Далеко до дома
Никита Пешков
Война пришла на Ставрополье – в виде свежих воспоминаний и рассказов людей, покинувших Украину в страхе за свою жизнь. Послушаешь – и уже почти на передовой, от которой сами рассказчики так стараются убежать, преодолевая сотни километров и расселяясь в пунктах временного приема, вроде того, что есть в городе Благодарном.
- Уже до чертиков бесят телевизионщики, - как можно громче жалуется сидящий рядом мальчишка лет четырнадцати. Кажется, Миша.
Коллега из информационного агентства говорит ему, что операторы и журналисты делают свою работу, но подростка не переубедить. Он не доволен операторами, кружащими по двору школы-интерната, где сейчас расположен лагерь беженцев. Он говорит, что они не дают покоя, а дома – стрельба, хотя засыпать под грохот оружейных залпов он уже привык.
- А вдруг ты сам решишь стать журналистом? - говорю я.
- Нет, - отвечает парень и добавляет. – Я стал более реалистичен.
***
Миша – один из самых старших детей, что бегали по двору в лагере. Всего их несколько десятков, вплоть до младенцев в колясках. Взрослых – человек шестьдесят. Чтобы узнать, как они живут, в лагерь в Благодарном в субботу приехали полпред президента России Сергей Меликов и врио губернатора края Владимир Владимиров. Потому-то и было столько камер, так надоевших парню.
Чиновникам показали: трехразовое питание, удобные кровати, постоянный присмотр докторов и возможность проконсультироваться со специалистами из УФМС. Все, что нужно для более-менее комфортной жизни, но что не сравнится с оставленным домом.
- Нам сказали на границе: «Вы – предатели родины. Вернетесь - вас или расстреляют, или посадят», - вспоминает один из жителей лагеря Игорь. Он рассказал, что в Славянске был одним из солдат информационной войны: собирал фото и видео с доказательствами применения украинской армией запрещенных видов оружия. В его повествовании о войне – все то, что можно услышать на российском телевидение и вряд ли – на украинском. Он говорит о бомбежках мирных городов, трупах на улицах, стычках между американским частным охранным предприятием «Blackwater» и добровольцами из чеченской республики. Во что-то верится не сразу. Не то потому, что он и сейчас остается солдатом информационной войны, не то потому, что реальная война всегда более ужасна, чем рассказы о ней.
- Авианалеты, химическое оружие – как украинские власти сами это оправдывают?
- А они говорят, что там остались только террористы, а все мирные жители уже эвакуированы.
- Как вы вообще выбрались?
- Чудом. Делали петлю из Славянска до Краматорска. Это единственный способ был, чтобы не встретиться с нацгвардией, потому что всех либо расстреливают, либо забирают. До Краматорска обычной дорогой ехать минут пятнадцать, а мы ехали сто двадцать километров. Потом – в Харьков. Мы с братом попали под тщательную фильтрацию и в список нежелательных людей Украины. Нас опрашивали, пальцы катали. Спрашивали, выходили ли на связь с сепаратистами, где их огневые точки. Мне повезло, что мы перевозили бабушку. А так нас могли бы оставить в фильтрационном лагере.
- Ты же понимаешь, что тебе уже не вернуться на родину?
- А мне некуда возвращаться, - говорит Игорь. Его дом разрушен.
В комнате школы интерната, где он живет еще с двумя беженцами, он поставил компьютер и думает над возможностью провести Интернет. Наверное, будет и дальше вести информационную войну и ждать свою невесту. Она должна приехать из Донецкой области.
***
Родственники и близкие остались на Украине у многих и не все собираются приехать.
Молодая девушка из Донецка предпочла не представляться. Она рассказала, что решила бежать с семьей, когда аэропорт рядом с их домом начали бомбить. Мама её решила остаться на Украине.
На родине у девушки остался и бизнес – торговля недвижимостью. Однако вернуться она также не надеется.
- Собираемся остаться тут, - рассказывает риэлтор. – Неизвестно, когда там все закончится, да сколько ещё там экономика восстанавливаться будет.
- А когда все начиналось, вы ждали такого?
- Нет! Думали, посидят на Майдане и разойдутся.
***
Полпред Меликов, глава края Владимиров и другие краевые чиновники общались с беженцами в актовом зале школы-интерната больше часа. В основном – отвечали на вопросы. Будут ли сохранены украинские выплаты в России? Что делать шахтерам, желающим работать, переучиваться или ехать дальше по стране? Какие есть гарантии безопасности тем, кто даже тут боится за свою жизнь? Как получить гражданство, или наоборот – что делать тем, кто хочет вернуться назад? Был даже вопрос о том, можно ли будет переехать в какой-нибудь другой регион с более мягким климатом? Во многом все ответы сводились к тому, что в первую очередь надо оформить свой статус и временное убежище, а со временем решать остальные проблемы. И со временем, конечно, их будет много. Тем, кто решит остаться здесь, наверняка будет трудно построить жизнь заново, как бы им ни помогали. Тем, кто решит вернуться, возможно, придется заново строить жизнь там. А пока у них есть удобные кровати, трехразовое питание и кров над головой.