Противостояние варварам

Практически каждое второе государство мира уже успело официально заявить о войне, которую оно объявило международному терроризму на своей территории. Хотя тут, скорее, наоборот, – войну развязал как раз терроризм. А как ему противостоять? Президент иститута стратегических оценок профессор МГИМО Александр Коновалов вносит в формулировки некоторые уточнения: «Терроризм – это метод… Что бороться с методом? Надо бороться с его носителями». Александра Александровича в качестве эксперта выступал не так давно в программе «Времена» Познера на 1-м канале и «К барьеру» Соловьева на НТВ. И вот второй уже раз он согласился ответить на вопросы ставропольских журналистов. Радиомост с Москвой был организован радиостанцией «Русь» совместно с московским клубом региональной журналистики «Из первых уст».

В начале разговора Александр Коновалов обозначил суть того, что стоит за взрывами, захватами заложников, которые происходят в странах с совершенно разными укладами, уровнем жизни:

— То, с чем мы имеем дело сегодня, попытка экспансии радикального ислама. В этой фразе ключевое слово радикальный. Попытка переустройства существующего мира, базирующаяся на том, что мир несправедлив (это правда), что существующая цивилизация в развитых странах больна очень многими болезнями (это и коррупция, и наркотики, и организованная преступность) и мир должен быть переделан по образу исламистских (подчеркиваю – не исламских, а исламистских идеологов). Но для этого нужно сначала уничтожить препятствия. А препятствия – это мы с вами. России достается больше, чем другим странам, потому что мы – страна менее организованная, более расхлябанная и страшно коррумпированная. К тому же есть и этнический компонент – мы страна многонациональная, многоконфессиональная. И этим очень активно пользуются. У нас часто накладываются две проблемы: проблема борьбы с международным терроризмом и проблема непродуманной, подчас дуболомной политики федеральной власти, которая в очень тонких ситуациях межнациональных, межконфессиональных отношений забывает о правах человека, не учитывает специфику каждого региона.

У нас проблема международного терроризма имеет конкретную форму, которая связана не с идеологией противостояния, а с конкретными вещами, имеющими место в каждом регионе: такими как борьба за контроль над финансовыми потоками, идущими из федерального центра, очень малый объем валого продукта, произведенный на душу населения. Это проблема всей страны. Может, из-за нерешенности социальных проблем на юге России, у вас она чувствуется острее. А вообще существует определенный рейтинг стран по уровню защищености от коррупции. Так вот, за последний год рейтинг России заметно снизился. Мы прочно укрепились на 120-м месте – между Сьерра-Леоне и Нигерией.

— Значит, борьбу с коррупцией можно поставить во главу угла в антитеррористической войне?

— Не только. У этой борьбы много составляющих, главная из которых идеологическая. Идеологию не раздолбишь самолетами и не расстреляешь из орудий. Идеологии можно противопоставить только идеологию. Задача, конечно, совершенно необходимая, но до нее руки не доходят у нашего руководства, да и сложно это очень…

— В отношении Запада и Америки к террористам прослеживаются двойные стандарты. То бишь те, кто взрывает у них – действительно террористы, а те, кто бесчинствует в России, – «повстанцы». Как вы думаете, перестроится ли когда-нибудь сознание мирового сообщества, чтобы единым фронтом выступить против всеобщей угрозы? Сумеет ли так называемый «золотой миллиард» договориться между собой и стать единым в этой борьбе?

— Я не знаю, когда он сможет договориться, но я точно знаю, что если он не сумеет этого сделать, то борьба с международным терроризмом закончится в пользу террора. Это нападение варварства на цивилизацию. В условиях мировой биполярности история в очередной раз улыбнулась. А когда история улыбается, то мороз по коже… Сейчас все бывшие противники по холодной войне сели в одну лодку. То есть надо принципиально менять уровень координации… Друг ли нам Америка, враг ли нам Америка – на данный момент важно не это — ясно, что у нас на десятилетия вперед общие проблемы, которые мы можем решить только вместе. Если мир не сумеет скоординироваться, то ситуация такая: варвары атаковали цивилизацию очень развитую, а вследствие этого очень уязвимую. В нашу цивилизацию встроено огромное количество механизмов, которые могут быть использованы на разрушение. Если не успеем объединиться – то варвары имеют серьезные шансы на успех.

— Терроризм на Кавказе проявляется в более изощренной, чем во всем мире, форме. Ощущение, что он не привнесен извне, а взрощен здесь.

— Если вспомнить нашу историю с 1917 года, то внутренние границы, административные границы республик, областей и краев очень часто менялись, исходя, как тогда казалось, из некоторых экономически рациональных вещей или оттого, что это больше соответствовало тогдашним политическим взглядам. Но никогда границы не являлись линией естественного раздела между нациями и народами. Если мы начнем во всем этом копаться, мы такой ящик Пандоры откроем, что мало нам не покажется. Но там, где границы не соответствуют чаяниям, традициям и истории развития народа, это почти в каждом случае и наверняка еще будет очень долго откликаться

— Но ведь и сейчас запущен крупномасштабный проект укрупнения регионов. Слава Богу первыми лицами не озвучивается, но в околокремлевских кругах бродило, например, мнение о целесообразности объединения северокавказских республик со Ставропольским краем. Мол, якобы это может привести к изменению политической обстановки на Кавказе. Что вы думаете по этому поводу?

— По этому поводу в первую очередь нужно думать вам. Мне из Москвы это видно хуже. На мой взгляд, тут можно наломать таких дров, из которых потом не выбраться. Чем держались советские административные границы, которые никогда не готовились к тому, чтобы стать государственными. Они держались несколькими механизмами: спецслужбы, КГБ и партийные механизмы. В каждом ауле, в каждом селе была партийная ячейка и за каждым первым секретарем союзной республики (национальным) стоял второй секретарь – русский, присланный из Москвы. И самая страшная угроза для руководства – быть обвиненным в национализме. Обратно это уже не вернется. А замену этой структуре так и не придумали. А все республики многонациональны – и начинается передел, кто будет контролировать нефть, кто — рыбодобычу… Если регион объединить, передел начнется мощный. И что делать в этом случае? Просто назначить из Москвы генерал-губернатора, который всем скажет «цыц»! Ой, сомневаюсь, что сейчас это будет эффективно.

— Нестабильности на Кавказе и так хватает. Говорят, громадные средства на дестабилизацию активно поступают из-за рубежа. Однако в России используются и внутренние ресурсы для финансирования разных джамаатов и организацию терактов. Тот же Басаев заявляет, что он воюет на бюджетные деньги Российской Федерации. Да и «Норд-Ост» был профинансирован одним из московских банков…

— Пресечение финансовых потоков – одно из основных направлений борьбы с терроризмом. Однако я не очень с вами соглашусь, что на организацию террора нужны громадные деньги. Во всяком случае не такие громадные, как мировые военные расходы. Терроризм создал по миру сеть расчетно-кассовых центров, в которой очень грамотно «замылены» вполне легальные транзакции с отмыванием черных денег и передача этих денег в любую точку земного шара на нужды террористических организаций. Это делается мгновенно. И это достижение современной банковской системы. Для того чтобы эффективно бороться с финансированием терроризма, нужно осуществить гигантские мероприятия по перестройке банковской системы (с одной сторону, нельзя нарушить коммерческую тайну, с другой – надо анализировать огромное количество фондов). Что касается заявления Басаева, то в этом вопросе я склонен ему поверить. В стране нет более выгодной криминальной деятельности, чем восстановление чеченской экономики, нигде нельзя так удачно зарыть деньги в землю, как восстанавливая что-то и тут же это взрывая.

— А что нужно менять в силовой составляющей борьбы с терроризмом?

— Спецподразделения и МЧС у нас работают в режиме пожарной команды. Потом нам обычно рассказывают, как хорошо и удачно прилетел Шойгу в голубом вертолете, восстановил дома и даже провел батареи парового отопления… Понятно, что надо работать на опережение. Это сложно – наши спецслужбы столько раз реформировали, от них столько всего разного требовали. Несмотря на это они у нас много чего умеют. Безусловно, нужны боевые спецподразделения, но нужны люди, которые будут действовать глубоко на враждебной территории. Они заняты разведработой и оргработой по уничтожению главарей террористов и их лагерей. Вплоть до наведения точечного удара. Безусловно, это уникальные специалисты — солдаты будущего. Их не так легко подготовить, и для них надо создать техническую базу.

— А как бороться со всемирным злом пока еще малыми средствами, которыми может располагать отдельный город России. Усилить контроль, ограничить свободу передвижения, разрешить прослушивание телефонов? Люди уже сами это предлагают…

— Ограничение свобод не панацея – не стоит заблуждаться. Война с терроризмом – процесс интерактивный, он на нас оказывает влияние. В мирное время все говорят о правах и свободах, а тут возникает ощущение – может, на время войны это дело отменить. Просматривается все, прослушивается все – и можно никого не спрашивать: стрелять, бомбить, атаковать. В разные времена, когда ситуация становилась опасной, правители предлагали своим обществам на время поменяться: вы нам отдаете свои свободы, а мы вам гарантируем безопасность. В результате свободу-то отбирали всегда, а безопасность не гарантировали никогда.