«В горах дожди, в горах седое небо»…

Продолжение. Начало в № 72, 73 – 74, 75

Когда мы проснулись, всё было засыпано снегом. Это становится критичным. Не сохнут вещи, начинают подмокать спальники, в которых мы спим. Осторожно задаю мужикам вопрос: «Может, домой?». «Нет, только вперёд», – говорят они. Другого ответа я и не ждал. Они – альпинисты, и этим всё сказано.

В Даргавском ущелье у нас остаётся непосмотренным один крупный объект – Мидаграбинские водопады. Они считаются самыми высокими в Европе, хотя при чём тут она – непонятно. Наше желание во всем и всегда равняться на Европу привело к тому, что мы забыли о себе. О своей самобытности, о своей культуре, о красоте своей души.

Но погода такая, что даже если мы поедем в Мидаграбинское ущелье, то ничего там не увидим. Водопад слишком высокий – 600 метров, а тучи висят у нас буквально над головой, иногда опускаясь туманом вниз и лишая нас всякой видимости.

Ехать через Какадурский перевал по снегу на летней резине тоже не стоит, и я принимаю решение сделать крюк через равнину. А для начала посмотреть новейшую наскальную живопись Северной Осетии.

Мы направляемся в сторону турбазы Кахтисар. Прямо перед ней стоит старый бульдозер. На таком работал мой отец, успел поработать и я. Останавливаюсь, чтобы сделать снимок. Техника выглядит рабочей. Хотя краска облезла и выгорела, но бульдозер жив, и это радует. Он – как привет из прошлого, предвкушение чего-то большего, что ждёт нас чуть дальше, буквально в ста метрах.

Мы выезжаем на ступень, где была турбаза Кахтисар, и я каменею. Турбазы больше нет. Все деревянные корпуса сломаны, от них не осталось ничего, кроме бетонных столбиков, торчащих из земли. Нет столовой, нет нашей «молотилки» с камнем, торчащим прямо в стене. Понимаю, что нам лучше не останавливаться. Я предполагал нечто подобное: тот музей под открытым небом, которым турбаза была много лет, не мог сохраняться вечно. Рано или поздно кто-то захотел бы забрать эту территорию себе, что, скорее всего, и произошло.

Димка спрашивает: «Остановить?». «Нет», – отвечаю я. Это было ударом в прошлый раз, когда мы возвращались с Казбека, теперь я на это смотреть просто не хочу. Если вы вдруг окажетесь в Осетии и решите посмотреть на турбазу Кахтисар, знайте – нет фантома, который хранился у нас в памяти сорок лет. Остались только фотографии и воспоминания.

Мы проезжаем через всю территорию и останавливаемся у гладкой скалы. В прошлый раз я уже рассказывал, что здесь нет дороги. Был оригинальный, чуть ли не единственный на весь Кавказ бремсберг (подъемное устройство с вагонетками, применяемое на горных выработках), который поднимал людей наверх из Кобанского ущелья. Увлекательный аттракцион, который умер вместе с турбазой.

Дорогу в скалах пробили с помощью новейшей технологии: скалы пилили тросами, и получились гладкие стены, похожие на полотна картин. Естественно, нашлись люди, которым в голову пришла мысль наполнить эти «холсты» содержанием.

Одну скалу обпилили до состояния стола, и на ней сделали смотровую площадку. Мы поднимаемся наверх, чтобы заглянуть в Кобанское ущелье. Там есть стол и лавочки, можно устроить пикник с видом на живописные окрестности. Жаль, идёт дождь, и сегодня здесь не посидишь. Мы делаем несколько фотографий на память и садимся в машину. Из всех картин, нарисованных на стенах, меня заинтересовала одна. На ней – Диана-охотница, очень похожая на актрису Киру Найтли. Этот арт-объект появился здесь одним из первых. На очередном витке серпантина мы его увидели. На картине нет ни надписей, ни автографа художника. Только хештег #myhoodisgood. Думаю, по нему можно без труда найти автора.

Куда бы ты ни перемещался, девушка следит за тобой глазами. Стрела Дианы-охотницы тоже всё время направлена в твою сторону. Игоря и Димку это по-настоящему поразило. Они снимают видео, двигаясь мимо картины слева направо. Эффект тот же…

Внизу ущелья начинается современная асфальтированная дорога. Мы подъезжаем к Гизельдонской ГЭС, построенной по плану ГОЭЛРО. Я выхожу из машины и немного возвращаюсь, чтобы сделать несколько снимков. За шумом реки не сразу слышу странный рёв: похоже, кто-то пытается привлечь моё внимание. Я отвлекаюсь от видоискателя и смотрю правее. Из-за колючей проволоки мне семафорит охранник, явно показывая – завязывай съёмку. Он в бронежилете, с автоматом в руках. И тут я вспоминаю, что времена нынче не те, что раньше. Я машу охраннику рукой: мол, понял, разворачиваюсь и иду к машине. Раньше сюда можно было прийти на экс-курсию, а теперь это стратегический объект.

Мы снова садимся в машину и едем вниз, к трассе вдоль гор. Справа памятник жертвам ледника Колка.

Нет алых роз и траурных лент,

И не похож на монумент

Тот камень, что покой тебе подарил.

Как Вечным огнём, сияет днём

Вершина изумрудным льдом…

Памятник построен помпезно, с размахом, но такое ощущение, что его мало кто посещает. Все едут наверх, в Кармадон. Всё случилось там, и только там можно ощутить всю глубину трагедии.

Продолжение следует