Про закон, символику и русскую пословицу

В Кисловодске под эгидой Центра защиты прав СМИ Республики Дагестан прошел семинар для журналистов ЮФО «Применение законодательства о противодействии экстремизму в практике средств массовой информации». Были приглашены эксперты из Москвы, Санкт-Петербурга, Воронежа и Майкопа. Цель, которую они декларировали в своих докладах, — в очередной раз напомнить прессе о ее функции «проводника смыслов», а также — о моральной и юридической ответственности. А также — обозначить крае-угольные подводные камни правоприменения антиэкстремистского законодательства, на котором иной раз поскальзываются газеты и отдельные авторы.

Заместитель директора инфор-мационно-аналитического Центра «Сова» Галина Кожевникова представила обзор антиэкстремистского законодательства в целом и остановилась на противоречиях закона о противодействии экстремизму с некоторыми другими ФЗ: законом о связи и, как ни странно, законом о библиотечном деле. В первом случае речь идет об интернете, где материал, даже признанный экстремистским, всегда при желании можно отыскать в сети. Теоретически провайдер должен по решению суда закрыть доступ к таким материалам. Практически — при огромном количестве локальных провайдеров — это трудноосуществимо. От второго несоответствия пострадать могут не издательства и редакции, а библиотеки, особенно те, которые имеют депозитарий — то есть должны собирать в своих архивах абсолютно все, что издается на территории региона. Они не должны бы подшивать и хранить, а тем более выдавать на руки брошюры и статьи, признанные экстремистскими согласно ФЗ «О противодействии экстремизму», однако должны подшивать, хранить и выдавать все, что издается согласно ФЗ «О библиотечном деле»...

Главное, по мнению эксперта, само определение экстремизма в Федеральном законе — это не конкретное объемное понятие, а перечень понятий очень разных — от пропаганды терроризма и расовой нетерпимости до клеветы на государственных деятелей. И некоторые государственные деятели (среди которых есть люди хорошие и разные) уже взяли на вооружение антиэкстремистское законодательство для защиты себя от прессы, которая их, скажем так, не во всем поддерживает.
Присутствовавшие журналисты отметили, что это действительно так. Во время кулуарного общения коллеги из разных газет разных субъектов Федерации делились друг с другом собственным опытом и дружно вспомнили незабвенного Лелика из «Бриллиантовой руки»: «Сядем усе!». Правда, это было бы смешно, когда бы не было так грустно: из шестерых участников кулуарного обмена опытом четверо сталкивались с попытками чиновников разных рангов, сфер деятельности и влияния инициировать против них «экстремистскую статью». И это при наличии у журналистов документально подтвержденной фактуры...

Из докладов старшего научного сотрудника Российского этнографического музея, директора программы «Права человека» Смольного института свободных искусств и наук Дмитрия Дубровского, ответственного секретаря Ассоциации лингвистов-экспертов «Аргумент» Индиры Нефляшевой мы узнали о тонкостях проведения лингвистической экспертизы текстов на предмет содержания в них элементов оскорблений конкретных лиц или социальных групп и прочих признаков, позволяющих отнести их к разряду экстремистских.

Сами же эксперты говорят о том, что результат экспертизы напрямую зависит от того, кто эту экспертизу проводит, и объективную оценку может дать только так называемая комиссионная экспертиза, которая суммирует выводы нескольких специалистов. К тому же лингвист не имеет права отвечать на вопросы правового характера — например, содержит или не содержит данный текст скрытых призывов к разжиганию межнациональной розни... Но правоохранители, направляя материалы на лингвистическую экспертизу, зачастую ставят перед учеными-языковедами именно такие задачи, требующие юридической квалификации.

Так называемому «языку вражды» в российской прессе, которому посвятил свой доклад Дмитрий Дубровский, здесь я много времени уделять не буду. Понятие это очень полемичное и спорить можно долго, а вот единую формулу, пригодную для любой конфликтной ситуации, попавшей в поле зрения прессы, вывести вряд ли возможно. Да и сам эксперт апеллировал больше примерами Питера и Москвы. А доказательств наличия «языка вражды» в СМИ нашего региона не привели даже сами докладчики.

А вот возникший в ходе обсуждения спор о символах показался мне интересным. Речь о свастике и коловрате. Одни говорили, что символ сугубо фашистский, другие — что древнеславянский. Третьи напоминали, что свастика была запрещена еще решением Нюрнбергского суда. К общему знаменателю так и не пришли, но все вместе задались вопросом:

- Если демонстрация нацистской символики запрещена, то как быть с фильмами о войне — там, где действие картины разворачивается на оккупированной территории, она так или иначе демонстриру-ется...

Казалось бы, абсурдный вопрос. Ну при чем здесь кино? Оно не пропагандирует фашизм, наоборот, обращает к истории... Ан нет. Возвращение к истории тоже не всегда приветствуется. Галина Кожевникова привела пример клуба военной реконструкции в Новосибирске. Клубов таких сейчас много — кто по рисункам и книгам воспроизводит воинские доспехи дружин русских князей и участвует в реконструкции битвы на поле Куликовом, кому интересны более поздние периоды отечественной истории. Но, чтобы реконструировать бой, нужно, чтобы наличествовали противники. Новосибирский педагог Веревочкин на беду свою увлекался периодом Великой Отечественной и задумал реконструировать танковый бой. Танка он на поле вывел два — нашу тридцатьчетверку со звездой на броне и немецкий «Тигр» с символикой вермахта. И вот за это ему было вынесено предупреждение. Это юридическая санкция, которая, в случае если не будет оспорена в суде, может привести даже к закрытию клуба...

...Вот мне все-таки кажется, что нельзя винить во всем только недостатки антиэкстремистского законодательства. У нас даже самый хороший закон может работать нормально, а может — столь избирательно, что просто диву даешься. А вот что срабатывает точно, так это русские пословицы. Инициировавший санкции против горемычного реконструктора Веревочкина напомнил мне народную мудрость: «Вели дураку Богу молиться, он и лоб расшибет»...

Так что на вопрос анкеты, которую нам выдали организаторы журналистского слета в Кисловодске: «Как Вы оцениваете информацию, полученную на семинаре», я ответила: «Как информацию к размышлению».