Жаркое лето 2014-го
Елена Павлова
(Продолжение, начало в №№ 151, 152.)
…Каждый день к 6 утра мы приезжали в комендатуру. И если поначалу я отмечала, что среди ополченцев большинству за тридцать, а иногда – и за пятьдесят, то потом стала замечать все больше и больше молодых лиц. Да и новобранцы ежедневно собирались у комендатуры уже не по одному-два человека, а большими группами. И это были в основном молодые ребята. Все местные. Некоторые еще не поставили в известность родных о том, что идут в ополчение. Это их первый самостоятельный мужской выбор. А вот армейской школы у большинства из этих пацанов – никакой. Так что пока, как в известном фильме, «в бой идут старики». А необстрелянных новичков нужно все-таки к этому подготовить.
Надо учить не только воевать, но и выживать
Этим и занимался председатель военно-патриотического клуба «Русские витязи» Николай Жмайло, а теперь ему на смену приехал руководитель такого же клуба из Центральной России. Они не специально «засланные» и никем не оплачиваемые инструкторы. Свои фронтовые дороги в Афгане они прошли рядовыми, таковыми и вышли в запас. И помощь в подготовке ополченцев - это их личная и абсолютно бескорыстная инициатива. Ведь важно не только выиграть бой, сражение, войну, но и сохранить жизни солдат.
Командиры это понимают, поэтому сразу же выдали приказ о проведении занятий по строевой и боевой подготовке личного состава и составили график этих занятий. А вот среди ополченцев были поначалу некоторые тихо ворчащие: мол, зачем нам строевая подготовка, когда идет война, которая сама всему научит. Но Николай Федорович внятно объяснил, что армейская служба начинается со строевой подготовки. Без этого воинской части не бывает, а бывает банда. Ну а потом бойцам стало просто интересно, даже тем, кто с автоматом за эти несколько месяцев сроднился – особенно когда проводились занятия по технике русского рукопашного боя и школе выживания. К тому же к пониманию необходимости освоить элементарные навыки подталкивала и сама жизнь. Это хорошо, что рыжеволосый молоденький парнишка умудрился забыть свой пулемет возле дерева не на боевом выходе, а во время занятий в расположении части. Хорошо, что не учебная, а реально объявленная в один из дней воздушная тревога оказалась ложной.
Надо сказать, что ощущение (неужели сейчас начнется и здесь) было не из приятных.
…Все-таки я сугубо гражданский человек, поэтому в первые секунды даже не поняла, что прокричал бегущий от здания комендатуры ополченец. Дошло со второго раза: «Воздух!». Не прошло и минуты, как мы были уже в бомбоубежище. Вспоминая короткий путь к спасительному подвалу, сама себе улыбаюсь: страшно не было – было обидно. Три дня при жаре в сорок с лишним градусов я «паковалась» в джинсы и кроссовки (вдруг придется прыгать с машины, куда-то бежать и т.д. и т.п.). И ничего подобного делать не приходилось. Стоило на четвертые сутки облачиться в легкое платье и совсем не военные желтенькие сланцы, и на тебе, пожалуйста. Но ничего, до укрытия доскакала, как антилопа, даже ни разу не споткнулась.
Прислонившись к кирпичной кладке, все ждали и прислушивались. Было тихо. В дверь заглянул офицер:
- Где наблюдатель с вышки?!– гаркнул он.
- Я здесь! - донеслось из глубины бомбоубежища.
- А чего ты здесь, когда ты должен быть там!
За парня вступились сердобольные женщины-повара:
- Не ругайте мальчишку. Ничего не объяснили пацану, теперь он же и виноват! Ему сказали стоять - он стоит, команда «Воздух!» - он побежал…
…Да все же понятно. Ни этот парнишка, никто другой не готовил себя к войне. Такого никто не ждал, даже когда Донбасс шел на референдум. Но теперь приходится учиться всему и сразу. Это может пригодиться в любой момент – и не только на передовой, но и на блокпосту, на территории части.
Корректировщики
В тот раз самолет, гул которого стал сигналом для объявления воздушной тревоги, отбомбился скорее всего где-нибудь в районе Антрацита. Но гарантий, что авиация противника так и будет обходить стороной Ровеньки, конечно, нет. И вряд ли для противника являются секретом места дислокации штабов ополчения. Люди в городе, как уже говорилось, разные. Есть и своя «пятая колонна». Как же без нее?..
…Надо сказать, что мне повезло. Я выезжала на несколько дней раньше своей группы, и обошлось «без приключений». Мои боевые товарищи, покидавшие зону ополчения в конце прошлой недели, в районе Краснодона чуть не попали «под раздачу». Причем в районе, который у ополченцев не считается наиболее опасным. Разговор за чаем прервал протяжный свист, и поодаль что-то «чпокнуло», «Это миномет! К машине!» Николай Жмайло вывел «уазик» за железнодорожное полотно.
Слава Богу, обошлось. В первую очередь для тех, кто находился на территории части. Второй и третий снаряды легли практически рядом с забором.
- Явно работал корректировщик, - говорит Николай Федорович. – Из «зеленки» - тут она повсюду. Скорее всего, метили в склады с оружием…
Прибыли ополченцы, начали прочесывать местность.
Ребята из батальонной разведки говорят, что в последнее время им частенько приходится иметь дело с небольшими диверсионными группами, которые действуют на территории.
- И кто эти диверсанты? Откуда переброшены? – интересуюсь я.
- Не обязательно переброшены. Тут и свои фашисты имеются. Недавно взяли двоих. Оба местные. Один - молодой - пулеметчик, Ваней зовут.
Второму за 60. Этого даже по имени называть не хочется. Но в городе у нас он личность известная. «Батькивщинец», все за Юлю Тимошенко здесь горло драл. Параллельно преподавал в школе начальную военную подготовку. Учитель, так его растак. Дома у него нашли два пулемета, противотанковую мину, пистолет и гранаты. Он был руководителем диверсионной группы, которая должна была заминировать участок дороги накануне прохода по ней колонны с беженцами.
- Хороший учитель, - констатирую я… - видать, нигде и не кольнуло, что в этой колонне вместе с другими детьми и его ученики могли выезжать…
- Да нигде у них не колет. Это не одурманенный пропагандой подросток. Это давно вызревший идейный нацист.
…Все-таки эту гражданскую войну на Украине готовили все 24 года ее самостийности, методично вбивая в головы юных идеи об украинской исключительности, о засилье москалей и прочее. Сейчас мы видим крайние формы и результаты такой «политработы». А начиналось-то все исподволь. Например, с изменения надписей на памятниках Героям Великой Отечественной войны.
Имена героев-молодогвардейцев знал каждый школьник Советского Союза. Группа комсомольцев-подпольщиков действовала в Краснодоне, а мученическую смерть приняла здесь, в Ровеньках. В самом центре города возвышается монумент, запечатлевший последние минуты жизни молодогвардейцев, а по периметру установлены мемориальные плиты с именами: Олег Кошовий, Любов Шевцова. Герой Раднянску Союзу. Слава Богу, что слово «Союз» на украинский не переводится. Дело даже не в том, что парни и девчата, объединившиеся в «Молодую гвардию», были в большинстве этническими русскими. Просто они были гордостью и памятью всего советского народа, победившего фашизм. Когда в начале 90-х тут меняли надписи на мемориальных плитах, на Украине еще только собирались растить Иванов, не помнящих родства. Тогда еще было нереально запрещать празднование 9 Мая по всей стране и расстреливать праздничные шествия в День Победы, иначе бы памятники Героям, павшим в борьбе с фашизмом, просто сносили. 20 лет назад обошлись «малым»: мемориал сохранили, но украинизировали. Это как раз то, чего так и не удалось сделать в Севастополе, где жители неоднократно пресекали любые попытки «укрокорректировки» на памятниках истории… Жизнь показала, как они были правы.
Женские лица войны
Чем больше узнаешь о таких вот «учителях», которые готовы взрывать идущие к российской границе колонны беженцев с детьми, о том, как детально складывалась система обработки общественного сознания, тем чаще ловишь себя на мысли, что удивляешься уже не тому, что украинский народ оказался массово и губительно манипулируем. Поражаешься, что в таких условиях многим людям удалось сохранить чувство принадлежности к русскому миру и любовь к своей малой родине, причем – жертвенную любовь.
Это ощущаешь наиболее обостренно, когда видишь женщин или совсем юных девчонок на войне и слушаешь незатейливый рассказ об их жизни. Светлана Алексиевич посвятила фронтовичкам Великой Отечественной произведение «У войны не женское лицо». Да, война противоречит самой женской природе, но у нее много женских лиц, прекрасных и одухотворенных, с особым светом уставших, но ясных глаз. Помните, как в том же легендарном фильме «В бой идут одни «старики» Ромео прервал пытающего шутить о подвиге Кузнечика: «Я не знаю, какой мы с тобой подвиг совершим, но то, что эта девочка на войне...» Когда приходит беда, некоторые женщины оказываются сильнее своих мужчин…
Вот, например, Наташа. «Сильная половина» ее семьи (муж и взрослый сын) уехали от войны в Россию, а она пришла в ополчение. Ее родной городок Старобельск нацгвардия заняла 10 мая, за день до референдума. Наташа с горечью говорит: «Мы просто не успели… Собрали сто тридцать человек ополчения, но не успели вооружить. В Ровеньках ополчение начали формировать на месяц раньше и сохранили за собой город».
Конечно, сторонникам федерализации из Старобельска пришлось бежать. И она, вместе с двенадцатью товарищами, пришла сюда. Как сложилась судьба остальных ополченцев, ей неизвестно. Зато она знает, что возвращаться в родной город ей некуда. «Нацики» прибрали к рукам всю собственность бывших активистов, в том числе и ее дом, и магазин.
- Меня, - рассказывает Наталья, - даже мать упрекает: «Вечно тебе больше всех надо. Было у тебя все и ничего не стало»…. А я не жалею. Если не защитим сейчас Донбасс, наши деды, что с фашистами здесь воевали, нас с небес проклянут. Теперь наша очередь фашистов бить… Вот только наш комбат противник того, чтобы женщин на передовую посылать. А я все равно буду проситься.
На фотографии Оля и Ира, медсестры («сестрички», как зовут их бойцы). Одной 29, другой 26, а на вид – и вовсе юные хрупкие девчонки. Ольга до войны работала в строительной фирме, жизнь заставила освоить медицинскую специальность. К тем, кто бомбит сейчас города Донбасса, у девушки личный счет имеется. Отец, тоже ополченец, на блокпосту попал под обстрел, лишился ноги.
- Вы с отцом вместе пришли в ополчение? – спрашиваю я.
- Нет, - качает головой Оля, - я раньше…
- А в Центральной, Западной Украине у вас есть знакомые, друзья…
Девушка кивает:
- Были, только теперь, считай, нет. Мой друг детства, который из Ровеньков уехал работать в Киев, не только мне – родной матери звонить и писать перестал. Их там настолько запугали Россией и террористами, что они телевизору верят больше, чем нам. Еще Интернет у нас работал, он мне пишет, воодушевленный такой: «Ты там держись. Я приеду тебя от сепаратистов спасать! Я в нацгвардию записался». Я ему отвечаю: «Ты что, больной? Ты, между прочим, сейчас с «сепаратисткой» общаешься». Не поверил сначала. Ну а теперь мы для него врагами стали. Не исключено, что он тоже где-то неподалеку. Против нас воюет.
Ира слушала подругу и гладила крохотного котенка. Ее и саму хотелось приласкать, по-матерински прижать к себе, такой она казалась доверчивой, маленькой и беззащитной. Оказалось, Ира и сама мама. Сыну Данилке четыре года. Он с бабушкой в России, в безопасности, но все равно она очень скучает. Сейчас, правда, стало легче: ее родное село Дьяково, что почти на окраине Ровеньков, ополченцы у нацгвардии отбили. Ира смотрит на меня распахнутыми глазами и тихо произносит: «Домой очень хочется». Но она знает, что дом хоть и близок, да путь к нему коротким не будет. Она по профессии операционная сестра. Этим летом хотела в медицинский институт поступать, но в планы вмешалась война. Девушка говорит, что решение идти в ополчение она приняла сразу. Даже мама ее поддержала. Она совершенно не понимает здоровых мужиков, которые войну стараются пересидеть.
- Вот вчера подхожу к магазину, на скамейке здоровые мужики сидят. А я-то в камуфляже. Они меня окликают: «Девушка, скажите, до нас война не дойдет?»…
- И смех и грех. Ну слава Богу, не все мужчины за чужие спины прячутся.
Ирина соглашается:
- Конечно, не все. У нас в батальоне замечательные ребята. Надежные. Только очень тревожно за них, когда они на задании, - девушка смущенно улыбается. – А я здесь с парнем хорошим познакомилась, он предложение сделал.
Ольга тоже здесь, на войне, свою любовь встретила. Я от души желаю девчонкам счастья. Они уже с лихвой навидались и настрадались в свои молодые годы. Пусть только их хранит Бог.
- Вы верите в Победу? – спрашиваю я девушек.
- Конечно, - говорит Ольга. – Поэтому мы здесь.
А Ира тихо добавляет:
- Мы в ребят своих верим.
