварными артиллерийско-минометными налетами.
Кто бы мог подумать в те весенние дни 1943 года, что здесь, у этих безвестных селений, которые значились разве что на командирских километровках, – что именно здесь через каких-нибудь два с лишним месяца развернутся грозные и величественные события?
История сохранила битву под французским городом Канны. Но довелось ли Каннам видеть хотя бы сотую долю того, чему стала скоро свидетельницей одна лишь здешняя Прохоровка? А ведь именно тут развернулось сражение, в итоге коего мир был спасен от фашистской чумы. Ежели под Сталинградом гитлеровское нашествие получило тяжелое ранение, но так или иначе смогло собраться с новыми силами и даже попыталось взять реванш, то на Курской дуге оно получило удар такой силы, что фашистам ничего не оставалось, кроме как, огрызаясь, ускоряя свой бег, катиться к Берлину, чтобы уже там быть поверженными полностью. Берлину ничего не оставалось, кроме как из окон домов выбросить десятки, сотни, тысячи белых тряпок, в то время как над куполом рейхстага развевалось красное полотнище гвардейского стяга.
Наши солдаты сделали свое большое и святое дело сначала на подступах к Москве в 1941-м, затем под Сталинградом в 1942-м, потом на легендарной Курской дуге в 1943 году.
Из училища – на фронт
Я был призван в ряды Советской Армии семнадцатилетним юношей 10 января 1943 года и тут же меня направили в Пермское пулеметно-минометное училище. Занятия проходили по 12 и более часов. Нас готовили для участия в боях на фронтах ВОВ в качестве командиров пулеметных взводов.
Среди курсантов были и уже прошедшие фронтовую закалку. Они говорили нам, что в вещевых мешках нужно носить не сухари и консервы, а патроны и гранаты, так как без сухарей можно обойтись, а без боеприпасов, а особенно без противотанковых гранат, можно легко погибнуть.
В июне мы окончили шестимесячные курсы и ожидали присвоения воинского звания – младший лейтенант. А 5июля 1943 года началось наступление немецко-фашистских войск на Курской дуге. Нас, закончивших обучение курсантов (нашего училища и еще трех), посадили в железнодорожные вагоны и направили на Воронежский фронт.
Эшелон двигался так быстро, что горячую пищу мы получили только один раз, в Кирове. Всех завели в большой цех, где уже были накрыты столы, в мисках налиты первое, второе и третье блюда. На прием пищи дали не более 15 минут.
Где-то на третьи сутки мы высадились на станции Старый Оскол, отсюда начался наш пеший поход к линии фронта.
Станковые пулеметы и ленты с патронами мы несли на себе. Станок пулемета весит 32 кг, а мы шли при жаре до 30 градусов.
Первая горькая потеря
Рано утром 11 июля, когда еще не взошло солнце, мы услышали стрельбу из пулеметов и автоматов, бывалые бойцы объяснили, что мы приближаемся к фронту.
Уже рассвело, когда мы подошли к хутору Веселому. Выяснилось, что старшина роты с бричкой, нагруженной боеприпасами, отстал. Мне и еще одному бойцу приказали встретить его и направить по полевой дороге догонять роту. Когда старшина подъехал к нам, в небе внезапно появились самолеты. Я, как стоял, так и упал в борозду, а мой напарник, тоже курсант нашего взвода, испугался и побежал. Посыпались бомбы, на меня обрушились комья земли. После того как бомбежка прекратилась, я стал искать своего напарника. Нашел его уткнувшимся лицом в землю. Стал тормошить, расстегнул бушлат. Напротив сердца из бушлата торчала вата. Так я впервые увидел смерть товарища.
Нас «утюжили» танками
В первый день боев мы отбили несколько немецких атак, нас беспрерывно бомбили вражеские самолеты, вела стрельбу немецкая артиллерия. Из-за волнения, напряжения сил и непривычной обстановки, когда горит земля, а от разрывающихся снарядов и бомб ничего не слышно, солнца из-за пыли почти не видно, видя погибших товарищей, я сутки и крошки не мог взять в рот.
На рассвете второго дня, а это было 12 июля 1943 года, мы увидели силуэты танков сзади наших траншей. Насчитали не менее 30. Утром они пошли на наши траншеи.
Пулемет «Максим» с огневой позиции пришлось снять, против танков он бессилен. Я с противотанковой гранатой в руке ждал команды, чтобы бросить ее в немецкий танк. Подавал команду боец с пехотным перископом. Одна граната, вторая, третья... Немецкий танкист, видя взрывы перед своим танком, не осмелился проехать через нашу траншею. Фашисты многократно пытались «проутюжить» нас, но мы остались живы.
Спустя более 50 лет я узнал, что 12 июля 1943 года наш 290-й гвардейский стрелковый полк вел бой с отборными частями немецкой танковой дивизии «Мертвая голова», оснащенной новейшими танками.
Им не удалось захватить наши окопы, и они отошли на позиции, откуда начали наступление.
За 11-12 июля 1943 года наша 95-я гвардейская стрелковая дивизия в боях потеряла убитыми 948 человек, 1469 человек были ранены, 729 человек пропали без вести.
Из числа пропавших без вести в плен к немцам могли попасть единицы, а большинство погибли под гусеницами немецких танков, погребенные в своих траншеях и до сих пор не похороненные по христианскому обычаю.
Война считается законченной только тогда, когда будет похоронен последний боец, павший на поле боя. Знаю, что поисковые отряды молодежи много работают по перезахоронению павших бойцов 11-12 июля 1943 года на Прохоровском поле.
В последующих боях на Курской дуге после Прохоровского сражения мне вместе с другими бойцам неоднократно приходилось отбивать атаки немцев.
23 июля 1943 года наши войска начали наступление, в результате мы заняли те позиции, которые наши бойцы занимали перед началом немецкого наступления. 25 июля я с другими бойцами выносил с поля боя на носилках раненого командира роты. Неподалеку разорвалась мина, меня ранило осколком, и я был отправлен в госпиталь в Тбилиси.
Третье ратное поле России
В народе Прохоровское танковое сражение назвали третьим ратным полем России после Куликовского и Бородинского сражений.
Мы, участники этого масштабного сражения, оставшиеся в живых, каждые 5 лет встречались на местах этих сражений. В Ставрополе нас было несколько человек. В 2003 году только я один ездил на встречу, вспоминая те дни и отдавая дань памяти погибшим товарищам.
Меня радует, что на Белгородчине чтят память о погибших воинах. Создан музей Прохоровского танкового сражения, установлены многочисленные памятники погибшим.
К 50-летию Победы здесь построили православный храм Петра и Павла, в Белгороде открыли диораму танкового сражения, а на танковом поле установили памятник «Победы».
А нас, участников тех боев, всегда встречают с почестями и как победителям отдают дань высочайшего уважения.
Желаю всем, особенно молодым, хоть раз побывать на местах боев Прохоровского танкового сражения, произошедшего 12 июля 1943 года. Здесь по-другому думается и об Отечестве, и о патриотизме, и о цене Победы, и о нашем мужественном народе, избавившем мир от коричневой чумы.
Потом в моей жизни было много боев. Войну я закончил в Германии, севернее Берлина, в составе восьмого гвардейского танкового корпуса 2-го Белорусского фронта в должности командира пулеметного взвода.
Пусть вечным памятником подвигу героев Прохоровского сражения, всех павших за свободу Отечества будет благодарность потомков и могучая, процветающая Россия.
Иван НЕГРИБОДА,
инвалид Великой Отечественной войны.
