История большой трагедии маленького города
Нина Погребная«Вечерний Ставрополь» совместно с музеем истории медицины Ставропольского государственного медицинского университета открывает цикл материалов о жертвах холокоста – о врачах, исследователях в области медицины и тех, кто остался со своими близкими до конца. Всего от рук оккупантов в Ставрополе погибло четыре тысячи человек, в числе которых 660 душевнобольных, 33 сотрудника Ставропольского медицинского института и 39 членов их семей.
Почти все еврейское население нашего города уничтожили сразу – в августе 1942 года, однако небольшую группу людей не тронули: им пришлось работать «под свастикой». Оставили предусмотрительные захватчики особо «полезных» евреев, например, исследователей в области клинической медицины. Среди тех, кому нацисты снисходительно позволили находиться рядом с собой, был и Яков Шварцман, профессор, заведующий кафедрой факультетской терапии.
Сегодня у нас есть уникальная возможность узнать судьбы этих людей. Это результат кропотливой работы по сбору информации из всех возможных (и невозможных) источников сотрудниками музея СтГМУ. Про Якова Шварцмана сейчас известно достаточно много благодаря невестке профессора Людмиле Шварцман, которая сама вышла на Ставропольский университет. Она – супруга Самуила Шварцмана, сына Якова Шварцмана, сумевшего благодаря наставлениям отца выбраться из оккупации вместе с отступающими советскими частями. Именно от ставропольских исследователей, в частности, из диссертации Елены Войтенко, женщина и узнала спустя почти 70 лет о том, как погиб ее свекор. Первые найденные данные послужили началом плодотворного сотрудничества с музеем СтГМУ, за которым последовал обмен информацией. Теперь в музее есть не только выписки из актов и протоколов, но и фотографии и живые воспоминания, которые Людмила Шварцман собрала в рассказ о своей семье и подарила ставропольским исследователям.
Руководитель музея СтГМУ Андрей Карташев признается, что именно благодаря родственникам погибших, которые хотят собрать всю возможную информацию о них, историки СтГМУ понимают, что их работа кому-то действительно нужна. Ведь порой приходит чувство, что уже найдено и изучено все, однако внезапно появляется инициативный человек, который приносит с собой новые факты и знания. Во многом именно благодаря общественному интересу музей и вышел на международный уровень.
Яков Шварцман родился в 1876 году в Балте, где провел свое детство в компании двух младших братьев. После окончания гимназии все трое решили связать свою судьбу с медициной. Яков Шварцман поступил в Варшавский университет, который успешно окончил в 1903 году, после практики приехал в Одессу, где начал работать в еврей-ской больнице.
«У него, как видно, был особо чувствительный слух. Когда он выслушивал сердце, он слышал целые симфонии, – пишет Людмила Шварцман в рассказе «История семьи Шварцман». – Он слышал то, что другие не слышали. Он умел отличить истинный инфаркт от мнимого. К нему обращались как в высшую инстанцию. Он должен был вынести окончательное решение: перенес человек инфаркт или нет. Было немало пациентов, у которых он после тщательного обследования буквально исключал ранее поставленный диагноз. К нему съезжались со всей Украины. Ему верили».
С началом войны Одесский медицинский институт эвакуировали, но семья Шварцмана не успела на «институтский» поезд: профессор не мог оставить нетранспортабельную мать без присмотра, на вокзал семья отправилась только после того, как организовала старушке дальнейший уход. Так Яков Шварцман, Анна Шварцман, его жена и двое сыновей оказались в Ставрополе (Ворошиловске) в начале августа 1941 года.
Целый год семья жила довольно спокойно, пока на город не обрушился град снарядов и бомб.Попытка экстренно покинуть Ставрополь на поезде не увенчалась успехом – прямо в котел паровоза попала бомба. В этот момент пожилой профессор принимает решение по спасению детей – указывает им, как выбраться из охваченного огнем города. Сам он не думал о том, чтобы уйти. В годы Гражданской войны Яков Шварцман перенес брюшной тиф, что сказалось на его физическом состоянии: пешком он просто не мог долго передвигаться. У его жены Анны была возможность бежать вместе с сыновьями и их двоюродной сестрой, но она не смогла оставить мужа.
12 августа 1942 года нацистское командование оглашает первое «Обращение к еврейскому населению», эвакуированному из других мест, с призывом собраться на площади у вокзала с целью переселения. «14 августа последовало второе «Обращение к еврейскому населению», предлагающее всем евреям, постоянно проживающим в Ставрополе, явиться на регистрацию», – говорится в советском архивном акте. Всех, кто пришел, расстреляли за городом.
Но группе научных работников предложили продолжить работу. Их поставили на учет в гестапо и дали отсрочку.
«Яков Самойлович Шварцман занимался вопросами терапии в области кардиологии, работал над лекарством миоль, – рассказывает Андрей Карташев. – Нацистов это заинтересовало, поэтому какое-то время он продолжал работать и в оккупированном городе. Это связано с тем, что в 20-е годы прошлого столетия главными проблемами в области медицины стали сердечно-сосудистые заболевания и онкология, ведь раньше, до изобретения вакцин и сывороток, люди часто умирали от инфекционных заболеваний. Теперь же с ходом медицинского прогресса особо актуальными стали исследования в области кардиологии и онкологии, поэтому захватчики и не тронули его ни в первую, ни во вторую волну уничтожения еврейского населения».
По рассказу студентки мединститута Надежды Пачиной, она, рискуя жизнью, встретилась с профессором Шварцманом ближе к 19 сентября. Яков Шварцман поделился с ней произошедшим на площади во время регистрации.
«К нему подошел немецкий офицер. Он представился и сказал, […] что он слушал его лекции по терапии. Он предложил ему свою помощь, но объяснил, что может спасти только одного», – передает устные воспоминания Людмила Шварцман.
Профессор отверг это предложение, потому что не мог бросить жену, оставшуюся в городе вместе с ним.
Ночью 19 сентября, вспоминают соседи Якова Шварцмана, в квартире профессора на 4-м этаже был какой-то шум – пришли нацисты, потом все стихло.
Когда профессора арестовывали, офицер гестапо Рауш, отмечено в акте, возмутился условиями, в которых жил исследователь в области медицины, и предложил Якову Шварцману переехать на лучшую квартиру, «достойную старого заслуженного профессора».
На следующий день, 20 сентября 1942 года, группа врачей и ученых, оставленных в живых, была уничтожена в душегубках-газвагенах автомобильными выхлопами по дороге в лес, где закапывали трупы.
«Самуил передал мне Надин рассказ в 1949 году, – пишет Людмила Шварцман. – Я через 70 лет пересказала его доктору Карташеву. На этом эстафета закончилась. Воспоминания вернулись домой».
Фото предоставлены музеем истории медицины Ставропольского государственного медицинского университета.
Продолжение следует.