Эльбрус. Август 1992 года

19.08.1992. В этот день мы собираем мусор. Нас снимает телевидение и в середине сентября выходит материал в экологической программе «Триада». Мы позируем с Машкой, таская один мешок с мусором на двоих.

Двое наших соседей-ростовчан из ВВС (не путать с буржуйской программой!), абсолютно не похожих внешне, рассказывают всем, что они близнецы, демонстрируют одинаковые куртки, свитера и даже носки. Успех они имеют колоссальный.
В этот день случается хохма. Утром наша комната готовит овсянку, очень, кстати, вкусную. В обед москвичи пытаются повторить этот подвиг, но у них ничего не выходит, то, что они сготовили, многие просто отказываются есть. Тогда Андрей, один из братьев-близнецов, старшина ВВС, берёт свою тарелку и отправляется к немцам, за другой стол, где и предлагает попробовать овсянку одному из них. Немец пробует, говорит «гут» и начинает есть. Андрей о чём-то с ним общается и возвращается с бутербродами, колбасой и сыром. Машке это нравится, и она тоже относит свою тарелку немцу. Они едят, улыбаются, а мы от смеха закатываемся под стол.

У Виктора, жена которого спасла меня от «горняшки» сегодня день рождения, празднование начинается в столовой. Об этом объявляют во всеуслышание, читают Виктору мои поздравительные стихи, словом, всё проходит на ура!

Андрюха спорит с нами, что сейчас пойдёт к немцам на третий этаж и вернётся с бутербродами. Никто ему не верит, и он уходит. Через некоторое время он приносит два небольших бутерброда и рассказывает, как всё произошло. Андрюха заваливает к ним в комнату, и первый вопрос, который он слышит, такой:

— Офсянка?
— Яа, яа, — отвечает Андрюха
— Найн, найн, — вопят немцы, но отделаться от Андрюхи у них получается только с помощью бутербродов.
Наш хохот слышен не только на третьем этаже, но и внизу, в ущелье.
В общем, время ростовчане проводят весело, но на вершину подняться им так и не удаётся.

20.08.1992. Утром мы провожаем их вниз. Жаль расставаться, чего стоят только «близнецы» – Юра и Андрей, а ещё Виктор с Викой, очень тактичный Армен и старший группы по кличке Француз, который всё время ругается.
В этот день можно подняться на вершину, но не хочется торопиться. Мы отправляемся с Машкой на скалы Пастухова, чтобы лучше акклиматизироваться. Идём потихоньку, никуда не торопясь, кошек у нас нет, пуховок тоже, словом – налегке. Я беру только палки, Машка идёт с рюкзаком. Доходим до скал, но нам этого мало.

Погода солнечная, хотя с седла временами несёт позёмку. Здесь, на высоте 4800 метров, это достаточно непрятно. Мы идём дальше, от колышка к колышку, надеясь добраться до начала траверса. Позади остаётся вязанка кольев, вмёрзшая в лёд, я пытаюсь выдернуть хотя бы один, но у меня не получается. Машка начинает отставать. Володя Тюгаев говорил, что где-то на середине траверса будет 5000 метров, я хочу дойти до этой отметки. Я прохожу по десять шагов, а после останавливаюсь, чтобы восстановить дыхание. Идти я могу дольше, но лёгкие не выдерживают такой нагрузки. Временами отворачиваюсь, чтобы переждать порыв ветра с позёмкой. В такие моменты я вижу Машку, она продолжает настойчиво идти за мной. Траверс кажется нескончаемым. Вешки стоят здесь не реже, чем раньше, но дойти от одной до другой за один раз уже не получается. Я замечаю, что, хоть и медленно, но они остаются позади. Следы разделяются на несколько троп, одна цепочка чуть выше, другая немного ниже, иду по нижней. За перегибом пока ничего не видно, но очень хочется туда заглянуть.

Временами я останавливаюсь отдохнуть и искоса смотрю на горы. Освещённые солнцем, они кажутся безмятежными, но солнце совсем не греет, и на тепло рассчитывать не приходится.

Остаётся позади последняя вешка, но это ещё не перегиб. Подмерзают ноги, всё-таки туристические вибрамы по сравнению с альпинисткими – это полная дрянь. Когда я подхожу к перегибу, Машка где-то на середине траверса. Я хочу её подождать, но понимаю, что замёрзну, и иду дальше по набитой ровной тропинке. Уровень её почти не поднимается, значит, это высота седла. Идти нелегко, порывы ветра теперь приходят справа, с вершины, они вполне могут сорвать меня с тропинки, а мне даже нечем зарубиться. Я падаю на колени каждый раз, как позёмка подлетает ко мне метров на пять, ботинки тут же скрываются под холмиками крупы. Как только порыв проходит, я вскакиваю и почти бегом продолжаю двигаться вперёд. В седле ветер дует, как в трубе, из меня выдувает последнее тепло. При каждом порыве ветра я сажусь, чтобы меня не свалило с ног, и понимаю, что на вершину сегодня мне не попасть, хотя и очень хочется.

В седле я останавливаюсь напротив хижины, тропинка дальше заметена. Хижина – одно название. Это в книге Шатаева она ещё функционирует, теперь же изо льда торчат две стены и крыша, приюта здесь больше нет.

Хочется хотя бы взглянуть с седла на другую сторону, на зелёные равнины Кавказских Минеральных Вод, но я рискую замёрзнуть. Я принимаю решение: разворачиваюсь и бегу вниз. Бежать трудно, я устаю, но не останавливаюсь. Ветер дует в спину и в бок, я пригибаюсь, стараясь не сорваться с тропы. На перегибе встречаю Машку, она хочет идти дальше, но подстраховать некому, и мы отправляемся вниз.

На седло я поднимаюсь за 4,5 часа, покорив новую для себя высоту в 5300 метров. Володя говорил, что «горняшка» начинается с 5000, но со мной ничего не происходит, значит, силы рассчитаны верно. Спускаться легче, хотя в горах бывает наоборот. По дороге встречаем несколько человек, кто-то из них в этот день ещё поднимается на вершину.

Когда мы приходим на Приют, у нас уже новые соседи, москвичи, они собираются на вершину и очень серьёзно об этом говорят. Вечером собираем с ними мусор.

21.08.1992. Сегодня день рождения у Володи. Сергей из Ленинграда, знакомый Гаврилова, варит по этому случаю очень вкусный суп.

Собираем мусор. Москвичи собираются и выходят на скалы Пастухова, им тяжело, они только вчера поднялись на Приют. Ходят они очень долго, но возвращаются живые и даже с желанием с утра выйти на вершину. Мы тоже уже созрели. Каждый день на Эльбрус поднимается до сорока человек, мы наблюдаем эту картину, и она подстёгивает нас к активным действиям. Прошла первая эйфория, последующие сомнения, мы готовы и собираемся утром выходить. Мы берём пуховики, перекусываем, нормальные ботинки раздобыть мне не удаётся. Спать ложимся рано.

(Продолжение следует.)

горы, записки