Ставропольские романтики морей

Раньше в семье Ткачевых эти майские предпраздничные дни были самыми любимыми. Виктор Павлович и Галина Марковна очень любили встречаться с друзьями, с удовольствием откликались на предложения посетить школы. Эти дни были полны радостных встреч. Но так случилось, что в прошлом году такой вот яркий день 8 мая стал для Галины Марковны самым грустным. Тихо, ни словом, ни просьбой не побеспокоив жену, ушел из жизни ее муж – «последний романтик морей», как сказали о нем потом друзья... Хотя нет, не последний... Галина Марковна, как жена подводника, и сама уже давно стала таким романтиком.

Мальчишка военной поры

Ну ей-то к морю любовью проникнуться было немудрено. Она питерская, ветрами Финского залива с детства овеянная, а вот откуда у ее Виктора, выросшего в сухопутном Ставрополе, эта тяга к морским широтам взялась, она и по сию пору не знает. Он в 1931 году родился – детство выпало аккурат на время голода, а потом – войны. Не до того было родителям, чтоб по курортам детишек возить. Так что о море Виктор в своем детстве только из книжек знал... А служба у родителей была суровая – в органах правопорядка. Отец, Павел Стефанович, в 1941-м на фронт ушел добровольцем, отказавшись от брони. Погиб под Донецком. В 2013 году родным удалось выяснить, где именно похоронен политрук Ткачев, и они там всей семьей побывали. Очень Виктор Павлович тогда радовался, что к отцу съездил... Успел, годом позже уже бы не смог туда попасть. Война на Донбассе началась, и по тому селу, где политрук Ткачев вместе со своими бойцами последний бой принял, уже новая линия фронта пролегла, и с тех пор оно под контролем ВСУ...

…А тогда, в 1942-м, когда семья получила похоронку на отца, одиннадцатилетний Витька рвался на фронт. Даже из дома убегал – дважды военные патрули ловили ушлого пацаненка, снимали с эшелонов. Но он мысленно клялся себе, что все равно на фронт попадет. Немцев хотел бить – за отца и за ту свою детскую память о том, как мать, Клавдия Васильевна Ткачева, которая на своей оперативной работе давно уже не верила ни в Бога, ни в черта, укрывшись с детьми и другими женщинами в кукурузном поле, едва ли не молилась, прося спасти и сохранить хотя бы ребятишек... За два года до войны родителей перевели из Ставрополя (Ворошиловска) в Пятигорск. И вот перед самой оккупацией города-курорта именно ей была поручена эвакуация семей личного состава... Клавдия Васильевна знала, что немцы близко – не знала только, что они уже практически у городской черты. Женщины и дети на своей подводе чуть не выехали прямо под колеса немецких танков. Спасло то самое кукурузное поле, где им удалось затеряться и затаиться... Потом мать выполнила порученное задание – вывела она женщин и детей к нашим, а позже все они уехали в эвакуацию в Баку.

После освобождения нашего края от фашистов Витька с матерью вернулись уже не в Пятигорск, а в Ставрополь. Вопреки всем внутренним распорядкам пацан дневал и ночевал в управлении, делал здесь уроки – Клавдии Васильевне, видимо, так было спокойнее за сына – хотя бы потому, что из ее кабинета удрать на фронт ему было проблематично.

И тут было принято решение об открытии в Ставрополе суворовского училища. Так Виктор Ткачев стал суворовцем.

Это был первый набор – очень интересный. На одном потоке со ставропольскими мальчишками учились ребята из Югославии. Сдружились они тогда. Правда, потом пути их с сербами, конечно, разошлись, тогда советское руководство с Броз Тито рассорилось по политическим мотивам. А вот среди земляков возникшая в их юные «суворовские годы» дружба через всю жизнь пронесена была. Хотя из всех однокашников в моряки только Виктор подался.

Правда, не сразу попал – в первый год на вступительные в Ленинградское военно-морское училище он опоздал. Пришлось год поработать в родном суворовском училище пионервожатым и тренером. Зато на следующий год в Риге открылось военное училище, готовящее офицеров-подводников, и Виктор Ткачев стал курсантом.

Парень был счастлив. С успехом постигал он секреты морского дела. И по окончании получил назначение в Балаклаву. Но на «югах» прослужить ему довелось недолго. Судьбой и местом постоянной приписки стали для офицера-подводника Ткачева северные моря и Балтика.

А город Ленинград, в котором он некогда так мечтал учиться, подарил ему любовь, которая оказалась на всю жизнь.

Детство за колючей проволокой

К моменту знакомства с Галиной Виктор был уже «матерым» морским волком, закаленным жаркими ветрами Севастополя и студеными – Мурманска. Он только получил назначение в Крондштадт, и тут судьба улыбнулась молодому офицеру смущенной и нежной девичьей улыбкой.

Глядя на эту милую девушку, никто и подумать не мог, какие испытания ей уже довелось пройти и пережить.

Говорят, что детские воспоминания самые яркие. Однако в жизни Галины Марковны именно они оказались самыми мрачными.

Нет, память ее хранит и яркие радостные картинки из раннего детства. У Гали была дружная семья, и друзей-ровесников было много и в ее ленинградском дворе, и потом – в Карелии, куда на работу был направлен ее отец перед самой войной. Он руководил там лесопильным производством.

Уникальную красоту тамошних мест Галя в ту пор еще не могла оценить. Но жить среди лесов и озер девочке понравилось. Но вскоре загрохотала война. Причем в буквальном смысле. Вдалеке за речкой Свирь слышалась канонада, полыхало зарево пожарищ.

Отец Гали был призван на фронт уже в первые дни войны. Все подотчетное ему большое хозяйство осталось на матери. Кому чего сдавать и передавать, было непонятно – фронт рядом, рабочие уехали один за другим. Так и остались они одни на лесопилке – шестилетняя Галя и ее мама. Но вскоре стало ясно, что не оборудование спасать надо, а жизни. И, захватив самое необходимое, мать с маленькой дочуркой стала пробираться к городу Вознесенску, где жила ее подруга. Была надежда хоть у нее укрыться.

Но укрыться от оккупантов было бы еще можно, а вот от недоброго соседского глаза – не получилось. В оккупированном городе хозяйничали в основном не немцы, а финны. Часть местного населения к ним относилась лояльно, это еще в Финскую войну проявлялось. Вот кто-то из таких «сочувствующих новой власти» и донес на мамину подругу – мол, пришлых приютила, русских... За ними пришли. А потом отправили в лагерь в Петрозаводск.

Это был, конечно, не Освенцим или Бухенвальд – тут опыты на детях не ставили, в печах никого не сжигали. Женщины жили в бараках вместе со своими детьми. Утром взрослых угоняли на работы, ребятишки оставались в лагере. Тем не менее это был концентрационный лагерь, который погубил или искалечил очень много жизней. Слишком уж скуден был дневной паек – даже не похлебка, а болтанка какая-то из воды и муки и чего-то еще малосъедобного. Первый год люди еще ничего – держались, а на второй стали умирать десятками... Особенно дети... Галя тоже уже совсем обессилела – ей не хотелось ни двигаться, ни вставать с топчанчика, ей даже на воздух не хотелось, хотя раньше, как и все дети, она очень радовалась любой возможности выбраться из барака...

Жизнь девочки, по сути, спасла их знакомая, которая раньше работала под началом Галиного отца на лесопилке. Увидела в толпе женщин, которых гнали на работы, знакомое лицо и отыскала их потом, наверное, заплатив кому-то из надзирателей. И с этого дня стала каждый вечер приносить девчушке что-то из нехитрой снеди (картошку или морковку). Просто перекидывала сверток через колючую проволоку как можно дальше, а мать подбирала. Близко к ограждению подходить было запрещено под страхом расстрела на месте. Женщины обе рисковали, но Галюню они таким образом спасли...

А потом эта добрая женщина (тетя Леля), которую Галина Марковна всю жизнь вспоминает с благодарностью, и вовсе вызволила их из плена. Дело в том, что местным жителям (представителям финно-угорских народностей) новые власти разрешали брать себе в дом прислугу из числа заключенных концлагеря. Этим тетя Леля и воспользовалась, и они жили в ее доме – конечно, не в качестве прислуги – вплоть до момента, когда в город вошли советские войска. Это было весной 1944 года. День освобождения запомнился Гале радостным буйством красок расцветающих садов...

…Но потом их ждали новые испытания – в 1946 году, вернувшись в Ленинград, Татьяна Васильевна с Галей не нашли своего дома. Его просто не было. Оказывается, деревянные строения на окраинах осажденного Ленинграда в блокаду были разобраны на дрова. Но с жильем они хоть как-то устроились (их приютила родственница), а вот с пропитанием было туго. Из-за пометки в документах о пребывании на оккупированной территории Татьяну Васильевну нигде не хотели принимать на работу. И из вещей у них почти ничего не было, чтобы продать или поменять на продукты. Так что мать и дочь Коносовы буквально голодали. Этот страшный период для них кончился только в 1948 году, когда их наконец разыскал отец, о котором они ничего не знали с начала войны (ведь даже номера его полевой почты у них не было)... А Марк Иванович точно так же всю войну ничего не знал о судьбе своей семьи... Но когда она наконец воссоединилась, это было просто счастье. Да и жить стало полегче. По сути, только в том самом памятном для них 1948 году для Коносовых закончилась война.

С Крайнего Севера на Северный Кавказ

К моменту знакомства с Виктором Галина окончила дошкольный техникум, работала в детском саду там же, в Ленинграде. Когда муж получил назначение в Мурманскую область, уезжать из родного города девушке было жалко, но любовь оказалась сильнее.

На Крайнем Севере им довелось дожить-дослужить до самой пенсии.

Конечно, всех тонкостей и сложностей службы мужа Галина Марковна не знала. Но, безусловно, понимала, насколько эта служба и опасна и трудна. Поэтому, провожая Виктора Павловича в очередной поход, всегда волновалась. Особенно когда от расположения штаба к причалу выезжали военные машины, начиналось активное движение. Тогда не только она – все понимали: что-то случилось... Их маленький военный городок у Кольского залива был словно зажат между сопок, так что все, что происходило, было как на ладони.

Виктору Павловичу тоже довелось хлебнуть лиха в походах. Как говорится, и горели, и тонули, но с Божьей помощью каждый раз возвращались. Было, что ликвидировали пожар из-за короткого замыкания, было, что «провалились» в глубокую яму. Лодка тогда резко пошла вниз и потеряла управление, то есть нырнула на глубину, где давление воды могло не позволить ей всплыть. Но экипаж, сохранив присутствие духа, все-таки смог заставить заработать отказавшие было системы подлодки... Был в военной биографии Виктора Ткачева период разведывательной деятельности, когда он, офицер-подводник, как говорят моряки, «ходил» на гражданских судах в далекие плавания. Задачей его было определить возможности подхода и прохода подводных лодок к интересующим нас берегам...

В последние годы службы Виктор Павлович командовал кораблем-доком. Это был, по сути, ремонтный завод на плаву – огромная махина, способная при необходимости поднять на свой борт подводную лодку в любой части Мирового океана...

Ну а когда пришло время увольняться с флотской службы, Виктор Павлович с женой и дочерью вернулся в родной город.

– Вот так и попали мы, – с улыбкой говорит Галина Марковна, – с Крайнего Севера на Северный Кавказ, да еще и поселились в Северо-Западном районе.

Но к удивлению и радости семьи Ткачевых, в нашем сухопутном городе оказалось очень много моряков. Так что сразу появились новые друзья, отыскались старые. И жизнь на «гражданке» была насыщенной и интересной. Тем более что Виктор Павлович еще целых 20 лет работал в СевКавНИПИгазе.

Он очень любил общаться с детьми, радовался их интересу к флотской службе. Он узнавал в этих ребятах себя в годы своей «суворовской» юности.