Война и мир настоящего «трубача»

Завтра – годовщина вывода войск из Афганистана и День памяти воинов-интернационалистов, погибших при выполнении задач на территории других государств. Все помнят кадры с идущей по мосту через Амударью войсковой колонной с красными знаменами на броне... Это было ровно 34 года назад.

В Афганистан входили через мост Дружбы

Такое название носил тогда мост потому, что соединял два города: узбекский Термез и афганский Хайратон. А возводили его советские строители в 1981-1982 годах... Вот такие мы, русские, странные «агрессоры» – вслед за военными в «захваченные» нами города приходят строители и гуманитарные конвои... Были такими, такими и остались... Да и слава Богу, что не «объевропились»...

Николай Иванович Лукьянченко по мосту Дружбы тоже проходил, только не в 1989-м, а в 1983-м, и не оттуда, а туда. В Афганистан 18-летний Николай сотоварищи входили пешим порядком. Страшно не было. Было скорее интересно.

Николай с самого начала знал, что попадет в Афган – в военкомате этого от парней скрывать не стали. Потом была учебка в Термезе...

Николай помнит первое впечатление от этого приграничного советского города. Когда увидел его окрестности в окно вагона, ощущение было словно в другой мир попал. Или в другой век. Верблюды, погонщики в полосатых халатах и тюбетейках. И сам Термез в старой его части с глинобитными кварталами, расписными минаретами, узкими восточными улицами. Парень такие картинки раньше только в кино видел. Но знакомиться с красотами древней архитектуры и зодчества времени у солдат особо не было, ибо командиры-инструкторы гоняли новичков усиленно.

А перед самой отправкой «за речку» новобранцев у самой границы в чистом поле высадили, точнее – в пустыне. И была у них на всех одна палатка, одно бревно и один топор. Это чтоб костер можно было развести и сухпай согреть. Ну для Николая это было не испытание. Он в селе вырос (в Ореховке Петровского района), в трудовой многодетной семье. Знал, как с топором управляться. Надо сказать, что все навыки (строительные и слесарные), полученные в родном колхозе и ПТУ, в армии парню очень пригодились.

А поутру командир построил солдат и приказал двигаться по мосту цепью... Навстречу новобранцам так же пешим порядком шли дембеля... Для одних Афган закончился, для других он только начинался...

«Трубач» – специальность опасная

Николай Лукьянченко попал в трубопроводные войска. В армии служивших в этих войсках называли «трубачами». Солдаты обеспечивали прокладку и охрану трубы, по которой осуществлялась перекачка авиабензина из Хайратона на авиабазу Баграм.

Кстати, из заграничных военных аналитиков тогда мало кто верил, что русским удастся таким образом транспортировать топливо через перевалы, по которым рыскали банды душманов. Но нашим, как всегда, удалось невозможное. Уникальная это была работа и с технической точки зрения, и с точки зрения обеспечения безопасности. Случалось, что на отдельных участках за сутки приходилось отражать по 7-8 атак на трубопроводы.

А на некоторых участках дежурство приходилось нести круглосуточно. Группа охраны при этом была небольшая – 5-6 человек. Так что дежурили по два часа, попеременно сменяя друг друга...

А у Николая и в расположении части дел было невпроворот. Очень востребована оказалась его строительная специальность. Поначалу солдат поселили в палатках, а к зиме командир решил построить казарму из местного камня. И тут вся надежда была на Лукьянченко, и парень ее вполне оправдал. Был на этой «стройке века» «и жнец, и швец, и на дуде игрец»: сумел совместить работу каменщика, прораба, проектировщика, слесаря... Словом, возвели и обустроили солдаты для себя казарму.

Нас цветами встречали и фугасами рвали

А тут к зиме ближе дети афганские стали к расположению батальона наведываться. Прямо гурьбой лезут к проволочному ограждению: «Расик, – кричат, – дай шапку!» или просто «Дай вещи!». «Расик» означает русский, как вы поняли... Сами босыми ножками перебирают, обуви ни у кого нет. А холодно уже... Однажды с пацанами девочка прибежала, тоже босенькая... Николаю так жалко ее стало. Пошел уговаривать старшину дать для детишек что-нибудь из списанного... Уломал... Вынес кое-какие теплые вещи, кинул через проволоку, ребятня на этот ворох налетела, выхватывают друг у друга – чуть не передрались... Убежали, а под вечер бегут опять, «обновки» на себя намотали и тащат за собой мешок какой-то. Подсунули под проволоку, кричат солдатам: мол, тебе, расик. Дыню и арбуз притащили, оказывается. Как афганцы их сохраняли до зимы – Аллах знает. Но арбуз и дыня хорошие были, вкусные... И без подвохов всяких. Искренняя, одним словом, это была благодарность местных жителей русским солдатам. Такое тоже случалось. Афганистан в то время был вообще страной контрастов, в том числе и в отношении афганцев к русским. Для одних шурави были спасителями, для других – врагами.

Как в песне Игоря Морозова:

Нас цветами встречали и фугасами рвали -

Было дело – хлебнули чудес...

«Чудес с фугасами» тоже хватало. На трубопроводе пытались устроить диверсии, «трубачам» устраивали засады... Опасная была служба. В ежедневных тяжелых трудах да службе ратной, где все человеческие качества как рентгеном высвечиваются, иногда крепкая дружба завязывается и на всю жизнь потом остается. У Николая Лукьянченко тоже в Афгане настоящие друзья появились. А самый лучший – Витька Седловец из Мурманска. Вместе они в Афган входили, вместе служили, вместе в засаду попали, вместе потом по госпиталям скитались. И выжили, слава Богу, оба. Потом Виктор даже на свадьбу к Николаю приезжал со своего далекого Севера. Дружком у него был...

…Ту засаду душманы хитро подготовили. Снизу подрезали трубу на участке, который каждый день наши военные обследовали. Обычно из поврежденной трубы топливо фонтаном вверх било, а в тот раз авиабензин вниз лился, а издали этого и не видно было, потому что бандиты там сверху все верблюжьей колючкой засыпали. И под трубой лужа целая натекла. Короче, когда Николай и товарищи приблизились, рвануло так, что мама не горюй. Виктор и Николай получили серьезные ранения, и, не случись там вертолет, который в считанные минуты эвакуировал раненых с места подрыва, бойцы погибли бы от потери крови. Парней выхаживали в санбате, потом в Ташкенте, потом в Ростове. Осколки-то врачи вынули, раны затянулись, а вот со зрением была беда. Глаза пострадали и от осколков, и от горения бензина... Конечно, после лечения Николай был комиссован, и двадцатилетнему парню пришлось заново выстраивать свою жизнь.

Жизнь пришлось выстраивать заново

Нет, он не был брошен: дома ждала большая семья, готовая помочь, колхоз даже квартиру воину хотел предоставить. Но тот отказался, потому что в большом крестьянском хозяйстве практически в любой специальности нужен, как говорится, глаз да глаз. А Николай был почти что незряч. Но он не хотел быть обузой. «Поеду в Ставрополь, – сказал парень родным. – Там есть общество слепых и предприятие для таких, как я». И правда, нашлась для него работа, которая Николаю даже нравилась. Он стал работать слесарем-сборщиком (розетки, провода и все такое). Здесь же и жену свою встретил.

Люба, тоже имея проблемы со зрением, работала на том же предприятии, жила в том же общежитии и однажды вышла на площадку просто подышать воздухом...

– Что ты здесь стоишь? – весело крикнул ей пробегавший мимо парень.

– Тебя жду! – ответила бойкая дивчина.

…Ответила так, как привыкла отвечать. А слова-то пророческими оказались. «Любовь нечаянно нагрянет»... Не так много времени прошло, Николай с Любой поженились и прошли вместе все испытания, уготованные судьбой. Самые трудные выпали на лихие девяностые. Рухнула страна, закрылось предприятие. А у них – двое маленьких детей. Но Николай руки не опускал. Он, как и многие тогда, торговал на рынке, вообще брался за любую работу. Потом насобирал деньжат и купил дачку. Домик обустроил, участок засадил... Холил-лелеял свой огород, не жалея ни сил, ни времени. Помогала дача выживать, очень помогала. А Николаю все хотелось и домик как-то приукрасить. Он там каждую железочку, каждую жердочку с любовью прибивал да приделывал. И думали супруги Лукьянченко, что впоследствии вовсе переберутся из города на дачу. Да, оказалось, не судьба. Сожгли их домик. Помните, было время, когда по окрестностям Ставрополя дачные постройки горели с незавидной регулярностью. Бомжи спьяну поджигали или некто злонамеренно палил, не знаю, но это была беда.

Николай Иванович тяжело пережил этот удар, он в эту дачу свою столько и сил и души вложил, она для него как родная была. Все мечтал восстановить домик. Да тут новая беда грянула. В 2016 году у него умер брат. И горе подкосило здоровье. Случился инсульт, из которого его всей семьей поднимали. Люба рядом была, дочь с сыном... Любовью да молитвами подняли. Пусть только по квартире, пусть не без посторонней помощи, но сейчас он передвигается. И голова светлая. А это – уже победа над недугом, уже счастье. Счастье и то, что Николай Иванович знает: его очень любят. Видите на фотографии, как вся квартира украшена шарами к дедушкиному дню рождения. Любовь Васильевна рассказывает, как муж ждет этого дня, как он любит, когда вся его семья собирается вместе за одним столом... Женщина с гордостью поделилась: «У нас две замечательные внучки Вика и Ева. А скоро будет и внучок!»

Фото из архива семьи Лукьянченко