Война и жизнь. часть 2

В поселке с ласковым названием Новосветловка, склонив голову, на каменном постаменте стоит солдат Великой Отечественной. У его подножия – мемориальные плиты. Их семнадцать. Здесь имена двадцати девяти казненных фашистами сельчан и солдат, которые в 1943 году погибли в бою за освобождение поселка. В августе 2014-го Новосветловку тоже пришлось освобождать от фашистов. То, что творили здесь бойцы «Айдара» и польские наемники, даже много видевшие за эту войну ополченцы вспоминают с содроганием.

Обыкновенный фашизм

До недавнего времени на стене одного за домов, бывшего в период оккупации поселка штабом небезызвестного батальона олигарха Коломойского, красовалась надпись: «Смерть сепарам! Слава «Айдару!». «Славные» хлопцы с остервенением претворяли этот лозунг в жизнь. Об этом нам рассказал наш попутчик в этой поездке ополченец Варан (он был героем одной из публикаций «Вечерки» - «Война и люди. Чтобы оставаться русскими»)…

- Чуть дальше, под Хрящеваткой, эти «воины» сожгли автобус с беженцами. А вот тут, у столба, они семью нашего ополченца зверски убивали. «Светлячок» его позывной был… Его повесили, а жену и детей поставили на колени и заставили смотреть на казнь. А потом всех положили – пулями в затылок…

- Так, получается, их кто-то из односельчан выдал.

- Да, к сожалению. В любом месте у этих тварей «сочувствующие» находятся… В Луганске мы тоже корректировщиков огня отлавливали, и все они местными жителями оказались.

Я вспомнила, как в прошлую поездку один из ополченцев на передовой под Чернухино, который сам был родом из Новосветловки, рассказывал, как «доблестные украинские воины» таранили танком Дом культуры.

- А зачем? – спрашиваю я Варана. – Чего они добивались? Устрашения? Так местные жители – дедушки, бабушки, женщины, дети и так наверняка были запуганы…

- А это не на них, а на нас было направлено. Они не только в Новосветловке такое делали, когда понимали, что их скоро из села выбивать будут. Прикрывались таким образом мирными жителями. И они бы сожгли их заживо, но не успели – мы не дали.

Да, «не дали» жестко. Картина окрестностей маленького поселка на реке с детским названием Луганчик похожа на поле битвы. По обочинам дорог, на спортивных площадках поселка до сих лежат груды искореженного металла, остовы обгоревших бронемашин, на обугленной броне которых теперь белыми буквами выведено: «Спасите людей Донбасса»… А вот и танк, который наводил пушку на купол церкви. Его башня лежит прямо напротив храма… Видимо, в танк было прямое попадание, сдетонировал боезаряд, и машину разнесло в клочья… Можно сказать, что это Божья кара. Только вот к людям в военной форме, которые поворачивают дула пушек в сторону женщин, стариков и детей, не подходит слово «Божья»… Чем, собственно, айдаровцы и поляки, которые расстреляли детей ополченца Светлячка, сожгли автобус с беженцами и пытались сжечь ни в чем не повинных людей в храме в августе 2014 года, отличаются от фашистов, что в феврале 1943-го расстреляли простых жителей Новосветловки и бросили их в братскую могилу, над которой теперь возвышается советский солдат со склоненной головой. Чем эти «истинные украинцы» отличаются от «истинных арийцев», которые живьем сожгли на глазах у жителей захваченного в плен советского танкиста?.. Да ничем. Это все тот же «Обыкновенный фашизм», который во всей его чудовищной сути представил в своем великом фильме советский режиссер Ромм… Он его снял через 20 лет после войны, и мировая общественность была потрясена увиденным. Интересно, сколько лет и десятилетий потребуется нынешней мировой общественности, чтобы прозреть, или она уже вовсе не способна прочувствовать потрясение?..

Почему так досталось Новосветловке? Почему именно сюда так называемыми вооруженными силами Украины было стянуто столько бронетехники?.. Стратегия. К августу 2014-го в кольце находились и Луганск, и основной район сопротивления Ровеньки – Краснодон – Свердловск. Сообщеие между ними было разорвано, санитарные и гуманитарные конвои сутками и неделями ждали «коридоров». А «коридоры» сплошь и рядом тоже приходилось пробивать. Освободив в районе Новосветловки и Хрящеватого дорогу между Краснодоном и Луганском, ополчение получило стратегическое преимущество.

Жителям этого многострадального поселка, конечно, было не до военного анализа. И входившие в поселок ополченцы никак не думали о том, что их будут встречать цветами и словами благодарности. Но это было. Тот же Варан рассказывает: 

- Когда наша колонна вошла в Новосветловку, многие люди вышли к обочине. Они махали нам руками, кричали «спасибо!». Нас встречали как освободителей.

…Конечно, людям трудно, очень трудно. С наступлением сумерек поселок абсолютно безмолвен и безлюден. Мы увидели только одного дедушку, который шел куда-то по своим делам мимо храма. Пока мы набивали ему сумку продуктами, он все повторял: «Спасибо» - и больше ни о чем не мог говорить… И только прощаясь, с трудом вымолвил: «Мы ведь с бабкой уже год ничего не получаем»… Однако дедушка уже улыбался – радостно и совершенно искренне. Он помахал нам вслед и бодро зашагал через дорогу – даже на палочку, кажется, меньше опирался. Спешил, наверное, порадовать свою «бабку»…

Я не хочу быть украинкой – я хочу быть человеком!

Городок Ирмино, что рядом с Первомайском, местные жители до сих пор с гордостью называют «родиной стахановского движения». Правда, с горечью замечают: «До войны были городом, а сейчас у нас жителей, наверное, и на поселок не наберется»… И все-таки жизнь продолжается. В ноябре, несмотря на обстрелы, здесь были открыты детский сад и школа-интернат.

А раньше здесь был детский дом. Только вот выехали ребятишки в начале лета в лагерь в Одессу, а оттуда их домой обратно не отпустили. Украинское министерство решило их судьбу иначе. Детский дом в Ирмино расформировали, а детей разбросали по разным детдомам. А ребята, рассказывают педагоги очень скучают, звонят все время. «Когда вы нас заберете?» Что тут ответишь? И рады бы забрать, да кто ж разрешит… Некоторые спрашивают: «А может, мы вам не нужны?» - «Кто вам такое сказал?!» - возмущаются учителя. «Да говорят тут»… Ну, собственно, понятно, никто детям об их бывшем доме ничего хорошего не скажет. Их и так перевоспитывать приходится – по нынешним украинским меркам, не тому их в «сепаратистском городе» учили. У них ведь не только сейчас, но и раньше праздники были, которые нынче на Украине запрещены.

К Пасхе, например, из рисунков уже новых своих воспитанников педагоги целую выставку составили. И картинки все праздничные, светлые, словно и нет войны. Сейчас ребятишки готовят выставку к Дню Победы. И линейка торжественная будет, и концерт. Только бы не было никаких провокаций. Но ничего, перед светлым Христовым Воскресением жителей Ирмино и Первомайска тоже угрозами закидывали, обещали устроить «кровавую Пасху». Но Бог миловал, обошлось.

Кстати, даже в такие тяжелые времена родители предпочитают отводить детей в детский сад. Привозят и оставляют от выходных до выходных ребятишек из Ирмино, Первомайска, Стаханова. Родителям так даже спокойнее – дети накормлены и, если опять что случись, в интернате есть свое бомбоубежище. Летом, когда обстрелы начались, жители всех окрестных домов именно здесь прятались.

На территории школы – пять огромных воронок от снарядов, местами разворочена тротуарная плитка, посечен осколками фасад. Тогда добротный школьный подвал многих от гибели спас.

Хотя страшно было очень

- Земля ходуном ходила, а в подвале все еще резче слышно, - рассказывает завуч школы Нина Адамовна Мова. - Сначала вообще паника была. Дети кричат, пытаются к мамам в подол спрятаться. Там с нами был ребенок трехдневного возраста. В такой антисанитарии. Ведь ни воды, ничего не было. Кое-как через несколько дней его с матерью ополченцы в Луганск вывезли… А там в подвале даже мужчины пенсионного возраста плакали… Да что там – у нас собаки во дворах заикаться стали, лай у них какой-то прерывистый стал. Горя много и у нас, и особенно в Первомайске, сколько людей погибли, сколько с ума сошли… Да, не всякий выдержит, когда увидит, как его родных или соседей по кускам собирают… И ведь самые страшные обстрелы были в праздничные дни: на Рождество, на старый Новый год. В первое перемирие они нас вообще решили добить. Ирмино по всему периметру снарядами изрыто – даже кладбище…

- Вообще, когда пытаются уничтожить то, что для любого нормального человека свято, - это не похоже даже на гражданскую войну, так действуют агрессоры, захватчики. Вот я в этот приезд впервые услышала, что ополченцы нынешнюю войну на Украине называют Великой Отечественной…

Нина Адамовна тяжело вздыхает:

- Я не знаю, как все это назвать. Не принимаю и определения «братоубийственная война». Какая же она братоубийственная, когда тот «брат» хуже бешеной собаки стал. Я, например, даже фамилию свою иной раз называть не хочу… Менять я ее, конечно, не буду, но… Обидно, что мы на одном языке говорим, а человеческий язык забыли… У меня тоже родственники на Западной Украине. Говорят, вот мы приедем порядок у вас наведем. Я говорю: приезжайте, ребята, приезжайте… Трубку к окну подношу, а там грохочет. Слышите, говорю. Замолкают, а потом сразу: это не мы – это Путин. Я им: елки-палки, мы же видим, откуда и кто стреляет! Путин и Россия нам хотя бы куском хлеба помогает, всем необходимым. А вы чем помогли?! Вы посмотрите, кого вы выбрали!.. Доскакались, домайданились! Когда вы в Киеве покрышки жгли, мы здесь работали… Нам отсюда тоже было непонятно, чего вы там в масках и с кастрюлями на голове ходите. Осатанели совсем. Ну а они все свое: ты не понимаешь – это путинская пропаганда. Это зомбирование… Я им объясняю: меня зомбировать не надо – мне достаточно в окно выглянуть и на город родной посмотреть, во что его превратили… Вы нас обвиняете, что мы поддерживаем сторону ополчения. Да. Поддерживаем, потому что с вашей стороной уже невозможно жить. Вы же сеете смерть! На это мне ответили: «Это чтобы вы знали». «Ну теперь мы уже все хорошо знаем, - сказала я. – Я не хочу быть украинкой – я хочу быть человеком!»

Звенит звонок на перемену. Из кабинетов шумной гурьбой выбегают ребятишки. Самую маленькую девочку учительница ведет за руку.

- Это наша Дашенька, - говорит Нина Адамовна. – Вместе с нами в бомбоубежище была во время обстрелов. Завуч смотрит на резвящихся ребятишек и тихо добавляет: «Дети. Дети войны… Вроде заиграются, забудутся, а от громких звуков вздрагивают. У нас мальчик есть, который во время одного из обстрелов дара речи лишился, говорить перестал… Занимаемся мы с ним, конечно. Мама приходит, спрашивает, что делать, чем ему помочь. Нужно его, конечно, и врачам показать. Но мы советуем в школу его обязательно водить. Ведь для любого ребенка очень важны друзья, общение, поддержка… А в нашей ситуации это лучшая психологическая помощь».

Вот за эту помощь многие родители благодарны директору школы Надежде Николаевне Терехиной. Это была ее личная инициатива – открыть в опустевшем детском доме интернат с детским садом. Вот учатся дети, готовятся к праздникам, живут обычными детскими радостями. И уже одно это вселяет надежду на то, что война останется в прошлом, что дальше будет жизнь…

(Продолжение следует.)