Памяти моей мамы...
Мне было очень непросто приступить к этому материалу. Уже более трех лет назад ушла из жизни моя мама, Елена Константиновна Секачева, а боль все никак не утихает. И если меня она накрывает периодически, врезаясь в сердце осколками воспоминаний, то мой отец, Юрий Алексеевич, практически постоянно живет с этим. Он был вместе с мамой долгие 57 лет и продолжает оставаться с ней и сейчас. Ему очень непросто, и мне кажется, что за три минувших с трагедии года его горе ничуть не притупилось. Написать о маме в преддверии женского праздника я собирался давно. И пусть получилось где-то немного сумбурно, но точно от души.
Рожденная в Ереване
Моя мама, Елена Константиновна Секачева, в девичестве Бочелюк, появилась на свет в первый день победного 1945 года в Ереване, столице Армянской ССР. Когда-то я считал, что семья находилась там в эвакуации, но это было не совсем так. Здесь, в Закавказском военном округе, проходил службу мой прадед – гвардии генерал-майор артиллерии Дмитрий Филиппович Бочелюк. Кавалер орденов Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны I степени и Красной Звезды занимал должность командующего артиллерией округа. Хотя на территории Армении во время ВОВ не велось военных действий, но это был не совсем тыл. О значении этого направления в ходе Великой Отечественной войны говорят мало, но оно очень велико. Именно присутствие здесь советских войск не позволило Турции выступить на стороне гитлеровской Германии. Османы, которые во время Первой мировой войны были немецкими союзниками, в 1941-1942 годах сосредоточили пятьдесят полностью укомплектованных дивизий на границе с СССР и ждали только нашего поражения в Сталинграде, чтобы начать вторжение. Хотя силы Красной Армии в Закавказье почти вдвое уступали потенциальным агрессорам, но высокая готовность и боевой дух воинов позволили предотвратить нападение с юга.
Здесь же, в Ереване, служил мамин отец и мой дед – гвардии подполковник Константин Дмитриевич Бочелюк. Своего прадеда, Дмитрия Филипповича, я никогда не видел. Он погиб после войны, задолго до моего рождения. А вот с дедом Костей повстречаться довелось. Он жил в Тбилиси, и мы всей семьей приехали туда в далеком 1988 году, незадолго до моего призыва в армию. Там дедушка и похоронен. Впрочем, я несколько отклонился от темы. Вернусь к биографии мамы.
Переезд в Ставрополь
Так случилось, что мой дедушка Константин Дмитриевич и бабушка Камелия Борисовна развелись. Моя мама вместе со своей переехали в Ставрополь, где проживали ее дедушка Борис Иванович и бабушка Людвига Адамовна. Такому необычному имени и отчеству не стоит удивляться, ведь у мамы были польские корни. Мой прадед был героическим офицером – гвардии полковник, награжденный орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны I и II степени, Красной Звезды. Он закончил Великую Отечественную войну в освобожденной столице Венгрии – Будапеште. Его большая квартира на углу улицы Мира и проспекта Октябрьской Революции стала родным домом сначала для моей мамы, а потом и для меня.
Мама училась в школе №1 на проспекте Октябрьской Революции, той самой, в которую спустя двадцать шесть лет пошел и я. Удивительно, но у нас даже было несколько общих учителей по некоторым предметам. Например, Иван Максимович - по физике и Елена Никитична - по химии. Бывает же такая преданность профессии.
После окончания школы мама поступила в Ставропольский медицинский институт, где скоро судьба навсегда связала ее с отцом.
История большой любви
Мой батя, тогда скромный и худощавый юноша, приехал поступать в Ставрополь из соседнего, правда, находящегося в другом регионе Армавира. В этом городе его отец и мой дед Алексей Ермилович завершил карьеру военного медика и стал гражданским доктором. Там и прошли большая часть детства и отрочество моего отца, а юность перенесла его в краевую столицу, вскоре ставшую родной.
Мои родители познакомились на первом курсе института. Года полтора назад мы с батей случайно оказались на улице Комсомольской, где он вместе с однокурсником Сашей снимал квартиру в Ставрополе. И совершенно неслучайно она располагалась недалеко от дома моей будущей мамы. Отец очень расчувствовался, вспоминая, как пригласил свою будущую супругу в расположенное недалеко кафе, и тогда у них завязался роман. На студенческих парах они стали неразлучны, а на втором курсе поженились. Это случилось в 1965-м, и, таким образом, юбилеи мамы и отца, а также круглые годовщины их совместной жизни стали отмечаться в один и тот же год. Символично, не правда ли? А в 1969-м появился на свет я.
Отец очень трогательно описывает историю своих отношений с красивой ставропольской студенткой, которую он всю жизнь называл Лялей. Юношеская любовь, пройдя многие трудности и испытания, связала их навсегда. Я уверен, что когда-нибудь они обязательно встретятся и в другом, лучшем мире за гранью земного существования.
Высокий профессионал
Сразу после завершения обучения в медицинском институте моя мама вместе с отцом поехала в его родной Армавир. Елена Константиновна получила профессию врача-психиатра, которой осталась верна до того как вышла на пенсию. Она начала работать по специальности уже в кубанском городе, куда переехала вместе с маленьким ребенком, то есть со мной. До сих пор, когда мы приезжаем с батей на могилу его отца в Армавир, у меня возникают нечеткие, почти «фантомные» воспоминания о походах с дедом Лешей в местный парк на карусель под названием «Звездочка». Удивительно, но эта конструкция сохранилась, а почти все мои родные люди ушли...
В начале 1970-х, когда отца призвали в армию офицером-двухгодичником (была в то время такая сомнительная практика), мы с мамой вернулись в Ставрополь. Здесь Елена Константиновна стала работать по специальности в краевой психиатрической больнице. Мама была грамотным и очень востребованным специалистом. Только одна постоянно и тщательно изучаемая ею специальная литература по профессии до сих пор занимает большой книжный шкаф в квартире на улице Мира, где проживала наша семья. Помню, что в детстве меня поразила книга «Алиса в Стране чудес» Льюиса Кэрролла, которую я как-то раз случайно достал оттуда. Это была вовсе не детская книжка с картинками, а специальное издание для врачей-психиатров. Там напечатанные мелким шрифтом сноски занимали даже больше места, чем собственно текст. Дело в том, что в сказке зашифровано множество разных психиатрических диагнозов. Дядя юного Льюиса был надзирателем в психиатрических больницах и вечером за семейным ужином увлекательно рассказывал о поведении находящихся там несчастных людей. Эти истории позже и легли в основу многих характеров героев книг писателя. Всего этого я не понимал, но упорно старался изучать текст, постоянно спотыкаясь о сложные и непонятные термины.
Моя мама всю специализированную терминологию и особенности ее применения на практике освоила блестяще. После психиатрической больницы она занималась специальной и очень ответственной работой по профессии в Ставропольском высшем военном авиационном училище летчиков и штурманов имени маршала авиации В.А. Судца. Отбор пилотов для ПВО в то время был очень жестким, и давать ключевые психологические характеристики кандидатам на эту профессию доверялось только профессионалам самого высокого класса. Елена Константиновна была в числе таких специалистов.
Следующим местом работы, а скорее службы, моей мамы было краевое управление внутренних дел. Общевойсковая военно-врачебная комиссия ведомства в советскую эпоху занималась отбором сотрудников милиции, а во времена новой России – полиции и других специальных структур. И роль в этом процессе врача-психиатра объективно была наиболее ответственной. Согласитесь, почти все медики могли вполне очевидно и объективно определить физические недостатки кандидатов в правоохранители. А вот не допустить на стадии отбора попадание в органы внутренних дел тех, кто «не дружит с головой» или имеет другие несовместимые со службой проблемы психологического характера, – задача совсем другого уровня сложности. И доктор Елена Секачева с этим блестяще справлялась.
Отдельным направлением маминой работы была психиатрическая экспертиза самых отъявленных преступников – маньяков и убийц. Нередко эти нелюди в надежде избежать наказания, которым в советское время однозначно был расстрел, симулировали психическое расстройство. Именно для того чтобы определить, есть ли реальное заболевание или преступник убедительно его имитирует, и привлекались такие врачи, как Елена Константиновна Секачева. Со сложной задачей она успешно справлялась, и подонки, как правило, получали по заслугам. Об этой достаточно секретной миссии мне мама рассказывала мало. Помню лишь один разговор, когда я спросил о том, встречались ли среди преступников действительно психически больные. На это получил ответ – даже если у кого-то из них на самом деле были отклонения, продолжать жить на свете такие выродки права не имели. Это, пожалуй, очень четко определяет характер моей мамы, которая была добрым человеком, но готовым принимать и жесткие решения.
Вместе до конца
Мои родители прожили вместе очень долгую жизнь. Не буду лукавить, что все и всегда у них было идеально – случались размолвки и даже скандалы, но это дело житейское. Мама и папа за долгие 57 лет, если можно так выразиться, «прикипели» друг к другу, как будто став единым целым. Такое случается только у по-настоящему любящих людей.
После ухода мамы на пенсию отец еще продолжал работать, возглавляя краевой центр гемодиализа. Но через пять лет, как говорится, «ушли» на пенсию и его. На заслуженном отдыхе батя какое-то время продолжал трудиться и был востребован как блестящий специалист. У мамы же с возрастом начались проблемы со здоровьем, прежде всего со зрением. В 2017 году мы с отцом даже возили ее на операцию в Краснодар, что несколько улучшило ситуацию. Но лишь на время.
Два года спустя случилось несчастье – мама упала и сломала шейку бедра. Сделать довольно часто практикуемую сейчас операцию по установке искусственного сустава в ее случае было сложно из-за проблем с относительно здоровой ногой. Мама осталась прикованной к постели до конца жизни. Она долго не опускала руки и боролась, с нашей с отцом помощью даже садилась в коляску и самостоятельно доезжала до балкона, чтобы подышать свежим воздухом. Отец все время находился рядом, и до самого ухода из жизни мама не чувствовала себя одинокой. И это, пожалуй, самое главное.
Зиму наступившего 2022 года мама не пережила. Мы еще успели в последний раз вместе отметить ее день рождения 1 января, но потом ситуация стала ухудшаться с каждым днем. В последние дни мама отказалась принимать пищу и даже пить воду. Днем 22 февраля я еще увидел давшую мне жизнь прекрасную женщину живой, но без сознания, а вечером ее не стало...
Сегодня с этого страшного дня минуло три года, а отец до сих пор сильно переживает трагедию. Более того, порой мне кажется, что самая близкая женщина для него вовсе не умерла, продолжает оставаться рядом и поддерживать. Честно говоря, батя во многом сам живет прошлым, и я точно не буду его в этом упрекать. Тем более что вспоминает он самые счастливые и прекрасные моменты их совместной с мамой жизни, что даже не так давно изложил письменно в тетрадке в клеточку. Получилось очень трогательно.
Нередко вспоминаю маму и я. Не то чтобы постоянно думаю о ней, но вдруг какие-то страницы памяти открываются так неожиданно, что приходится делать резкий выдох, сдерживая слезы. Это вполне естественно, ведь рядом со мной уже три года нет человека, который любил меня искренне и беззаветно, со всеми моими слабостями и недостатками.
И в заключение. Повторю, я уверен – в определенное Всевышним время отец обязательно встретится с мамой. Ведь не может быть, чтобы такая прекрасная история любви закончилась вместе с завершением земной жизни. Как поется в замечательной песне группы «Конец фильма»: «Я знаю, что любовь сильнее смерти!».
